— А больше тебя ничего не терзает, подозрительная дочь Адама? Например, смертельное проклятие, нависшее над благородным Эзраимом аль-Хазми? Не без твоей помощи, кстати, нависшее.
Подойдя ко мне, он поправил ливрею, разгладил на ней складки и затем окинул критическим взглядом. Результат его устроил. Меня, собственно, тоже. Симпатичная получилась монашка.
— Будь серьёзным, Эзра. Что я им скажу?
— Придумаешь по обстоятельствам. Чему-то же тебя учили до того, как ты попала в Мирхаан, да стоит он вечно.
— Учили доброму и светлому, а то, что ты мне предлагаешь — откровенная уголовщина. Ты ведь сыщик, служитель закона!
— Ай, поговорим о морали после того, как разыщем принцессу Лейлу, — гуль улыбнулся клыкастым младенцем, на которого просто физически невозможно как следует разозлиться, хотя уже пора бы. Попробуй разбери, от природы это у него или пройдоха намеренно пользуется своим обаянием? — Иди же! — Он настойчиво подтолкнул меня вперёд. — Я буду ждать вас с принцессой тут.
— Только не надорвись, — тихонько проворчав, набросила на голову капюшон и зашагала к воротам монастыря штурмовать непреступную крепость.
Стоило подойти ближе, как стоящий у калитки монах встрепенулся. Его цепкий взгляд окинул меня с головы до ног, подмечая каждую деталь. Ох, зря мы с Эзрой затеяли всё это…
— Доброго вечера, — поприветствовала стража подсмотренным ранее жестом руки.
— Ты ещё кто такая? — осведомился он весьма невежливо.
За свою сойти не удалось. Значит, приступаю к плану «Б».
— Я паломница, — скромно улыбнулась. — Сестра Лен… Леанна из Общины в… — Какие там города называл Эзра? — В Сангаре. Письмо о моём визите должно было прийти неделю назад.
— Не было письма. — Уверенность монаха казалась несокрушимой. Всё потому что он прав и, скорее всего, прекрасно об этом знает.
— Проведите меня к настоятелю ар-Зафару, он всё объяснит, — я тоже проявила гранитную твёрдость. Главное попасть внутрь, а там сумею затеряться.
— Проваливай, девчонка!
— Вы говорите не с бродяжкой, умерь…
Внезапно нахлынувший ворох неприятных ощущений вынудил замолчать на полуслове. В ногах разлилась слабость, в груди поселилась тревога, а тело пробрал озноб, будто бы колючему ветру удалось просочиться под ткань ливреи. Точь-в-точь как утром перед входом в Сыскной приказ.
Это может означать только одно — в Общине Синих монахов есть иремские артефакты!
Неприветливый страж грозно оскалился, намереваясь дать пинка нахалке, как вдруг отошёл в сторонку и смиренно приклонил голову. Причина столь резкой смены поведения прояснилась уже через несколько секунд. К калитке подошёл другой монах в точно такой же синей ливрее, но с золотистой каймой по подолу. На вид ему лет пятьдесят или чуть больше, чёрные волосы уже тронула седина, в уголках бледно-голубых глаз расползлась сеть морщинок.
— У нас какие-то проблемы? — негромко поинтересовался он. Вот это голос! Глубокий, чистый, волнующий и мгновенно подкупающий.
— Никаких, настоятель Аббас, — ответил привратник. — Девушка уже уходит.
— Простите, но проблемы всё-таки есть, — быстро заговорила я. Слабость в ногах только усилилась, убежать не смогу при всём желании, поэтому продолжу гнуть своё. — Я паломница из Общины в Сангаре.
В этот раз о письме не заикнулась. Уж настоятель-то точно знает, что в монастырь не приходили никакие письма.
Страж ворот собрался возразить, но был остановлен властным взмахом руки ар-Зафара.
— О нашей Общине ходят нелепые слухи, будто мы негостеприимны, а ведь это не правильно. Должно быть не правильно. — Немигающий взгляд настоятеля остановился на мне с лёгким налётом пугающего любопытства. — Дева сама объяснит мне, зачем пришла. Посторонись.
— Слушаюсь. — Монах отошёл в сторону. Покорность в его голосе граничила с фанатичным раболепием.
