прописана в планере рукой моего секретаря, иначе я бы тронулся умом.
— Кирилл Юрич, — Дина появляется в дверях кабинета, — с проходной звонили, приехал Громов с вашей бывшей женой.
— Хорошо, — киваю.
Слово «бывшая» режет слух.
В приемной слышатся разговоры, и мое сердце заходится с давно забытым трепетом.
Я до жути соскучился по своей жене. Даже думал приставить своих ребят, чтобы наблюдали за ней втихую. Но вовремя себя остановил, потому что это попахивает паранойей.
Дверь в кабинет открывается, и в входит Артур, а следом Ксюша.
На ней бежевая юбка и легкая блузка. Светлые волосы собраны в пучок. Взгляд сразу подмечает изменения: она похудела, скулы стали выделяться сильнее, нет обручального кольца. А еще взгляд… полный ненависти и злости взгляд.
— Добрый день, Кирилл… — начинает Громов.
Ксюша делает два шага вперед и обгоняет Артура. Ее грудь вздымается от быстрого бешеного дыхания. На скулах ходят желваки, от нее веет презрением.
— Ты не уволил ее! — голос переходит в визг.
Громов позади меня открывает рот, потом сразу закрывает его:
— Я подожду в приемной, — быстро ретируется.
— Кого? — я поднимаюсь с кресла и обхожу стол.
— Свою секретаршу!
Хмурюсь.
И только тут до меня медленно доходит, о чем она.
Блять.
Я же изменил ей с Диной. Но, если честно, после возвращения та держалась профессионально, ее поведение никак не изменилось. Все эти дни обстановка в офисе была как и до нашей интрижки и… ну… я тупо забыл!
Блять. Блять. Рука-лицо просто!
— Я хотел. Но забыл.
Ксюша делает два шага мне навстречу и залепляет пощечину:
— Лжец!
Моя голова дергается. Ксюша дает мне вторую пощечину, а я даже и не думаю увернуться. Неожиданно эту удары прошибают, проходятся по живому. Осознание того, что она ревнует, — как второе дыхание.
— Лжец, да! — перехватываю ее руки и дергаю на себя. — Ревнуешь, да?
На моем лице довольная улыбка. Я чертов псих.
— Пошел ты, Плотников! — выплевывает мне в лицо.
Я обхватываю ее за затылок и притягиваю к себе в яростном поцелуе. Это даже никакой не поцелуй. Мы цапаемся с ней, как дикие животные, но я четко улавливаю момент, когда она возбуждается.
Подхватываю ее под бедра и уношу в комнату при кабинете, там небольшая ванная с душем и санузлом.
Прижимаю Ксюшу к стене и бесстыдно принимаюсь задирать ее юбку.
— Не уволил, потому что думать о ней забыл, — шепчу ей с жаром, оставляя череду поцелуев на шее.
Ксюша не сопротивляется. Громко хватает ртом воздух, вцепляется в мои плечи.
— Потому что думаю о тебе и днем и ночью, — яростно смидаю ее ягодицы.
Ксюша вскрикивает, а я вжимаюсь в нее стояком.
— Не вижу никого. Не слышу никого. Одна ты на уме. Только ты.
Опускаюсь ниже и кусаю ее сосок, который торчит через тонкую ткань блузки.
— Твои глаза, губы. Я не вижу никого, понимаешь?
— Ты скотина, Плотников!
Выравниваюсь и снова толкаюсь. Даже через одежду все это очень остро. Она протяжно стонет.
— Ты же с ней. Тогда. И сейчас?
— Никогда после, — кусаю ее за ухо. — Ни с кем. Ни за что. Одна ты. Любимая.
Вдавливаю ее в стену, нахожу губы, целую. Прижимаю ее за талию к себе и запускаю руку в трусики. Ксюше много не надо — вся она на пределе. Пара движений пальцами и она с шумом кончает и обмякает в моих руках.
У меня болезненно стоит, но все это для нее. Она — главная.
Мы размазанные, с развороченным сердцем и остатками души, но впервые за эти дни я чувствую себя живым. Настоящим, пусть и оставленным.
Ксюша стоит молча, опустив голову мне на плечо и выравнивает дыхание. Моя рубашка в ее кулачках, как и мое сердце.
Натягиваю обратно на нее трусики, опускаю помятую юбку, заправляю в нее блузку, параллельно касаясь губами острых скул и пухлых, зацелованных губы.
Себя тоже по-быстрому привожу в порядок.
В дверь кабинета стучат.
— Кхм! Ребят, — звучит голос Громова, — это все, конечно, здорово, и не то, чтобы я куда-то торопился, но неплохо было бы обсудить детали. Или вы решили примириться?
Ксюша отталкивает меня и выходит, поднимает с пола сумочку, а после распахивает дверь и произносит Громову в лицо:
— Ни о каком примирении и речи быть не может. Все, что требуется, я подписала. И из совместно нажитого мне ничего не нужно.
И уходит, с презрением окинув Дину взглядом.
У меня запоздало загорается лампочка, лечу за своей женой. Запрыгиваю в лифт в последний момент.
— Ксюш, вернись. Поговорим нормально!
— Ты же видишь, не можем мы нормально! — произносит со слезами на глазах. — Ну какое нормально, Кир? У тебя в приемной сидит женщина, с которой ты изменил мне! Черт! Что с тобой не так, твою мать?!
Ударяет меня сумочкой в грудь, а следом прилетает хлесткая пощечина.
— Ксюш, правда. Я тупо забыл! И у меня с ней не было ничего! Вернее, было, но только в Сочи, больше нет.
— И как мне поверить в это? — хмыкает устало, и по щеке катится слеза.
— Пожалуйста, родная…
Хватаюсь за нее, но она отшатывается.
— Все это не имеет значения. Официально мы разведены. Мне ничего от тебя не нужно. Все, что было нажито за время брака, оставь себе.
— Ксюша, остановись, поговорим!
Двери лифта открываются, и она шагает в вестибюль, оборачивается:
— У меня другой мужчина, Кир, — произносит обреченно. — Поздно говорить, попросту не о чем.
Оставляет меня в лифте и уходит.
Двери закрываются, отрезая меня от любопытных взглядов, и я оседаю на пол. Ксюша нокаутировала меня жуткой правдой.
Глава 20
Ксюша
— Я еду в Сочи, — практически торжественно объявляю я.
— Как это? — Женя поднимает голову и смотрит на меня так, словно явился мессия.
— Ну как… на самолете полечу, — пожимаю плечами.
— Зачем? — он даже поднимается.
— Затем, что там надо организовывать свадьбу.
— Ты можешь организовать все здесь, а туда полететь перед самим торжеством.
— Могу. Но не хочу, — поднимаю подбородок.
Женя хмурится:
— Что с тобой?
— Ничего особенного. Просто мой начальник забрал у меня проект, который могу потянуть только я со своей командой, и уровень доверия к нему, знаешь ли… упал. Да и вообще, — легкомысленно машу рукой в воздухе, — душно мне стало в городе.
— Душно? — выгибает бровь.
— Стены душат… и работодатель.
— Да сколько можно, Ксюш? Когда ты отпустишь ситуацию?! Я тут босс, и только я буду решать кому какой проект отдать! — распсиховавшись, кидает на стол карандаш.
— Угу, — киваю. — Кстати, я подумываю о том, чтобы сменить босса.
