Он не понимал, но искренне хотел понять, как правильно. От рвения и несправедливых обвинений предложил свои воспитательные услуги.
– Давай мы с ребенком в театр сходим, что ли… На детский спектакль. Утренний. Все чин чином.
– Да, но это такой стресс для взрослого организма, – удивилась порыву Аленушка, страдающая легкой абстиненцией.
Они сибаритствовали у Каспара уже третий день. Сашенька возвращался с работы поздно, перед приходом звонил и говорил сбивчиво, с заговорщическими паузами:
– Ты… не… или один?
В выходные он упорно кому-то в чем-то отказывал:
– Ты понимаешь, у меня сейчас сложное время. У сына началась бурная личная жизнь. Прости, не получится.
Сашенька, по своему обыкновению, прикрывался Каспаром в своих таинственных интересах. Да и на здоровье. Главное, что он не мешал. Готовил сациви. Это он подбросил идею с театром, умилившись Яночке. Алена не решилась привести ребенка с собой, зоркий Александр углядел мать и дитя слоняющимися по центральной площади. После чего он долго нервничал, объясняя Каспару, какая это ответственность – не твой ребенок в твоей семье. В целом резюме-прогноз был положительным. А все потому, что Сашенька решил костьми лечь, только бы отпрыск остался под чутким родительским оком в родном захолустье. На диплом, до которого оставался год, отец смотрел сквозь пальцы. Настоятельно рекомендовал перейти на заочное обучение, раз вуз не оправдал ожиданий. И вообще главные университеты – сама жизнь, а не аудитория. Словом, полная смена курса.
Патетика трагедий Руслана и вовсе сошла на нет. Кстати, братца и не было в городе: Сашенька отправил его со знакомыми рыбаками в море. Пусть-де паршивец познает суровые трудовые будни. Но время рейса близилось к концу, и вскоре перекованный хулиган должен был явиться пред очи непреклонного дядюшки.
Так иные семьи ждут возвращения уголовного родственничка из тюрьмы: и хочется, и колется. Айгуль больше кололось. Она осунулась, похудела. Успех комбинации с Петей Найшем ее не взбодрил – она махнула рукой, с трудом вспомнив, о чем речь. Каспар запретил ей стареть, потому что она живет за себя и за Аврору, так уж вышло. Айгуль в отместку рассказала, что Саша усиленно копит сбережения. И купит отпрыску квартиру, если он определится с профессией. А то сколько же можно как дерьмо в проруби болтаться!
Каспар простил тетушке предательство: за беспутного единственного сына волнуется все-таки. Как же ей упомнить, что пару лет назад она благословила племянника идти по тонкому льду, дерзать на скользкой ниве человеческих отношений. Шли бы они все, соглашатели, по широкой дороге с коротким названием…
В театре троицу приняли очень тепло. К служебному входу вышла та самая Снегурочка-травести, предмет школьного обожания Найденова, передавшегося по цепочке Каспару. Дениска порадел, запряг предков, которые со Снегуркой сто лет накоротке. Но это еще не все: Найденыш выдал о местечковой приме краткую справку, назвав ее «биографической редкостью»:
– Тебе должно быть интересно, потому что женщинами занимаешься на научной основе. Так вот, она – пример абсолютного благополучия. Никаких богемных мытарств. Жила-была актриса. Взяла себе псевдоним наугад. Просто более звучный, чем настоящая фамилия. Стала Преображенской. Фонетика абстрактно благородного происхождения. И что ты думаешь: через несколько лет она познакомилась с неким Преображенским. Между прочим, с Софьей Ковалевской так же было: первый муж Ковалевский, и второй – тоже Ковалевский!
– Только позволь две поправочки: второй мужем стать так и не успел, а первый покончил жизнь самоубийством. Я бы не назвал Софью благополучной женщиной.
– Все-то ты знаешь! Но вернемся к нашей Снегурке. Она вышла за Преображенского замуж. А он тихой сапой разбогател. Теперь владелец сети магазинов. Жена как сыр в масле катается. В театре играет для души – там копейки платят. Муж ей это баловство не запретил. Вышло все сказочно. И живут они в центре, в старом хорошем доме. Прикинь! Мало того, муженек еще меценатски театр поддерживает, иначе тот давно бы загнулся… Вот тебе, специалисту, задачка: как могло все так гладко выйти?
– Это вовсе не ко мне задачка, бери выше, – усмехнулся Каспар. – И зачем вообще задумываться, почему все хорошо?!
