жизнь наладилась, но так, как ее, я не любил никого и никогда.
Беата насторожилась.
— Скажи, а неудачи преследовали вас во всем? Деньги, здоровье, отношения с окружающими? У тебя часто ломались вещи?
— Вообще не ломались. Мы были здоровы, у нас появилось много друзей на новом месте, и все шло хорошо, только денег едва хватало. Каждый раз, как появлялся шанс встать на ноги, случались какие-то неприятности: лавка зелий Ады сгорела со всеми запасами ингредиентов, меня дважды увольняли вместо повышения, отец как-то выдал мне крупную сумму денег, так ее в тот же день украли.
Беата задумалась. Демону хватило бы сил такое провернуть, испортив Аде жизнь, но почему именно так? Если он не содрал кожу с призывательницы, то издевался бы тоньше и именно над ее желанием. Питер мог оказаться мерзавцем и домашним тираном, или приворот бы продлился неделю, а потом «возлюбленный» бросил бы Аду, но нет. Причем здесь финансовая несостоятельность? Аде всегда было плевать на деньги, ее волновала только любовь. Что за странная логика?
— Значит, она призвала демона…
— Нет! Ада его не призывала. Мы оба знаем кто это сделал.
— Что? Кто же?
Питер взглянул на нее с укоризной.
— Ты. У тебя была книга заклинаний с чарами по призыву демонов, и ты хвасталась ею перед подругами. Ада боялась, что вы с Валери захотите это сделать. Так и произошло.
Беата растерялась. Книга заклинаний? У нее? Не может быть! Это ошибка, Питер, должно быть, за двадцать лет забыл, что именно сказала ему Адалинда. Или не понял ее. Но выходит, Адалинда была невиновна и не знала, кто виноват. Значит, все же Валери призвала демона? Нет, она была удивлена и уверена, что демон никому не навредил, а мстить тот должен был именно призвавшей его ведьме, превращая ее жизнь в ад. Демон заключил с ними сделки: Беате он дал шанс спасти подруг, отдав свою жизнь, а им ее испортил, заставив Беату пожалеть о своей доброте. Адалинде подогнал «мужчину мечты», но обрек на бедность. Так, а что получила Валери? Проклятье, почему Беата не спросила ее?! Демон украл ее колдовской дар, но почему-то Валери считала его безвредным.
Бессмыслица какая-то. Разве так должны были выглядеть адские муки? Почему он их не убил? Зачем позволил Беате всех спасти? И почему не дождался их в каменном круге, если уж вырвался из пентаграммы? Демоны были демонстративны и любили поиздеваться над смертными. Беата легко представляла, как демон слушает их глупые желания, а потом делает шаг вперед и рвет на куски, сполна насладившись криками и предсмертным ужасом.
Беата вздохнула и закрыла лицо руками.
Сыщицы из нее не вышло. Кто вообще придумал, что любители щелкают дела, как орешки и затыкают за пояс профессиональных следователей? Беата блуждала впотьмах и не понимала, как выйти на свет. Надо было обсудить это с Джеральдом, он хоть был полицейским.
— Это все — прошлое, — заметил Питер сочувственно, — забудь об этом. Я никому ничего не скажу. И я счастлив, что в моей жизни была такая любовь. Адалинда была светлым, чудесным человеком, хоть и запутавшимся. Могу я еще чем-то тебе помочь?
— Нет, спасибо. Мне нужно возвращаться в Хисшир.
— Не уходи так скоро, давай поболтаем. Мы редко видимся.
А ведь это вполне могла быть их последняя встреча.
Беата встряхнула волосами.
— Ладно. Расскажи о девочках. Как они там?
— Обе — копия Адалинды, — заулыбался Питер. — Показать фотографии?
— Давай.
— Скажи, мой звонок в хисширскую полицию помог тебе? Тебе там не суют палок в колеса? Я могу позвонить еще раз, припугнуть их.
— Не нужно. Спасибо, Питер. Я — твоя должница.
— Какие счеты между друзьями? Обращайся, если нужно.
Назад Беата возвращалась в сумерках, погруженная в свои мысли. Шла прямо, лениво помахивая ветками вереска, и очень удивилась, наткнувшись на крупный валун. На тропе подобного не было.
А здесь был и не один. Беата прищурилась и провела пальцами по векам. Глаза вспыхнули и слабо засветились, разгоняя мрак и помогая видеть в темноте.
Она стояла на поляне с пентаграммой. Ложная тропа увела ее вглубь леса.
Беата похолодела и шарахнулась в сторону. В лесу становилось все темнее с каждой минутой. Корни деревьев лезли под ноги, и она чуть не упала.
— Джеральд! — крикнула Беата. — Ты меня слышишь? Ау! Джеральд!
Но в лесу царила тишина.
И тут кто-то засмеялся. Опавшая листва зашуршала под тяжелыми шагами.
«В сумерки сюда даже не суйтесь. Верная смерть».
Беата бросилась бежать. Вернее, попыталась, но налетела впотьмах на высокий колючий куст и запуталась в нем. Вырвалась, кинулась в другую сторону, но результат был тот же. Вокруг нее незаметно вырос сплошной забор из сплетенных ветвей.
Ловушка! Ее поймали, как глупого, неосторожного зверька, усыпив бдительность мнимой безобидностью леса!
Смех приближался. А затем резко смолк.
Беата замерла, ни жива ни мертва.
Ветви раздвинулись, и в проеме показалось лицо. Почти человеческое, почти нормальное. Только вот размером оно было в рост Беаты, а глаза горели желтым огнем и были огромные, как тарелки.
Оно заметило Беату.
Морок! «Пугалка» же!
Она яростно зашептала заговор и взмахнула ветками вереска, прогоняя иллюзию.
Но ничего не произошло. Страшная рожа облизнулась и растянула узкий рот в чудовищно длинной улыбке.
Не морок. Живое. Та самая статистически незначимая угроза, отпустившая двух человек живыми, но сожравшая третьего. Явно голодная.
Беата всхлипнула и уставилась на ветви вереска в руках. Даже наполненные колдовством, они ее не защитят. Ее окружили со всех сторон. Бежать было некуда.
Только вверх.
Метла! Из веток вереска можно было сделать метлу и улететь! Требовалась только палка и заговор полета! И что-нибудь, чтобы отвлечь проклятую рожу хоть ненадолго!
Беата зашарила по карманам и наткнулась на руну «пламя». Подарок Калунны. Деревянная пустышка.
Рожа рывком бросилась на нее, широко распахнув пасть. Беата, закричав от ужаса, выставила оберег перед собой. Впрыснула в него колдовские силы.
Из руны вылетело огненно-рыжее существо и вцепилось в рожу когтями. Рожа завыла и отшатнулась. Беата схватила палку под ногами, скорчилась за камнем и принялась привязывать к ней ветви. Только бы успеть! Она не может сгинуть здесь, нет, нет, нет!
Руки у нее тряслись, и она никак не могла справиться с этим.
В темноте раздался жалобный кошачий мяв.
— Беата… время умирать.
Она оцепенела. Затем с трудом подняла голову.
Рожа нависала в полуметре над ней. Распахнула пасть и начала плавно опускаться, превращаясь в один голодный рот.
Пылающий рыжий клубок влетел в него, вцепившись зубами и когтями. Яростно заорал,
