— Совсем худо, — признал Чекалин. И тут же. сделал встречный выпад — пора уже было остановить нелепый спор. — Хотя, признаться, я никак не возьму в толк, к чему весь этот разговор. Мне трудно допустить мысль, что вы предпочли бы отправиться в заграничный рейс, имея на борту вверенного вам судна убийцу.
— А если его не окажется? — без особой убежденности, скорее по инерции, возразил кэп.
— А если окажется?
Не оказалось…
События развивались так. Еланцев попросил капитана собрать в кают-кампанию всех членов команды до тридцати лет. Тот, проникнувшись уже к этому моменту сознанием важности происходящего, сказал, что в таком случае практически нужно собрать всю команду, ибо экипаж молодой, «стариков» едва ли человек пять наберется. Ну что ж, всех так всех…
Нет, Чекалин вовсе не вглядывался в каждое лицо, когда переступил порог кают-компании, — лишь беглый, самый общий взгляд. Но даже и этого, нимало не нацеленного на подробности взгляда было ему достаточно, чтобы почти тотчас ощутить болезненный холодок в груди: пустышку тянем, явную пустышку, нет здесь нашего Блондина! И дело тут было вовсе не в интуиции, шут уж с ней. Чекалина не покидало ощущение, что хотя он никогда в жизни не встречал Блондина, тем не менее хорошо и даже лично знает его… О, само собою, он дорого дал бы, Чекалин, чтобы жестоко ошибиться сейчас!
Чекалин попросил войти первого из опознавателей — водителя такси Соловьева. Тот долго и внимательно всматривался в лица, один раз прошелся медленным взглядом по рядам, и в другой раз, и в третий, потом покачал отрицательно головой, сказал:
— Нет, того человека здесь нет.
Прапорщик Ильин тоже чуда не сотворил: Блондина, увы, и он не обнаружил. Теперь только на Сивкова оставалась вся надежда: ведь это ему один из трех парней, среди которых был Блондин, сказал, что они с «Бискайского залива»; уж этого-то моряка Сивков должен здесь отыскать? Как знать, возможно, и того человека, которого, не исключено, он принял за нашего Блондина, обнаружит?.. Рядовой Сивков действовал по-солдатски четко и решительно. Ничуть не смущаясь, с полным осознанием своей ответственности, он неторопливо, но и без чрезмерной медлительности оглядел сидевших перед ним людей, потом доложил:
— Того — с портрета — в наличии не имеется. Но присутствуют двое других, которые были с ним. — Показал пальцем: — Вон тот, значит, и вот этот.
Всех отпустили, извинившись за вынужденное беспокойство; только «вон того» и «вот этого» попросили остаться в кают-компании. Одного звали Виталий Бахарев, другого — Антон Метельский. Они сразу сказали, что тоже признали паренька-солдата, с которым Бахарев разговаривал у проходной порта.
— О чем говорили? — переспросил Бахарев. — Так, ерунда какая-то. Я сказал: а не махнуться ли нам одежкой, шинелишка-то потеплей моего куртеля будет? Что-то вроде этого. Потом спросил, где водочкой разжиться. Честно признаться, мы с Антоном уже крепенько под газом были, ну, как водится, подбавить приспичило. Солдатик на белый «жигуль» показал — стоял там такой неподалеку.
— А что за парень с вами третий был? — спросил Еланцев.
— Понятия не имею, — сказал Бахарев.
Еланцев посмотрел на другого моряка:
— А вы? Тоже его не знаете?
— Нет, не знаю.
— Чудеса какие-то! — воскликнул Еланцев. — Все время вместе — вроде как дружки неразлучные, и насчет водки вместе промышляли, а кто он такой — не знаете. В это, согласитесь, трудно поверить.
— Ну, дружки! — Бахарев даже рассмеялся, таким, должно быть, нелепым показалось ему это предположение.
Чекалин понял: сейчас Бахарев начнет рассказывать, как случилось, что Блондин оказался рядом с ними. Но этого никак нельзя было допустить — чтобы он заговорил об этом в присутствии Метельского, тут надобен раздельный допрос их. Еланцев как раз вовремя прореагировал:
— Я вас попрошу, Метельский, на некоторое время оставить нас. Но далеко не уходите, пожалуйста. Вы нам еще понадобитесь. — Когда Метельский, чуточку, как показалось, растерявшись, вышел, Еланцев сказал Бахареву: — Так мы вас внимательно слушаем… Насколько я понял, вы не считаете, что он был вашим другом… дружком, если точнее. Каким же тогда, интересно, образом он оказался с вами?
