на диван. Она заметно расслабляется.
К аварии — нет. А вот к проблемам, которые ей предшествовали, — налоговые и прокурорские проверки, несколько заведенных дел и многое другое — имел отношение.
Но, во-первых, Ксюше это знать не нужно. А во-вторых, не я вливал в него бухло и не сажал за руль. Свой выбор он сделал сам. Хорошо хоть никто кроме него не пострадал.
От Амаева тоже давно ничего не слышно.
После всего, что всплыло на него, этому товарищу противопоказано появляться в нашей стране. Отныне он персона нон-грата, иноагент и человек, к которому приковано слишком пристальное внимание со стороны спецслужб.
Я вывернул наизнанку все связи, которые у меня были. Зато теперь моя жена может спокойно передвигаться по собственному городу и не бояться призраков прошлого.
Ксюша успокаивается и засыпает на моих руках.
Она не плакала, не спрашивала ничего про отца. Надеюсь, ей стало легче от осознания того, что этот мудак больше не появится в ее жизни.
Ночью она спит плохо, а я не сплю вместе с ней.
— Что такое, детка? — вскакиваю встревоженно.
— Кажется, началось, — шепчет мне.
— Поехали?
Кивает.
Приезжаем в частную клинику.
— Фамилия? — спрашивает женщина в регистратуре.
— Плотникова, — отвечаю вместо Ксюши, потому что той уже не до этого.
Мы поженились тихо, никого не предупредив. Вопросов о фамилии не вставало. Она будет у нас общая. Это надо было сделать с самого начала — в тот самый первый раз. Ну какая семья, когда у мужа и жены фамилии разные?
Ксюшу отвозят в родовую, на меня надевают халат.
Я беру ее руку в свою, она сжимает мою кисть до такой степени, что я на миг задумываюсь: сколько же силы в моей жене?
Я вижу, как ей тяжело, но шучу, придумываю всякие нелепые глупости, отвлекаю ее. Она злится, проклинает меня и говорит, что больше никогда в жизни не будет спать со мной. Я соглашаюсь со всем, даже не спорю. Только глажу ее, глажу и поддакиваю.
Момент, когда мне дают подержать моего ребенка, я не забуду никогда.
Мой сын. Такой теплый. Крошечный, совсем невесомый. Его хочется защитить от всего мира, подарить всю любовь, что есть.
Смахиваю слезу и кладу Ксюше на грудь нашего сына, целую ее, целую его.
Мне кажется, я готов разорваться от эмоций, который переполняют меня.
— Я так люблю вас, родная, — шепчу ей. — Так люблю…
* * *
Ксюша
Денис ковыряет ямку, а Кир рядом строит башню из песка. Лазурный горизонт блестит от утреннего солнца, я лежу в шезлонге и слежу за своими мужчинами из-под широких полей шляпы.
Они так похожи… вот правду говорят — от осинки не родятся апельсинки.
Денис жутко упрямый. Упертый. Если ему что-то нужно, пока он не получит это — не успокоится. Причем мальчишка очень нежный, умный, смышленый.
Весь в отца.
Кирилл, будто чувствуя мой взгляд, поднимает глаза и подмигивает мне, окидывает взглядом мое тело в купальнике и облизывается. Чмокает Дэна в лоб и подходит ближе, садится на песок, поглядывая на сына. Тут же к нему подбегает няня, которую мы привезли с собой.
Кир берет прядь моих волос и наматывает на палец локон.
— Ты чего так смотришь на меня? — спрашивает томно. — Я же не железный.
— Пошли со мной на свидание сегодня? — спрашиваю его.
— Приглашаешь? — играет бровями.
— Ага, — отвечаю игриво. — Только чур, платишь ты.
— Все что угодно для моей королевы, — кланяется шутливо и незаметно проводит пальцем по моему соску, который виднеется сквозь ткань купальника.
Шиплю, потому что по телу моментально разгоняется жар.
Едва дожидаемся вечера. Целуем Дэна, желаем ему спокойной ночи и оставляем с няней.
Я веду Кирилла к пирсу, где нас ждет небольшая яхта.
Он выгибает бровь:
— А ты уверена, что нам сюда?
Смеюсь.
Я помню, что Кир не любит открытые водоемы, да и морской транспорт переносит с трудом.
— Аха, — киваю. — Доверься мне.
Беру его за руку и веду за собой. Он напрягается, но терпит все молча, стоически.
В конце концов яхта привозит нас на маленький остров. Его можно обойти за двадцать минут. На острове одно-единственное бунгало.
Нас встречают две тайки, кланяются, говорят, что все приготовлено. Садятся на яхту, на которой мы приехали, и уезжают.
— Остров в нашем полном распоряжении, — шепчу Киру на ухо. — И мы тут одни.
Он громко стонет и подхватывает меня под бедра. Как пещерный человек, несет в сторону бунгало, будто в свою берлогу, но не доходит до двери и кидает меня в шезлонг, падает сверху, стискивает в объятиях.
Спускает бретельки сарафана, оголяя грудь, которая стала после родов еще больше. Припадает зубами к соску, кусает, стонет. Я тоже не сдерживаюсь и громко стону в ответ.
Забываем обо всем, теряясь на этом маленьком острове, будто здесь наш персональный рай.
Кирилл будто сходит с ума — дорвался до запретного плода. Вообще не щадит меня, изматывает, доводит до пика раз за разом. В какой-то момент я просто перестаю считать, потому что сбиваюсь.
Мы лежим на большом покрывале возле ласкового залива и целуемся так, словно только вчера познакомились, хотя мы вместе почти пятнадцать лет.
— Ксюш, — шепчет мне в губы, — давай родим девочку, а?
Смеюсь. Я пила противозачаточные, да. Но перед отпуском у меня начались эти дни, и я сделала перерыв, после которого забыла снова начать прием. Мне показалось это знаком, и… ну, в общем, я забила на таблетки.
— А если снова родится мальчик? — спрашиваю с улыбкой на лице.
— Значит, у нашей дочери будет два старших брата! — восклицает невозмутимо.
Смеюсь сквозь слезы:
— Ты просто невозможный, Плотников!
А он лезет на меня, раздвигает ноги, располагается между ними.
— Эй! Что ты делаешь? — хохочу.
— Как что? Превращаю мечту в реальность, — подмигивает мне. Наклоняется и шепчет горячо: — Расслабься, тебе понравится. Гарантирую.
Смеюсь и расслабляюсь. Да…
Потому что мне кажется, что мечта наша уже воплотилась в жизнь… просто мы пока еще об этом не догадываемся.
Конец!
