– О, Маруська! – закричал качок. – А мы про тебя и забыли!
– Иди к нам! – поддержал худой и бледный.
– Да, давай выпей с нами!
– И с нашими новыми корешами. Эй, ты там, – крик в сторону ларька, – стакан девушке принеси!
Несмотря на более чем панибратское отношение к ней стриженых, красотка все равно совсем не производила впечатления бандитской подстилки. Тихая, большеглазая, скромно одетая. С необыкновенно правильными чертами лица, длинными тонкими пальцами, грациозными движениями.
И Степа понял, что он пропал. Что он, как говорили в школе, втюрился. И вариантов у него только два: или драться из-за нее с бандитами, или выбросить ее вон из сердца: чем скорей, тем лучше.
– За рулем не пью, – накрыл Степан свой стакан ладонью.
Качок не настаивал – разлил водку четверым: себе, худосочному приятелю, Марусе и Пете.
– Ну, за знакомство, – опрокинул он стакан себе в рот.
Его примеру последовал худосочный.
Петя сделал несколько глотков и закусил «сникерсом».
Маруся к водке не притронулась. Пока ее бандитские приятели были заняты опрокидыванием граненых сосудов, она устремила свой ясный взор прямо на Степана и что-то прошептала одними губами, тщательно артикулируя слова. Петя сидел от девушки сбоку, видел ее в профиль, однако готов был поклясться, что она проговорила что-то вроде: «Спасите меня!» А может, у него глюки?
– Ну, к делу, пацаны, – заявил качок, – мы, в натуре, вашу тачку купить можем. Ща поглядим на нее, покатаемся – и к нотариусу.
– Сказал уже: не продается, – решительно помотал головой Степа.
– Да не «бэ», все будет по-честному!
– Она мне самому нужна, понял?
– И мне тоже, – поддержал товарища Петя. – Эта наша общая тачка.
– Как, мля, общая? А кто, в натуре, хозяин?
– Хозяин – он, – указал Степа на Петра. – А я езжу – по гендоверенности. Но платили за нее пополам.
– Я много за нее могу отбашлять. Три штуки баксов хочешь?
Качок достал из кармана куртки стопку сотенных зеленых купюр, перетянутых резиночкой. На три тысячи там вполне тянуло. Петя впервые в жизни видел столько долларов сразу. Гриню они в свое время купили за восемьсот «зеленых». Правда, и вложили с тех пор в нее, пусть по чуть-чуть, но в общей сложности те же три штуки «гринов».
– Я тебе сказал, – прямо в лицо качку уставился Степа, – машина не продается. Ни за какие деньги. Так что отвали.
«Сейчас будем драться», – отстраненно подумал Петя.
Степа сидит напротив качка. Значит, он, дай бог ему здоровья, возьмет его на себя.
Петя прикинул, как он будет мочить худоватого. Лучше всего встать и прямым в голову – чтобы тот вместе со стулом на бетонный пол навернулся. Только бы у братков с собой ни стволов, ни заточек не оказалось.
– Ладно, давай тогда еще выпьем, – потянулся бутылкой к стакану Степы качок.
– Говорю же тебе: не пью я за рулем.
– А ты и не будешь больше за рулем, – хохотнул стриженый. – Он теперь твою лохматку поведет, – кивнул он в сторону худосочного.
Однако лить насильно водку не стал, только сам хватанул добрых полстакана. И тут новая идея пришла ему в голову.
– А хочешь, мы твою железяку на нашу девку сменяем? Гля, какая маруха. Чистенькая, сисястая. Целка, наверное. Мы сами еще не пробовали. Только сняли. А тебе – только тебе и только за тачку – ее подарим.
– Я ее не хочу, – раздельно сказал Степан, и скулы его порозовели.
– Ну и хрен с тобой, – неожиданно миролюбиво промолвил мощный и обратился к своему напарнику: – Слышь, крысеныш, пошли отольем. А то я ща лопну.
– Пошли.
Оба встали и не спеша, вразвалочку отправились за железный павильон: насколько понял Петя, не столько по нужде, сколь для того, чтобы сговориться, что дальше творить с «терпилами» – а в том, что они со Степой типичные «терпилы», у «ново-русских», кажется, не было ни малейших сомнений.
Однако, едва бандиты скрылись за ларьком, Степан тут же вскочил на ноги. Его примеру без слов последовала девчонка, а за ней – Петя.
– Вперед! – Степа схватил девушку за руку. Та доверчиво вцепилась в его ладонь.
Парочка понеслась в сторону стоявшей на обочине Грини.
За ними поспешил Петр.
Через несколько мгновений они уже оказались внутри: Степа за рулем, Маруся – рядом с ним, а Петя, впервые в жизни, – на заднем сиденье.
Степа нажал на газ и бросил сцепление. Гриня много раз в своей жизни разгонялась изо всех сил, но тут словно чувствовала, что от ее талантов зависит не только судьба обоих хозяев и их милой новой подруги, но и собственное будущее. Машина понеслась вперед вихрем, метеором, болидом «Формулы-1». Не прошло и двадцати секунд, а стрелка спидометра зашкаливала за сто пятьдесят.