Удивительное дело — меня не обличили. Удивительно подозрительное даже. Тем не менее, я вложила свою руку в протянутую ладонь ар-Зафара и позволила провести себя во двор обители. Право слово, не убьёт же он меня за безобидное переодевание! А если всё же попытается, уже к заходу солнца Эзра поднимет тревогу и не постесняется привести к порогу Общины госпожу Хатун и её сыщиков.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На пальце настоятеля блестел великолепный перстень с пятнистым, словно божья коровка, рубином. Вот она, иремская вещица, что не дала мне уйти, когда был шанс.
— Какая прелесть! — я не сдержала восхищённого возгласа.
— Моя прелесть! — Мужчина тут же отпустил мою ладонь и подхватил под локоть. Люди в Кадингире, похоже, вообще не знакомы с понятием «личное пространство».
Мы неспешно двинулись к зданию монастыря по мощёной изысканным мрамором дорожке, обрамлённой цветущими кустами роз.
— Так кто же вы на самом деле, юная дева?
— Паломница.
— Нет.
Само собой, он раскусил меня в один взгляд. Миссия по внедрению и последующим обыском Общины провалена с треском, но совсем уж с пустыми руками уходить не хотелось.
— Вы правы. Простите за наглое вторжение и украденную ливрею, но иначе к вам не попасть. Я давно восхищаюсь Общиной Синих монахов, уважаю ваш образ жизни, ваши догмы и правила. Увидеть монастырь своими глазами — мечта всей моей сознательной жизни.
Ар-Зафар слушал восторженную речь со снисходительным спокойствием и чем-то ещё, что никак не удавалось понять. Тяга иремского перстня мешала мне мыслить здраво.
— Что ж, ваша настойчивость принесла плоды, — он коротко улыбнулся. — Позвольте, я покажу то, о чём вы так страстно мечтали.
Выполняя обещание, он повёл меня в сад, затем в маленький виноградник и винокурню, где трудились несколько уставших монахов. На их лицах — той части, что не была скрыта капюшоном — проступало откровенное любопытство, но ар-Зафар не дал мне возможности над ним поразмыслить.
— Пока среди братьев есть те, кто способен познать чистую красоту цветов и наслаждаться ею, наша Община продолжит процветать и не придёт в упадок, — говорил он менторским тоном профессора философии.
— Вероятно, процветание зависит не только от чувства прекрасного её монахов.
— О нет, не только. Пока мы чтим заветы наших предков, наша Община продолжит процветать и не придёт в упадок.
— Не сомневаюсь.
— Пока наши мысли и поступки в гармонии друг с другом и окружающей действительностью, наша Община продолжит процветать и не придёт в упадок.
— Разумеется. — Всё это интересно, но в моих планах на сегодня нет пункта о приобщении к местному мировоззрению. — А правду ли говорят, что в стенах вашего монастыря одно время скрывался некий преступник по имени Искандер ар-Хан?
— Впервые слышу столь недостойный бред, — уровень фальши в голосе ар-Зафара зашкаливал. — Мы с Искандером никогда не встречались. А теперь пройдёмте внутрь дворца, покажу вам наши залы.
На счёт ар-Хана он явно темнит, но та открытость, с которой устроена экскурсия, наводила на мысли, что принцессы здесь нет.
— Пока мы помним, зачем пришли в подлунный мир, наша Община продолжит процветать и не придёт в упадок, — продолжил настоятель, заходя во внутренний дворик с фонтаном и клетками с разноцветными птицами. — Пока мы способны распознать ложь и воспротивиться ей, наша Община продолжит процветать и не придёт в упадок.
Непосредственная близость иремского перстня согревала изнутри и почти гипнотизировала… Или это действие кошачьего лютика? Маленькие белые цветочки росли здесь буквально повсюду. Их нежным ароматом невозможно надышаться, он дурманил и пьянил, словно крепкое вино. Но ведь я не гуль, ни разу не гуль!
— Пока златой диск солнца не скрылся за горизонтом…
— Община продолжит процветать и не придёт в упадок, — докончила я, порядком устав от философии.
— Нет же. Нужно успеть поужинать! — Ар-Зафар широко улыбнулся и со смыслом отворил следующую дверь.
Пахнуло сыростью и старым подвалом. Вместо просторной обеденной комнаты с накрытыми столами нас встретила уводящая вниз каменная лестница. Ар-Зафар первым шагнул на ступеньку и поманил меня следом.
