Маркиза пошла к двери, Лоретта задержалась.
– Когда переоденетесь к обеду, зайдите ко мне! – прошептала она.
– Непременно, – пообещала Жанетта с улыбкой. Оставшись одна, она устроилась в кресле перед камином и глубоко задумалась.
Здесь, в доме маркиза де Бомон, она свободна от назойливого внимания Алена, далека от нравоучений отчима. Но надолго ли? И почему ее не покидает чувство опасности? Даже в объятиях Лиса, этого разбойника с большой дороги, она чувствовала себя более защищенной! Кстати, о Лисе. Этот человек то и дело вторгается в ее мысли, так же как и незнакомец с постоялого двора.
Сравнивая этих двоих, Жанетта отметила их поразительное сходство. Оба были высокого роста, широкоплечие и с атлетической фигурой, оба держались с поразительным достоинством, их словно окружал таинственный, загадочный ореол. Но самое главное – у каждого на щеке был бледный штрих давнего шрама! У Лиса он был частично прикрыт маской, поэтому она не сразу отдала себе отчет в том, что его заметила.
Значит, незнакомец с постоялого двора и Лис – один и тот же человек, дважды пересекавший ее путь. Какое совпадение, подумала Жанетта, ощутив внезапный озноб. Совпадение ли? И почему она не может выбросить его из головы? Он не имеет к ней никакого отношения, и, скорее всего они никогда больше не увидятся. Но что за странные ощущения породил его поцелуй! Как сладостно было ощутить так близко его могучее тело!
Тихий звук в холле вывел Жанетту из мечтаний. Она на цыпочках подкралась к двери, сама не зная, чего опасается. Кто-то прошел мимо, остановился чуть дальше, у двери в комнаты Лоретты, и трижды коротко стукнул в нее костяшками пальцев. Дверь бесшумно открылась и вновь закрылась.
Девушка улыбнулась. Лоретта казалась ей совсем ребенком, но выходило, что она вовсе не так уж неопытна. Впрочем, уж не судит ли она по себе? У этой девочки еще молоко на губах не обсохло!
Вернувшись к огню, Жанетта незаметно погрузилась в сон.
Тем временем в другой спальне Жан-Клод привлек к себе Лоретту, и та прильнула к нему своим расцветающим телом. Изнемогая в родительском доме от скуки, она жаждала острых ощущений, и искушенный мужчина сразу это понял. Ее юная страсть впервые лишила Жан-Клода самообладания. Он зарылся руками в густые волосы Лоретты и впился губами в ее губы. Сдавленный стон вырвался у девочки, она расслабилась в его объятиях, безмолвно разрешая любые вольности. Рука выскользнула из ее волос, двинулась ниже, на грудь, где под корсажем неистово стучало сердце.
Жан-Клод забыл о своих благих намерениях. Он желал это юное создание – желал взять ее невинность, подчинить ее своей опытной, зрелой страсти. Он сдвинул вниз вырез корсажа – и его взгляду открылись небольшие крепкие груди с бледно-розовыми сосками, напряженными от желания. С возгласом, похожим на рычание, Жан-Клод покрыл их поцелуями, с жадностью втянул в рот, сжал зубами. Его ласки, открывая целый новый мир, привели Лоретту в исступление. Через мгновение они оба были на ковре. Рука Жан-Клода проникла под подол ее платья…
В дверь постучали.
– Мадемуазель Лоретта! Пора одеваться к обеду. Почему вы заперлись? Сейчас не время спать, ваш отец рассердится!
Жан-Клод вскинул голову. Голос горничной проник сквозь дурман желания и отрезвил его.
– Скажи, пусть придет чуть позже! – прошептал он сквозь тяжелое дыхание. – Скажи, что ты легла отдохнуть!
– Не мешай! – раздраженно крикнула Лоретта. – Я сплю!
– Но, мадемуазель, как же так…
– Дай мне хотя бы подняться с постели!
– Конечно-конечно!
Горничная удалилась, однако момент был упущен. Жан-Клод опомнился. Он проклинал себя за то, что так забылся. Если бы не горничная, он лишил бы Лоретту невинности, а это не входило в его планы. Жан-Клод не любил долго обходиться без женщины, но вовсе не желал играть с огнем, сделав любовницей юную дочь своего покровителя.
Внимательно оглядев девочку, он отметил ее припухшие губы, растрепанные волосы, темные от укусов твердые соски. Господи, он сроду не видел более возбуждающей картины! Он с трудом заставил себя перевести взгляд на глаза Лоретты и прочел в них острое сожаление и неудовлетворенную страсть.
– Прости меня, дорогая! – сказал он, вставая и помогая ей подняться. – Я вовсе не хотел…
– Жан-Клод! – перебила она обиженно. – Я не кажусь тебе желанной?
– Более желанной, чем ты можешь вообразить! – воскликнул он, отворачиваясь, чтобы снова не поддаться искушению.
Нужно было убраться как можно скорее, до возвращения горничной.
– Жан-Клод… – повторила Лоретта с мольбой и всем телом прижалась к нему сзади. – Почему ты остановился?
– Боже мой! – Он схватился за голову. – Я должен идти, потому что иначе…
– Я люблю тебя!
– Я должен, должен идти! – повторил Жан-Клод, беспомощно ероша себе волосы. – Если твой отец застанет нас вдвоем в таком виде!..
– Я все понимаю, я только хочу слышать, что ты меня любишь. Скажи эти слова, Жан-Клод, скажи!
– Как я могу признаться тебе в любви? Я не имею права любить тебя, не имею права здесь находиться! Если маркиз узнает о наших встречах, он меня убьет – и будет прав! Только в случае помолвки…
– Если я люблю тебя, это дает тебе право тоже любить меня, – надменно заявила Лоретта.
– Сейчас не время это обсуждать.
Жан-Клод повернулся, чтобы уйти, но она схватила его за руки.
– Приходи сегодня ночью! Я хочу быть твоей безраздельно!
Эти слова снова воспламенили его. Соблазнительное, едва расцветшее тело Лоретты сулило упоительные минуты.
– Не знаю… не могу обещать… – протянул Жан-Клод, чувствуя, как слабеет его воля.
– Я буду ждать!
Он вышел, не решившись поцеловать ее, чтобы снова не потерять голову. Перед дверью Жанетты он помедлил, думая о том, что в этой спальне ему не пришлось бы останавливаться на полдороге. Жанетта уже принадлежала ему душой, оставалось только завладеть ее телом.
Глава 9
Жанетта критически оглядела себя в громадном зеркале. Темно-синее бархатное платье, пожалуй, в самом деле ей шло: низко открывало плечи и грудь и подчеркивало ее тонкую талию. Золотисто-рыжие волосы были уложены в высокую прическу, оставалось только подчернить ресницы и наложить румяна. Из драгоценностей девушка выбрала лишь нитку жемчуга.
Прежде чем спуститься в обеденный зал, она прошла, как и обещала, к Лоретте, где у нее разбежались глаза от обилия всевозможных предметов экзотической роскоши, картин, статуэток и бог знает чего еще. К тому же комнаты были забиты мебелью, так что продвигаться вперед приходилось с осторожностью.
Лоретта сидела на разворошенной постели в дезабилье. В таком виде она казалась совсем ребенком. Кровать была с балдахином, поражавшим воображение: на нем теснились амуры, нимфы и сирены, многослойные кружева обрамляли края – и все это великолепие пышными складками ниспадало вниз до самого пола, где валялось скомканное розовое покрывало.