душа, что теперь наводняет особняк Дерека. Солдаты обыскивают комнату за комнатой, громко переговариваясь между собой, так что я могу не только видеть их сердца внутренним зрением, но слышать голоса.
— Они были здесь. ПОстели еще теплая.
— Сюда! Двое наших мертвы!
Слышу топот множества ног и прячусь в тень еще глубже, надеясь, что меня не заметят. Надеясь, что им гоораздо интереснее их мертвые соратники, которых убил Мелвилл.
Как только группа солдат пробегает мимо меня, я быстро поднимаюсь по лестнице, и, минуя других солдат, направляюсь туда, где ярко светится сердце брата Иоса, Дерека. Сердце лихорадочно стучит и я отчетливо ощущаю его боль. Кто-то пытает его, но я пока не могу слышать голоса. Я обещала Кармине, что найду и вытащу его, значит у меня нет другого варианта, кроме как попытаться, хоть. это и кажется почти невозможным, выбраться из дома, до отказа набитого вооруженными до зубов воинами.
Мне некогда оборачиваться назад, некогда жалеть и взвешивать за и против. Все, что сейчас нужно делать — это двигаться дальше, а там будет видно.
Вижу, что всех слуг, испуганных до смерти, собрали в одной большой комнате. Они трясутся от страха и шепотом переговариваются между собой, пытаясь понять. что происходит.
— Хозяин чем-то не угодил солдатам князя-дракона, — слышу я сдавленный голос.
— Говорят, это все из за госпожи… Она неучтиво говорила с их капитаном.
— Заткнулись, сейчас же, — рявкает на них солдат, и едва разборчивый шепот замолкает.
Прохожу дальше и вижу группу вооруженных солдат, стерегущих дверь. Теперь я уже могу слышать крики Дерека своими ушами. Отчего все внутри меня сжимается от жалости и ужаса. Они и правда пытают его.
— Я ничего не знаю, я клянусь вам! — кричит он.
— Где девчонка, поганый ты урод, признавайся!
— Я не знаю, клянусь, что не знаю. Она была в комнате, вместе с братом, и должна была оставаться там. Я не не хотел никаких неприятностей, я не знал, что именно ее вы ищите.
— Не смей врать, недоносок, мы вытрясем из тебя правду.
— Пожалуйста! Давайте договоримся, у меня есть деньги, я могу…
Слышится звук хлесткого удара.
— Договариваться надо было раньше. когда у тебя была такая возможность. А теперь все, что тебе остается — рассказать нам всю правду. Если же нет, ты можешь представить себе, что мы сделаем с твоей женушкой.
— Нет, пожалуйста, только не трогайте ее.
— Ты сам делаешь выбор.
Голос сержанта Свифта звучит с такой злобой, что сердце мое замирает и дергается. Невозможно поверить, чтобы в живом человеке было столько ненависти.
Я пытаюсь проникнуть нитями в его сердце, но оно словно коменное и не поддается никакому воздействию, сколько бы я ни старалась. Оно пульсирует красным цветом, переполненное злобой и яростью.
Он размахивается и бьет Дерека в лицо кулаком, так что голова того откидывается назад. Я как могу, залечиваю его раны и ослабляю его боль, но моих сил едва хватает, потому что Свифт наносит удары снова и снова.
— Ну хватит, — лениво осаживает его капитан, — ты так его угробишь и он уже ничего не расскажет.
— Я клянусь вам, капитан, я вытащу из него всю правду, — рычит Свифт и я чувствую, как в его раненой ноге разрастается пульсирующая боль, от которой он злится еще сильнее и сердце его становится непроницаемо черным.
— Я сказал хватит. Иди отдохни Свифт, — грубо говорит сержант. — Доставим его в лагерь, там с ним поговорит дознаватель.
Дверь открывается и сержант, хромая, выходит из комнаты. Он расталкивает солдат и злобно рычит:
— Чего вы тут столпились, бездельники? Идите прочесывать дом. Я хочу, чтобы вы перевернули тут все вверх дном три раза. Они не могли провалиться сквозь землю. Где-то же они прячутся.
У входа остается один скучающий солдат, и как только сержант, прихрамывая, уходит вместе с солдатами, я обрушиваю на часового всю доступную мне силу. Оплетаю нитями его сердце, крепко сжимая каждый кровеносный сосуд и вдруг вижу, как он хватается за грудь, пытаясь снять с себя панцирь. Оружие его падает на пол и он. хрипя и пошатываясь, отходит в сторону, освобождая мне проход в комнату.
Я смотрю на то, как он корчится и мне становится жаль его. Я не хочу доводить дело до конца, и поэтому оставляю нити внутри него, чтобы жизнь в нем едва теплилась, но он не мог встать и помешать мне.
Я вижу, что капитан сидит спиной к двери и тихонько проскальзываю внутрь, стараясь даже не дышать.
Вижу его затылок со складкой кожи на шее и лысеющую мокушку. Он с аппетитом что-то жует, поглядывая на связанного и избитого Дерека, сидящего напротив за столом.
— Я не приветствую методы сержанта Свифта, приятель, — говорит он Дереку, и собирает соус с тарелки корочкой хлеба, после чего отправляет ее в рот. — Но ты сам должен понимать, что твой проступок, в принципе, не подразумевает никакой жалости к тебе. Надеюсь ты это осознаешь.
Дерек поднимает глаза и встречается взглядом со мной.
Я киваю ему, стоя за спиной капитана и отпускаю нити, которые избавляли Дерека от боли, перекидывая их на шею капитана.
Дерек вскрикивает, а капитан в эту же секунду хватается за горло, кашляет и падает со стула, дергая ногами. Мне крайне тяжело одновременно удерживать и солдата на входе и капитана, но у меня нет другого выбора, ни того, ни другого я не хочу убивать. Какими бы ужасными людьми они ни были, я не чувствую, что имею право лишать кого бы то ни было жизни.
Я беру со стола нож и разрезаю веревки, удерживающие Дерека.
— Где Кармина? — выдыхает он.
— Она ушла, через погреб, — говорю я, как и твой брат.
— Слава всем богам, — говорит Дерек, морщась.
— Нам нужно уходить.
И тут дверь открывается, и я встречаюсь глазами с сержантом Свифтом, а за его спиной толпится добрая дюжина солдат.
— Убейте девку! — кричит он.
23
— Один шаг, и твой капитан сдохнет, — говорю я, сдавливая нити и заставляю капитана задергать ногами. — Не советую тебе приближаться.
Сержант застывает на месте и я вижу, что кончик его меча подрагивает.
— В моей власти сделать так, чтобы он задохнулся. А после того, как с ним будет покончено, то же самое случится с одним из вас. Решайте, кто будет первым…
Солдаты переглядываются, нерешительно толпясь в дверях. Я вижу сердце каждого из них. Они горят ярким светом и я отчетливо понимаю, что никто из них не хочет умирать.
— Что делать,