— Все очень просто. Мы с Антоном пошли за водкой. У нас на двоих — семь рэ с копейками. Если бы днем — и проблем бы никаких. А тут ночь. Ночью и цена другая бутылке — червонец. Но мы не гордые, мы и на четвертинку были согласны. К тому же — приспичило. Так к нам и причалил мужик этот. То да сё, хорошо б выпить, говорит. Хорошо б, отвечаем, ну, в общем, сговорились на троих сообразить. Пошли вместе к «жигулю», а там жлоб сидит, морда — кругом шестнадцать, за поллитру пятнадцать рэ требует. Ладно, мы согласны: половина наша, половина того парня, нам, я ж говорю, четвертинки хватит. А парень — он с меня ростом, только волос белый — говорит вдруг: да вы что, мужики, у меня ни копья нет, думал, вы расщедритесь… Смех и грех прямо. Ну посмеялись и разошлись. Мы с Антоном к себе, на железку нашу, а он, я думаю, на остановку пошел.
— А имя? Хотя бы имя его знаете?
— Нет, откуда. Мы не спрашивали, он не говорил.
У Чекалина, внимательно наблюдавшего за парнем, не создалось впечатления, будто он что-то утаивает. Да и то, что он рассказывал, не противоречило тому, что говорили Сивков и Саня Буряк. Вполне возможно, что так все и было, как он говорит. Тем более — и Метель- ский точь-в-точь такую же картину нарисовал, когда пришел его черед давать показания. Чекалин показал композиционный портрет Блондина — сперва одному, потом другому. Оба, ни секунды не колеблясь, признали, что парень, с которым они имели дело той ночью, безусловно, похож на рисунки; скорей всего, это он и есть. Елан- цев надлежащим образом оформил протоколы допросов Бахарева и Метельского. Все, как ни горько, но на этом все и кончилось…
А кэп, между прочим, оказался совсем никакая не зануда. Хотя именно теперь, после того, как выяснилось, что судно все-таки напрасно было задержано на столько часов, он имел все основания для упреков, он тем не менее и вида не показал, что недоволен чем-то. Напротив, был на редкость приветлив и мил; уж не оттого ли, грешным делом подумал Чекалин, какая метаморфоза, что он рад-радехонек, этот образцово-показательный кэп, что на его судне все в порядке? Как бы там ни было, но он не отпустил оперативную группу (взял на душу грех, задержал свой корабль на лишние полчаса!), пока не угостил рюмкой-другой отменной самогонной гадости под шибко завлекательным заморским названием «Королева Анна», пока не накормил всех досыта.
В обратный путь двинулись глубокой ночью, в третьем часу. Соловьева никто не неволил, сам вызвался, сказал, что это для него семечки, бывало, что и по двое суток без передыха за баранкой сидел. Ну что ж, ехать так ехать. Было бы даже и смешно ломаться, когда в действительности больше всего на свете хочешь как можно раньше приступить завтра к делам. В дороге их ждала приятная неожиданность: бесперебойно стал вдруг работать отопитель. Еланцев мрачновато пошутил, что это компенсация за неудачу. После этого все дружно заснули. Кроме Соловьева, разумеется.
15
День начался с неприятного. Участковый инспектор Кудасов, которому было поручено выявить, нет ли среди пассажиров первого рейса троллейбуса, отходящего с конечной остановки в 6.30 утра, кого-либо, кто запомнил Блондина, заметил, где, на какой остановке или хотя бы в каком районе города тот сошел, — старший лейтенант Кудасов проспал свое время и, таким образом, не выполнил задания.
То, что случилось, было непоправимо. Тут ведь не утешишься тем, что все последующие рейсы, вплоть до 7.30, все же «охвачены» нами, или тем, что, в конце концов, вообще не так уж много шансов, что именно в том троллейбусе, который пропущен, и были люди, знавшие что-нибудь существенное. Нет, копеечное это успокоение. Кто возьмется опровергнуть, что только этот рейс как раз и был нам нужен? Ни одному рыбаку не придет в голову оправдываться тем, что в его неводе од- на-единственная дырка, он знает: через нее, эту одну- единственную, уйдет весь улов. Так и у нас, подумал Чекалин: вполне может статься, из-за того, что пассажиры одного лишь рейса оказались неопрошенными, вся, решительно вся операция «Троллейбус» оказалась проваленной. Потеря поистине невосполнимая: завтра, быть может, будет уже поздно, нужных людей попросту не окажется.
Вдвойне досадно, что такой проступок совершил Кудасов. Опытный ведь работник, четкий, исполнительный! Чекалин не раз сталкивался с ним в деле — прекрасный всегда был помощник. И лет немало: около пятидесяти, и стаж работы в милиции — уж никак не менее двадцати пяти лет. Нет смысла объяснять ему, что в нашей работе, как, вероятно, ни в какой другой, успех достигается только последовательностью, методичностью поиска, в котором ни одно звено не должно быть пропущено, иначе все насмарку, — сам все прекрасно знает.