Петя оглянулся. Бандиты выскочили из-за шалмана. Но почему-то немедленно в погоню не бросились. Зачем-то смотрели растерянно вслед Грине, теряя драгоценные секунды. Бандитская «БМВ» сиротливо стояла на обочине.
– Безумству храбрых поем мы песню, – проговорил Степа, отрываясь от дороги и долгим ласковым взглядом озирая девушку. Петя хорошо знал этот взгляд. Когда друг делал стойку на очередную красотку, он становился не только смелым, безрассудным, но и нежным, и лиричным, и остроумным. – Мы благодарны, – продолжал он, подражая тону бортпроводника, – что для вашего полета вы выбрали нашу авиакомпанию.
– Как будто я могла выбрать «Эр франс»! – усмехнулась девчонка. Тембр ее голоса оказался низким, хрипловатым, очень сексуальным.
Степа хохотнул, оценив ее шутку. Петя – тоже.
А Степа уже вовсю начал кадриться – будто забыв все на свете: и то, откуда взялась девчонка, и то, что за ними возможна погоня.
– Мы, кстати, до сих пор не познакомились. Меня зовут Степан. А того парня с заднего сиденья кличут Петром. А ты действительно Маруся?
– Действительно.
– Может быть, Мария? Или Марина?
– Нет, Маруся, – упрямо помотала головой девчонка.
Степа перестроился и свернул направо – на бетонку, ведущую в сторону Черноголовки.
– Здесь они нас хрен найдут, – прокомментировал он. – А в Москву сможем вернуться по Щелчку. Или по Горьковской трассе. А может, не поедем в город, а покатаемся?
– Нет, с меня хватит, – покачала головой Маруся. – Я накаталась.
– Как скажешь.
– Подвезете меня домой?
– Естественно. Ты где живешь?
Дурной признак: Степа становился с девчонками таким бархатным, только когда влюблялся. Петя хорошо знал его.
– Как раз от Щелчка недалеко.
– Может, тогда сперва закинем домой того парня с заднего сиденья, а потом мы с тобой где-нибудь посидим?
Вот это нахальство! Петя аж крякнул:
– Эй, на мостике! Тише ход!
И девица тоже покачала головой:
– Не гони картину, Степа. То, что я, как дура, села в тачку к тем отмороженным, еще не дает тебе права... ну, ты понимаешь.
– Ладно, – кивнул Степка. Они разговаривали с девушкой так, словно никого, кроме них, не было в машине: никакого там Пети. И процитировал Ремарка: – «С тобой я буду ползти, как улитка, и гудеть, как сельский автобус».
Петр презрительно скривился: он был уверен, что бандитская девушка в цитату не врубится. Однако та мигом ответила:
– По вашему скоростному Карлу такого не скажешь. – А потом оглянулась на Петю – словно вовлекая его в общий разговор. – Эх вы, два товарища.
– Это не Карл, а Гриня, – возразил Степа.
– А мы на самом деле три товарища, – добавил с заднего сиденья Петя.
– А кто третий?
– Валька.
– Валька? А почему он не с вами?
– Потому что она сегодня работает. И еще Валентина терпеть не может бесполезных гонок.
– Валентина? Она?
– Ну да, да, она женщина, – не без злорадства пояснил Петя.
Однако Марусю этим не смутил.
– Вам повезло, мальчики, – хрипловато рассмеялась она, – раз вы можете считать женщину своим товарищем. – И лукаво подначила: – Или вы просто еще не выросли?
Гриня летела по бетонке. Ни единой машины не было вокруг. По бокам трассы золотились, желтели, алели леса.
Погоня отстала, и жизнь была прекрасна.
* * *
Валя на своей «шестерке» ехала в автосервис – они договорились там встретиться с Петром и Степаном.
Добираться до гаражей в последнее время стало целым приключением. Не повезло им, что боксы расположились на задах продуктового рынка. А нынче, в условиях капитализма, рынок (в смысле базар), считай, центр мира. И в будни-то в толпе новоявленных бизнесменов не протолкнешься, а по выходным дням торговля окончательно превращается в стихийное бедствие. Не поместившиеся внутри торгаши выплескиваются на улицу – и начинается полный дурдом. Особенно тяжко, если на машине едешь. Попробуй проберись по проезжей части, когда по обеим обочинам плотно угнездились коробейники (торговое место – перевернутый деревянный ящик, а товар – все, что угодно, от хлеба со спичками до подержанных кукол в линялых платьицах). И чуть не перед каждым продавцом, уже не на обочине, а на дороге, – плотная кучка, как теперь говорят, «потенциальных потребителей». Ясное дело, что машины – хотя дорога вроде для них и предназначена – в подобной обстановке становятся изгоями. Или иная ярая бабулька боковое зеркало тебе свернет, или авоськой по капоту шваркнут. Ну и злобных комментариев («Разъездились тут!») наслушаешься вдоволь. Поэтому неудивительно, что к вожделенным гаражам Валя подъехала не в самом радужном расположении духа. А тут еще и Петька со Степаном выглядят довольно странно...
