Я стоял у берега и смотрел на этот дивный закат, на яркие вечерние цвета играющих солнечный лучей, превращающих тени предметов, по своему вкусу, в разнообразные оттенки цветов, разукрашивая их. Глядя на синеву водной глади пруда, я заметил, что вода в «бассейне» была настолько чистой, насколько чиста душа монаха отдавшего свою жизнь служению богов.
Больше всего в этой красоте природы меня удивляла Роза. Девственность ее взгляда полного чистоты разума и спокойного сердца, наполняла мои чувства нежностью и человеческим теплом близости с природой и гармоничной жизнью в ней. Нежность ее розовых губ, освещенных вечерними лучами заходящего солнца, придавали ей окраску любви и заботы. Целеустремленный, зеленоватый цвет ее глаз расслаблял и успокаивал самые отдаленные уголки моего сердца.
Я набрался смелости и решил искупнуться в этом, небесной красоты, пруду. Сняв шорты и рубашку, я медленно зашел в воду до середины бассейна. Вода была теплой, от согревших ее, позолоченных лучей солнца. Я несколько раз опустился с головой под воду и увидел пару любопытных рыбешек, которые заметив меня, тут же скрылись из виду. Когда я вынырнул, я обнаружил, что Роза тоже решила спуститься в воду. Она медленно подошла ко мне. С каждым ее шагом я чувствовал, что вода в пруду поднимается на один градус. Причудливые тени, отбрасываемые лучами солнца, покрывали синюю гладь пруда позади нас. Ее руки коснулись моих рук, а ее нежные губы слегка прикоснулись к моим губам, я почувствовал прикосновение ее теплого тела и ласково обнявшись мы переплелись в бесконечном танце любви словно две весенние бабочки, порхая в небесном порыве гармоничного полета.
Возвращение
Обойдя гору вместе с Розой, мы поднялись почти до верхушки усыпанной снегом. Здесь на высоте соседние горы казались близкими и невысокими. Весь путь у нас занял пол дня, и надо было возвращаться. Но я хотел подняться еще выше и оглядеть всю окружающую нас местность, для того, чтобы наметить путь возвращения в цивилизацию к людям. Наверное, меня уже давно искали, а быть может и прекратили поиски, так как, по приблизительным моим подсчетам, прошло более месяца с того самого момента, как меня забросило далеко от цивилизации в самую середину дикого мира. С небольшого плоскогорья, до которого мы с Розой дошли, я не мог разглядеть весь ландшафт, окружающий нашу гору. Деревья внизу казались такими мелкими, словно точки, а извилистые речки и водопады превращались в сине-белые отрезки, которые я поначалу спутал с цветами этого живописного пейзажа. Солнце было высоко над головой, но мне все же захотелось подняться еще выше. Я вступил на снег. Верхняя часть горы была покрыта белой мглой снега подтаивающего снизу и твердо стоящего на вершине, не уступая теплым лучам и приходу весны. Огромные снежные глыбы были повсюду, когда мы осторожно пробирались по скользкому, местами подтаявшему, мягкому и шуршащему снегу.
Солнечные лучи отражались искрами от снега и слегка ослепляли зрение. Меня поражали спокойные и уравновешенные, а порой и мягкие шаги Розы. Она шла босиком, как любое живое существо, использующее лишь природные дары. Удивляло мой разум и то, что ее упругие, белые и всегда нежные ножки, ступают на холодный и жесткий снег. Вероятно, ее многолетнее пребывание здесь вдали от людей, но рядом с дикими животными и в окружении всемогущих сил природы, помогло адаптировать ее организм, повысив и укрепив основные жизненные функции. Ее очаровательные белые ножки ступали по замерзшему холодному снегу, словно не замечая изменения температуры. Я не мог привыкнуть к быстрым катаклизмам природы и потому шел медленно, часто останавливаясь для передышки, осторожно ступая на снег и тщательно выбирая путь. Иногда я шел в след Розы, но частенько мне приходилось менять траекторию, так как я чувствовал, что не смогу осилить ее путь. Я попросту обходил препятствие и продолжал следовать за ней. Роза шла впереди, она иногда останавливалась, чтобы подождать меня и вновь продолжала подниматься по отлогому снежному покрову горы.
