— Гебо. Союз. Подарок. Очаровать, расположить, облегчить разговор. Шестая. Доля.
— Дальше!
— Винж! Радость. Звезда. Сны. Иллюзии. Четвёртая. Навван.
— Сны?! — Эшер неистовствовал. — Почему ты спишь? Ты хоть раз пробовал эту руну? — Голос старика вибрировал, а огонь жался к факелу, как уши перепуганного зверька. — Дальше!
— Хага. Удар. Град. Воздушный удар. Сурт! Разрушитель Сурт!
— Давай! Давай!! Давай!!! — грохотал голос Эшера.
Великан оказался на ногах без обычного кряхтения толстяка.
Вспрыгнул, как вздёрнутая за макушку кукла.
Ноги сами впились в землю. Корни ушли на глубину.
Оргон ведьмовского круга хлынул по венам.
Закипел под пупком!
Забурлил в танджонах!
Заполнил котелок жизни!
Запульсировал в сердце-амулете!
Забился яростной змеёй в шее-жезле!
Затопил разум всемогущим белым пламенем!
— Хага, — выдохнул Ингвар и выпрямил руки.
Резко, будто стряхнул капли с мокрых ладоней.
Эшер, веер карточек в руках, прочно вкопанные столбики факелов — всё это разлетелось, как сухие листья. Старик кубарем укатился в темноту, долетев до соляного круга. Потухшие факелы, выдранные из земли, раскатились в стороны. На окрестных деревьях желтели мокрые кляксы впечатанных лисичек.
Великан стоял в центре развороченного ведьмовского кольца.
Пот струился по спине, оставляя полоски в засохшей пыли.
Его плечи были пусты, его локти были тяжелы.
Сердце было амулет, оргон был нож.
Голова была чаша, шея была жезл.
Он тяжело и глубоко дышал.
Хотелось есть.
+ Часть III + Прекрасные Дни
+ Часть III +
Прекрасные Дни
![]()
Если хочешь понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут,
а наблюдай и чувствуй.
Антон Чехов
Глава 14 Темница — Нарисованная Дверь
Глава 14
Темница — Нарисованная Дверь
Ингвар пыхтел трубкой.
Тульпа обессиленно прислонилась к стене.
— А сейчас мне нужно, чтобы ты подумал вот о чём. Тебе приходилось представлять, что ты находишься в другом месте? Не там, где на самом деле. Иногда это можно назвать мечтательностью. Иногда это можно назвать спасением. Ох, Лоа. Женщине это было бы всё гораздо проще объяснять. Мы чаще так спасаемся. Например, когда…
«Мы», — подумал Ингвар. Тульпа не сказала про женщин: «Они».
Из этого можно было бы сделать какой-то вывод… Если бы не дым, можно было бы. Чем больше Ингвар курил, тем больше утрачивал способность к пониманию отдельных слов.
— Эй? Ты меня слушаешь?
— Слушаю, — ответил Ингвар с мягким спокойствием спящего.
— Короче, когда тебя пытают, можешь представить, что находишься в спокойном месте? В лесу, например. И тогда будет не так больно. Ну, в теории.
— Могу.
— Убежище построено по такому же принципу. Хорошо себе представляешь такое место, вне мира. И туда, если что, можно сбежать, как бы ото всех спрятаться. Успокоиться, взять передышку. Выспаться, когда на самом деле тело проспит всего час. А внутри этого домика для тебя как бы пройдёт много времени. Или, наоборот, переждать что-то. Внутри пройдёт всего пара минут, а снаружи, где тебя пытают, целый день.
Заметив, что Ингвар не слушает или не понимает сказанного, Тульпа не стала повторять или упорствовать в объяснениях. Замерла на минуту, кивнула сама себе и вернулась к рисованию.
Она начертила на стене круглую дверь, вписанную в полукруг рунного портала. Осмотрела творение и задумалась, где бы логичнее расположить ручку.
В итоге примеривалась несколько раз и нарисовала её прямо в центре двери.
Пришло время для маленького зелёного ларчика. Оттуда появились пирамидки благовоний и тонкая свечка в подсвечнике с колечком, которую она подожгла от угольков из трубки Нинсона. Камера наполнялась сизым табачным дымом и сандаловым ароматом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мне. Плохо, — сказал Нинсон.