– А я вот что думаю: те, у кого все сложилось, – это рекламная кампания от Господа Бога. Счастливчиков – строго ограниченное число. Глядя на них, все остальные повторяют их действия, как обезьяны, но получают шиш. Стараются еще и еще, бьются как рыбы об лед – и ни хрена. Но высшим силам нужно, чтобы человеческая масса вот так билась и не закисала, понимаешь? Весь духовный рост основан на безнадежных усилиях.
– В некотором роде ты изложил сейчас учение о предестинации блаженного Августина, – решил Каспар поумничать.
– Может быть. Я не вникал. Просто западных блаженных я не очень люблю. Они все немного инквизиторы. Наши мне понятнее: жил человек, страдал, мыкался, постился, схиму носил, чудеса совершал. Умер, мощи его благоухают. А там… сплошная карающая апологетика.
Из всего «европейского списка» Денис утвердил в святости одну лишь Жанну д’Арк. Тоже, между прочим, травести…
Итак, Каспару и Алене выдалась уникальная возможность созерцать абсолютно счастливую женщину. Всего пару минут и одну мимолетную полуулыбку. Снегурочка ведь не знала о своем высоком рейтинге и редком статусе, она просто провела на спектакль. По простоте душевной Каспар тут же рассказал Алене всю предысторию, начиная со школьных времен. Та насторожилась. Она только-только поверила, что ее больше не пытаются поставить под сомнение как мать, и вдруг ей почудилось, что теперь под прицелом она как женщина. Раз в ее присутствии вспоминают о другой, пусть призрачной, несбывшейся, из вымышленной жизни… Почти весь спектакль она провела в буфете за коньяком, оставив дочь на попечение обидчика. Яна вполне удовольствовалась обществом Каспара: как многие дети ветреных и не утвердившихся в семейном статусе родителей, она была очень общительным ребенком. Алена спустила чужие деньги. Нет, это вовсе не значило, что она пропащая! Просто ей был нужен мужчина с крепким скелетом. Отбросив сентиментальные штампы, Каспар признавал необходимость присутствия в мужчине не только «плеча» – весь костяк должен был крепким. А тело плотным, тугим и одновременно легким, как добросовестно надутый воздушный шар. И при этом устойчивый! Сколько сложностей… Смятенный «доктор» Ярошевский не подходил. Подошел другой.
Роман, который начался с воспитания родительских чувств, не имел права обрываться так же, как и обычная безответственная страсть. Каспар попробовал на сей раз не миндальничать – сколько можно психотерапевтировать бесплатно! Может, правы вредительские голоса… Он попробовал с Аленой как со взрослым, вменяемым, дееспособным человеком. И получил второй урок: так нельзя с женщиной! Ни в коем случае. Это похуже будет, чем даже прощальный подарок в Зоином случае.
Несколько дней Каспар тщательно работал над ошибками, убеждая подругу, что он ни в коем случае не пытается предложить ей оскорбительного равноправия. Для Алены он пошел на обман – прикинулся, что хочет быть продолжателем отцовского дела. Того самого, «темного»! В действительности он планировал зависнуть здесь максимум до осени, но пришлось слукавить и Сашеньку обнадежить. Нужны были средства на Аленкины радости. Саша ликовал: они с Мариком замутили магазин «Духовная пища», и им требовались верные люди. То есть исполнительная, честная и дешевая рабсила. Конечно, Каспар не с улицы пришел, но Сашенька подчеркивал, что место для сына ему непросто досталось – ведь у Марка столько родни, и всех надо устроить… Конкурента родне Найша хотели бросить в гущу самой духовности, в тот угол, где гнездились прокат видеокассет, дурацкие детективы, газетно-журнальная дребедень и – гордость бывшего цеховика – кассеты с редкими записями. В основном блатняк, одесские песни и прочая народная субкультура, но попадались инфернальные вкрапления вроде «Мамас энд папас и Патти Смит».
– Мы единственные! Нашему магазину нет аналогов в городе и в радиусе пятисот километров как минимум, – ликовал Сашенька.
Что тут скажешь… Пришел и на его улицу праздник после всех мытарств. Братья Жемчужные действительно пользовались популярностью. Музыкальный закуток стал местом стыка культур: здесь собирались местные плебеи и патриции. Их сближали соседние продуктовые отделы. Там продавали спиртное и другую пищу, уже не духовную, а вполне насущную. Тамошние продавцы имели выручку куда как более стабильную, чем тот, кто стоял за прилавком очага культуры. Несмотря на братьев Жемчужных и Аркадия Северного.
Сашенька с Мариком лелеяли маниловские планы вырасти в местный «Харолдс».
Каспар одобрял амбиции, но знал, что едва доработает до первой зарплаты. Хотя незаметно втянулся. Пересказывал особо любознательным покупателям свои воззрения на Эллу Фицджералд и Билли Холлидэй:
