Гуль застыл на месте и постарался не шевелиться. Заинтригованная необычной просьбой, я внимательно вгляделась в просвет между листьями.
На одном из балкончиков среди горшков с цветущими розами стояла прекрасная девушка. Словно сказочная принцесса, она вцепилась руками в перила и подалась вперёд, являя миру ладную фигурку в лёгких одеждах алого цвета. Её длинные волосы отливали чистым золотом, взор затуманили романтические мечты, приоткрытые губы являли миру совсем короткие клыки гуля.
Казалось, она чего-то ждёт. Или кого-то.
— Ты знаком с ней?
Эзра коротко кивнул:
— Её зовут Юдифь ар-Кессара.
— Та самая?
— Ай, непомерно шумная дочь Адама, зачем же так громко? Она не должна нас заметить. И нет, никакая она не «та самая».
— Уверен? — Я снова бросила взгляд на фею. Да она влюблена, причём крепко! — Хочешь сказать, Юдифь не твоя наречённая?
Напарник в безграничном изумлении повернул ко мне голову. Его жёлтые глаза напоминают кошачьи не только внешне — они точно так же имеют малую подвижность, вынуждая своего обладателя вертеть головой, чтобы сфокусироваться на желаемом предмете.
— Ей всего пятнадцать. Этот возраст подходит для брака лишь по человеческим меркам, а гули заключают союзы не раньше двадцати, только после того, как получат руны, — Эзра показал отметины на руках. — Юдифь слишком юна, слишком ветрена и слишком влюбчива. Ко всему прочему, она из рода Даниф. Знаешь, какая у них родословная? Пока мать отца моего отца своими собственными ручками раскапывала могилы, выискивая, где покойник не успел протухнуть, её предки питались свежепойманными путниками и ещё нос воротили, если обед был старше сорока лет.
— Итак, она богата и знатна, а ты… ты не так богат и знатен, поэтому её родители против ваших отношений?
— Я сам против! Они, кстати, тоже не в восторге, но ты не знаешь Юдифь. Эта девчонка очень настырная. Ой вей, дёрнуло же меня срезать путь именно через квартал Песчаных Ветров!
Зря он такой категоричный. От девушки уже сейчас не оторвать взгляд, а когда она получит свои руны, то превратится просто в сногсшибательную женщину.
Юдифь покинула наблюдательный пункт минут через десять. Только тогда мы смогли выбраться из зелёного укрытия и продолжить свой путь. Темнело до неприличия быстро.
***
После всех разговоров о родословных гулей, в частности о роде Наккаш, я ожидала увидеть добротный риад, этакий маленький восточный дворец с зелёным палисадником, фонтанами и служанками, но то, куда привёл меня Эзра, навевало мысли об общежитиях, коммуналках и хрущёвках. Массивное каменное строение в три полных этажа с мансардой выглядело уж больно казённо. Стены побелены извёсткой, на окнах в форме замочных скважин фигурные решётки.
Узкая лестница привела на третий этаж в просторный коридор с ковровой дорожкой линялого зелёного цвета. Эзра провёл меня едва ли не в самый его конец к тонкой, почти фанерной двери, за которой находилась его обитель.
Вопреки опасениям, просторная комната с высоким потолком оказалась вполне приличной. Стены выложены плиткой песчаных и бурых оттенков, полы покрыты мягким ковром, по центру аккуратный столик. Роль кровати выполнял низкий деревянный подиум, заваленный подушечками и занавешенный лёгким тюлем. Обилие мелких рисунков в декоре рассеивало внимание. Такое разнообразие насыщенных красок можно назвать безвкусицей, но это Кадингир, здесь всё пестрит.
Эзра бросил торбу со шмотками Розы в угол, зажёг несколько масляных ламп Аладдина и потопал к очагу. Поочерёдно заглянув под крышки всех кастрюль, сковородок, баночек и горшков, он с сожалением констатировал:
— Пусто.
— Уж лучше пусто, чем испорчено. Тебя не было дома четыре дня.
— Ладно, что-нибудь соображу. У меня где-то оставались овсяные печенья… Проходи, чего стоишь на пороге? Устраивайся. Кровать твоя.
Сил отказаться от заманчивого предложения не нашлось. Либо кровать, либо ковёр, иной альтернативы тут просто нет. Уснула бы прямо сейчас, но сперва душ. Согласна даже на бочку холодной воды и ковшик. Как только смою с тела липкий пот, а с волос песчаную пыль, вновь превращусь в человека, готового к великим свершениям и новым подвигам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Эзра, — я отвлекла приятеля от розжига очага. — Неловко спрашивать… а где у вас уборная?
Гуль задумался на несколько секунд, а затем вывел меня в коридор и указал нужный путь. Конструкция общежития предусматривала в личной комнате лишь символическую умывальню, а чтобы совершить полноценное купание, нужно идти в баню, общую на все двадцать комнат, в женскую её часть. К моей несказанной радости, она содержалась в идеальном состоянии, была пустой, а горячая вода и душистое мыло бесплатными.
Когда вернулась, на столике уже ждали овсяные печенья и мятный чай. Я не стала затягивать с ужином, быстро перекусила, потушила масляную лампу и устроилась на просторной кровати.
Вот теперь можно по-настоящему расслабиться.
— Эзра, зачем ты со мной возишься? — спросила, уставившись в тёмный потолок.
— Ам?
— Таскаешь с собой, кормишь, позволил переночевать у себя. Я уже рассказала тебе всё, что знаю, ты бы мог отдать меня госпоже Хатун и в одиночку искать принцессу.
— Правила лампы, — зевнул он.
— Угу, ты должен исполнить моё желание, помню-помню.
— Не только. Там целый свод. В частности, джинн должен оберегать своего спасителя вплоть до исполнения желания. Но так как я не совсем джинн, то этот пункт могу пропустить без губительных последствий. Тебе повезло, счастливейшая дочь Адама, что я хорошо воспитан и очень гостеприимен.
— Спасибо, — устало усмехнулась.
Нагретые за день стены источали удушливое тепло. Жарко как в печке. Эзра разрешил мне приоткрыть окно, но только с обязательным условием закрыть его, когда хлынет дождь. Тёмная линия горизонта превратилась в непроницаемую чёрную полоску, в глубине которой время от времени вспыхивали фиолетовые разряды чудовищных молний. Ненастье, грозившее ударить по городу, надвигалось с неумолимой неотвратимостью.
По-кошачьи свернувшись на ковре, гуль быстро уснул. Я же, вопреки логике, долго лежала, устремив взгляд в окно. Думала и ещё раз думала. О тёте и об Алексе. И о тех знатных лещах, что пропишут мне по возвращении. Не рассказывать же им о Мирхаане и пропавшей принцессе? Не хочу в дурку.
Как бы ещё вернуться поскорее…
На голубое стекло окна упали первые тяжёлые капли. Меньше, чем через минуту раздался дьявольский гром, и на землю обрушилась стена дождя.
Глава 11
— В мире смертных занимается новый день! Он принесёт в наши судьбы много интересного, неизведанного и непостижимого. Поднимайся и приветствуй его!
— Отстань, мне сегодня ко второй паре…
— Ой-вей, из всех дочерей Адама Всевышний свёл меня с самой ленивой!
— По паспорту я дочь Валерия.
Хватанув подушку, накрыла ею голову. Не верю, что утро наступило так быстро.
— Вэй из мир, Лена, ты самая ленивая из дочерей Валерия! Вставай, уже итак непростительно поздно.
Одним глазом выглянула из-за мягкого укрытия, втайне надеясь увидеть родную комнату, но не тут-то было. Я в Мирхаане и от этого так просто не избавиться. Перевела взгляд на окна. Дождь прекратился, небо радовало чистотой, безмятежностью и ровным серым цветом без ярких проблесков восходящего солнца.
— Эзра, давай без зверств. Какое «непростительно поздно»? Непростительно рано! Я только-только задремала.
— Разве ты забыла, что сегодня мы должны наведаться к ар-Хану? Желательно до восхода, пока он ещё расслаблен и ум его подобен улитке.
— Мой ум в такую рань тоже подобен улитке. Ты уверен, что нам не стоит подождать более вменяемого времени? Должно быть, ар-Хан ещё спит.
— Говорят, он никогда не спит.
— А про две головы о нём не говорят?
С трудом села и открыла глаза. После вчерашних безобразий в монастыре чувствовала себя побитой собакой, когда как энтузиазму Эзры просто нет предела. Запустить бы в него чем-нибудь…