«Знал бы ты, как мне плохо», — подумала Тульпа.
Но только ободряюще улыбнулась своему подопечному колдуну.
«Ладно, он-то ни в чём не виноват. Хорошо хоть дозрел».
Великану показалось, что он слышит странные мысли женщины.
Но дым оставил ему лишь воспоминание о том, какая она красивая. Как чувственно и трепетно блестит пот над нежной верхней губой.
— Тульпа. Что это?
— Колдовские печати, Ингвар. Ты же меня им и обучил. И это было сложно. Я знаю только одну. И на это ушла вся жизнь. Не проси объяснить в двух словах, ладно?
— Не понимаю.
Тульпа потёрла пальцами переносицу.
— Та-ак… Если бы я технически могла ошибиться адресом и явиться к какому-то другому умственно неполноценному узнику, то прямо сейчас начала бы нервничать: а не промахнулась ли я? Но раз ты меня видишь, то ты — это ты. Тот, кто меня создал и научил каждому слову, которое я знаю, и каждой мысли, которую я думаю. То есть, технически, это ты научил меня постоянно подкалывать тебя. Неудивительно, что друзей у тебя нет.
— Можно сказать, ты моё воспоминание?
— Да, типа того. Начинаешь соображать. Когда-то ты обучил сам себя великолепной технике внутреннего убежища. Строить его очень тяжело, очень долго и очень сложно. В своё время ты уже сделал это.
— Не понимаю.
Тульпа закончила вычерчивать колдовские узоры. Несколько кругов, один в другом. В центре мишени оставалось место для того, чтобы туда мог сесть человек.
Женщина указала на круглую дверь с ручкой посредине.
— С помощью неё мы войдём в Убежище. Чем раньше мы туда попадём, тем лучше. Сначала расскажу тебе, что это такое.
Тульпа подошла к ведру. Заглянула. Убедилась, что оно ещё пустое. Ловко ударила шнурованным сапожком по краю. Ведро перевернулось вверх дном. Подтянув юбку, уселась. Закинула ногу на ногу.
— Для того чтобы создать Убежище, нужно обязательно обладать каким-то запасом личной силы. Оргона. Ты сейчас пуст. Поэтому я буду помогать. Это значит, что рядом со мной ты сможешь это делать. А когда меня рядом не будет — не сможешь. Но восполнишь запасы оргона и будешь справляться сам. Меня к этому времени рядом уже не будет. Ты понял?
— Да. Но. Я хочу. Чтобы. Ты была. Рядом.
— Хорошо, — резко сказала Тульпа, которую раздражали все эти дымные сантименты изменённого сознания. — Теперь я постараюсь как можно проще объяснить, как это работает. Мы сами придумываем тот мир, в котором живём.
— Ну. До определённой степени.
— Да. До определённой степени. И вот эта степень находится не там, где думает большинство людей. Она несколько дальше, так сказать. Это несложные вещи, но их сложно понять. Такой вот парадокс.
— Пара. Докс. Пара. Док-с.
— И пока твоё сознание расширено, надо эти штуки туда утрамбовать. В обычное узенькое сознание они не поместятся. Вижу, что тебе нехорошо, но надо потерпеть и постараться вникнуть в то, что говорю. Ладно?
— Вникнуть. В тебя.
— Клять. — Тульпа устало закрыла лицо руками.
— Хочу вникнуть.
— Итак, мы представляем наш мир, опираясь на то, какой он. Сунули палец в огонь. Ай, больно. Так мы получили представление о мире. Теперь всякий новый огонь будем представлять таким же горячим, как тот, в который мы уже совали палец. На примере одного огня узнали сразу про все. Но то, какой он, зависит от наших представлений!
— То есть огонь не будет жечься?
— Даже огонь не будет жечься так сильно, если ты будешь абсолютно уверен в том, что защищён от него особой мазью или заклятием.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— На настоящий мир нельзя повлиять!
— Да. Но на себя можно. А повлияв на себя, можно и на мир. Нельзя повлиять на воду. Но можно научиться плавать. Вода будет мокрой, огонь горячим, хоть обвоображайся, что это не так. Но, помимо этого, есть ещё мир природы, мир случайностей, зверей, духов и людей.
