Гул затих. Было слышно, как чавкает, возвращаясь в само себя, болото. Озера больше не было: на его месте осталась мутная грязевая трясина…
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – сказал Лямке, как всегда, употребив русскую поговорку невпопад.
Профессор Веденеев весь сиял.
– Я знал, всю жизнь об этом знал! Всю жизнь мечтал именно об этом дне! – воскликнул он. – Вот он, генератор разума. Таких на Земле должно быть несколько: в Месопотамии, в Египте, в Тибете… Они установили их несколько сотен тысяч лет назад.
– Кто – «они»? Инопланетяне? – спросила Юля.
– А вы еще сомневаетесь, после того, что только что видели? Эти штуки работали здесь из века в век, глубоко под землей делали свое дело. Но теперь процесс завершен, и эти устройства возвращаются туда, откуда прилетели. Или же движутся дальше, в глубины космоса, чтобы нести свет разума новым планетам…
– Выходит, что Рюриковичи, – сказал Арсеньев, – знали тайну этого озера. Вот почему династия правила более пятисот лет.
– Этот секрет им вручили славянские жрецы. И теперь мне понятны многие темные места древних рукописей. Люди, входящие в контакт с энергией этих устройств, поднимались на новую эволюционную ступень. И вокруг этих генераторов развивались уникальные цивилизации. Об этом знал мой отец, и он сделал все, чтобы эта тайна не попала в руки Адольфа Гитлера.
– «Оружие возмездия», – задумчиво проговорил Арсеньев. – Это была отнюдь не атомная бомба, а неприметное лесное озеро.
– А мой отец, – с грустью вздохнул Питер Лямке, – всего лишь выполнял свой воинский долг. И остается только радоваться, что нашлись люди, которые помешали ему… Впрочем, и Сталину «оружие возмездия», к счастью, тоже не досталось…
– Ведь никто еще не объяснил до конца, – сказал Арсеньев, – чудовищной логики Сталина. Почему он уничтожал одних людей и окружал себя другими? А ларчик-то просто открывается! Убирал высоких, оставлял маленьких. Посылал экспедиции на поиски озера и подозревал всех рослых людей в том, что они уже овладели тайной смоляной комнаты.
– Меньше всего на свете мне хотелось бы сейчас думать о Сталине, Гитлере и всех этих рослых или нерослых людях, – сказала Юля.
О ЛЮБВИ, НАКОНЕЦ
Последствия катаклизма были преодолены только к вечеру. Кое-что из вещей удалось собрать, и у Арсеньева с Юлей теперь был один рюкзак на двоих. В экспедиции, которая стояла ближе к воде, разорение было более серьезным, да вскоре ее сотрудникам стало и вовсе не до сбора вещей: приехало много народу – милиция, несколько боевых машин из ближайшей воинской части, областное телевидение и даже какой-то бестолковый уфолог.
Арсеньев и Юля не горели желанием давать интервью, к тому же, Юля пока еще официально числилась на турбазе, и должна была сегодня вечером вернуться домой, полная всяких впечатлений и рассказов о приключениях с девчонками из медулища, а не фигурировать в вечерних новостях.
Проходя через деревню, уже вполне обычную, с нормальной высоты домами, они услышали, как кто-то зовет их по именам.
По дороге к ним вприпрыжку бежал ребенок. Он размахивал руками и звал их на бегу. Арсеньев и Юля с удивлением узнали в этой маленькой фигурке Мироныча. Он и вправду был карликом, с маленьким морщинистым лицом, и никаких шишек на лбу у него не было видно.
– Стойте! Зайдите ко мне во двор. На минутку! Он хочет попросить прощенья.
Подойдя к дому номер пять, Арсеньев и Юля с удивлением увидели водолаза Олега. Он был с перевязанной ногой, рукой и головой. Под левым глазом у него сиял малиновый синяк. Но это был не шишкологовый мутант с орангутанга величиной, а прежний, маленький и щуплый Олег.