Неожиданно я остановился, увидев преграду в виде большого снежного образования, углубляющегося внутрь горы. Я решил обойти, как это сделала Роза. Снег здесь был скользким и тонким, а главное, мне пришлось пойти по узкой полоске — границе овальной выемки с радиусом в несколько метров. Неожиданно я потерял равновесие и упал, но вовремя схватившись за выступ по которому шел, начал подтягиваться наверх. Мои ноги спускались в эту снежную яму, которую я безуспешно пытался обойти. Ноги скользили по стенкам, и я решил подозвать Розу, чтобы она помогла мне. Я громко выкрикнул ее имя, и через некоторое время услышал снежный хруст и шаги. Я вновь попытался подтянуться к краю ямы. Опираясь предплечьем, я смог увидеть в десяти метрах силуэт Розы. Снег ослепил мое зрение, поэтому я не разглядел ее фигуры. Но по ее размахиванию руками я понял, что мы находимся в опасности. Я уже давно начал знакомиться с ее жестами, также как она с моими словами. И я угадывал многие ее молчаливые знаки, поэтому я с уверенностью констатировал печальный факт. Роза сообщила мне об опасности. Но какой, я не знал, так как моему взору мешали стены снежной ямы. В конце концов, ничего страшного со мной не произошло. В худшем случае, я бы оказался в неглубокой яме, из которой, с помощью Розы и моего ножа, я мог бы без особых затруднений выйти. Но ее знаки говорили мне об опасности. Почему? Я вновь позвал ее и сообщил ей о том, что нахожусь в яме, а также о том, что яма эта не глубокая. В ответ на мои призывы и разъяснения она еще больше была взволнована. Почему? Что ее беспокоит? Мой мозг лихорадочно вертел эти вопросы, задавая их под разными углами разрешения. Мне также было непонятно, почему Роза осталась на своем месте и почему не пришла на помощь? Неожиданно, я каким-то шестым чувством вспомнил тот странный приглушенный хруст, который раздался, сопровождая мое падение. Я задумался об этом, пытаясь определить дальность и угол, под которым мой слух определил этот хруст.
Внезапно я услышал едва заметный шорох, мне даже показалось, что это были тревожные шаги Розы. Но, выглянув из ямы, я обнаружил, что Роза замерла на своем прежнем месте в какой-то странной позе, словно она держалась за гору, пытающуюся ее сбросить в бездну. В этот момент мои окоченевшие пальцы не выдержали и расцепились, и я оказался на довольно мягкой подушке на дне неглубокой ямы. Я лежал на спине и уже успокоился, так как главная опасность, грозившая мне, как я полагал, случилась, и теперь меня ожидает нелегкий, но вполне возможный подъем из этой дьявольской ловушки. Не успел я подняться на ноги, как почувствовал, а затем и услышал тот самый хруст, который сопровождал меня во время моего падения, на этот раз он был значительно тяжелее и дольше. Его звук был необычен, он напоминал хруст позвоночника какого-то огромного существа. За этим чудовищным звуком, загоняющим мое сердце в пятки от страха, мне послышался какой-то глухой и отдаленный треск. Спустя мгновение все исчезло — и треск, и хруст. Воцарилась тишина. Эта была необычная тишина. Мне не удалось услышать птиц и шума деревьев, который всегда присутствовал в этих местах. Словно все существа по невидимой команде спрятались и затаились, ища спасения от грозного владыки. Не прошло и минуты тишины и покоя, в котором я пребывал сидя на коленях внутри ямы, как неожиданно все вокруг меня завертелось и поднялось куда-то вверх. Огромной силы ветер, превращаясь в ураган, проносился мимо ямы, забирая и унося с собой все, что ему попадется по дороге. Меня спасло от этого дикого ветра, мчащегося с огромной скоростью лишь то, что я находился внутри ямы. Вскоре, вслед за ветром опустилась, как это бывает с погодой, внезапная смена света. Все вокруг забелело, снег пролетал мимо меня, унося огромные валуны окаменевших кусков. Один такой белый камень опустился мне на голову и, расколовшись на мелкие части, сбил меня с ног. В этой белой мгле и ураганном безумии я, из последних сил, цеплялся за стенки и днище ямы, пытаясь остаться в ней. Совсем недавно я хотел выкарабкаться из ямы и проклинал ее. А теперь хочу в ней задержаться хоть на секунду, чтобы не оказаться легкой пушинкой среди тонн могучего снега, уносящегося с огромной скоростью в пасть белого чудовища, покоряющего и демонстрирующего свою силу и мощь, доказывая всем, как мало они значат в этом страшном и коварном мире. Окруженный белой мглой, я перестал держаться, так как понял, что моя бесполезная борьба за жизнь, не дающая ни единого шанса на выживание, была бессмысленна. Мое тело перемешивалось с тысячами снежных комков и льдинок. Я крепко сжал глаза и закрыл рот, прижав руки к туловищу, я попытался сгруппироваться, но неведомая сила влекла меня в бездну, разрывая меня на части. В моей голове мелькали самые затаенные страхи, которые выползали из своих темных и скрытых уголков моего сознания, при виде опасности, грозившей мне. Не знаю почему, но в эти секунды, казавшиеся вечностью, я вдруг вспомнил лицо старого погибшего монаха, чью мумию я встретил на вершине скалы в храме. Его спокойное и умиротворенное лицо стояло передо мной в приятно розовом свете, падающем из ниоткуда. Это выражение на его лице помогло мне окунуться и подняться высоко за облака в небесные просторы, зависающие над остроконечными верхушками скал и горных хребтов. Мое тело словно приобрело необходимую легкость, и я летел сквозь пушистые облака, рассекая пространство и вздымаясь куда-то ввысь. Наконец-то я перестал ощущать свое тело, и лишь мое умиротворенное сознание напоминало мне, что я еще жив.