– Господа! – начал, прокашлявшись, он. – Простите меня великодушно. Я был, несколько того… – Олег посмотрел на Мироныча, как бы ища у него поддержки, и стало ясно, что смешение стилей его речи происходит потому, что вся эта речь была придумана самим Миронычем и тщательно отрепетирована.
– Бог вас простит, – сказала Юля и ткнула локтем Арсеньева в бок. – А мы опаздываем на электричку…
Сидя в полутемном вагоне, Юля положила Арсеньеву голову на плечо.
– Вообще-то, я всегда знала, – сонно сказала она, – что рано или поздно своими глазами увижу летающую тарелку.
– Я тоже, – отозвался Арсеньев.
– Думаю, что об этом, так или иначе, в тайне мечтает каждый из живущих на Земле.
Арсеньев внимательно посмотрел на Юлю. Его уже давно беспокоила одна странная мысль. Ему казалось, что девушку сидящую рядом с ним, в какой-то момент подменили. Или это был некий медленный процесс…
Когда он начался? Когда Юля впервые искупалась в озере, или когда побывала в смоляной комнате? Так или иначе, но из ее речи постепенно исчезли всякие «прикольные» словечки, и, казалось, сам строй ее мышления стал другим.
– Что-то со мной произошло, и правда, – сказала Юля, будто услышав его мысли, чему Арсеньев уже перестал удивляться. – После общения с озером мне кажется, что я прочитала столько же книг, сколько и ты.
– Я думаю, каждый, общаясь с озером, вернее, с подводным объектом, получил то, чего хотел. Даже водолаз умудрился вырасти, хоть и не совсем удачно. Только я один не получил ничего… – с грустью закончил Арсеньев.
Юля внимательно посмотрела на него.
– Слушай, Иванвас! Ты мне не скажешь, куда делось твое пузо?
Она похлопала его по животу, который – Арсеньев только сейчас это заметил – стал совсем плоским!
– И морщины… Глянь-ка на себя!
Юля достала круглое зеркальце и сунула его Арсеньеву в лицо. Он смотрел на себя с удивлением и ужасом: что он скажет теперь на работе, когда в сентябре начнутся занятия в медучилище?
– А ты скажешь, что прошел один из модных курсов омоложения. В очень крутой иностранной фирме… Заплатив за это бешеные деньги – весь свой баснословный гонорар в европейском журнале.
И еще кое-что переменилось внутри Арсеньева… Об этом он не сказал и никогда не скажет, ни Юле – никому. Он заметил это в себе, когда бросился в неравный бой с раздувшимся водолазом. Озеро научило Арсеньева настоящей храбрости. Впервые в жизни он полез в драку, не раздумывая, что из этого выйдет…
А на вокзале в Брянске на Арсеньева накатила грусть. Они стояли в бледном свете газетного киоска и смотрели друг на друга, едва улыбаясь.
– Вот и все, – сказала Юля. – Горячая ванна. Мама и папа. Вечерние новости о катастрофе в аномальной зоне.
– А у меня – холостяцкая квартира, полная пыльных книг.
– Которые мне все же не мешало бы прочитать… Или перечитать?
– Газету, что ли посмотреть? Что там, в мире произошло за эти дни?
Через минуту Арсеньев поднял удивленные глаза от номера «Вечерки», который купил в киоске.
– Какое сегодня число? – спросил он у продавщицы.
– Двадцатое. Пить надо меньше.
Арсеньев показал Юле газету.
– Вот это да! – только и воскликнула она.
– Время, – сказал Арсеньев. – Оно сдвинулось ровно на стуки. Как и тогда, когда я встретил золотую фею. Озеро…
– Что ты так волнуешься? – сказала Юля. – Озеро подарило нам еще целый день. И целую ночь. Сейчас мы поедем к тебе. И будем читать твои пыльные книги. Помнишь, как там, у Данте?
– И в этот день мы больше не читали… – шепотом процитировал Арсеньев строку из «Божественной комедии».
