- Я не одинок.
- В этом - да. Герой Советского Союза, стальной солдат империи, переживший империю и получивший орден от новой России... И переставший быть солдатом отчаявшийся человек, бессильный перед обстоятельствами... Я выпила и несу Бог весть что!
- Просто ты хочешь сказать, что я советско-российский человек, пользующийся свободой для собственного обогащения, но при этом плюющий на деньги...
- Не похоже, чтобы ты плевал на деньги. Даже Иосиф Бродский как-то сказал, что сила, которая способна объединить народы, - вовсе не любовь, как думал Тютчев, но - деньги.
- Оба правы. Слишком много мне пришлось думать о душе, чтобы вот так запросто переключиться на злато... Плюс мои проблемы, о которых я тебе уже рассказывал сегодня... А что до России, то и в ней мысль о душе всегда останется первенствующей, какой бы капитализм мы ни построили бы...
- Ты вполне тянешь на героя нашего времени, но не смог бы - будь даже у тебя железное здоровье - стать героем нашего нового времени. Вот что я подумала.
Он тяжело поднялся с табурета.
- Извини, устал. А за Герцога - спасибо. - Скривился. - Эта любовь может спасти хотя бы один мир - мой.
- Байрон...
В дверь постучали.
Вошла Майя Михайловна - строго одетая во все темное, но, как всегда, ловкая и быстрая в движениях, с прямой спиной и высоко поднятой головой.
- Вот вы где! Накурили... Ложилась бы ты спать, Диана, - впереди два тяжелых дня. А ты, дружочек, мне нужен.
- Байрон! - окликнула его Диана. - Lassen Sie die Tьr auf die Galerie offen, bitte.*
К вечеру нога по-настоящему разболелась, и прихрамывающему Байрону было трудновато угнаться за стремительно - на ней были туфли на высоких каблуках - шагавшей матерью, которой словно нипочем были переживания тяжелого дня. Подъем в шесть утра, гимнастика, контрастный душ, макияж - из самых дорогих московских бутиков, легкий завтрак с чашкой какого-то оздоровляющего и тонизирующего напитка, перед работой - получасовой массаж в комнате отдыха. И только после этого - явление Майи народу. Генеральный директор компании "Тавлинские" на своем месте. А ведь ей скоро шестьдесят два, черт возьми. И в таком возрасте она не утратила интереса к мужчинам. Байрон знал, что, выбирая шофера-телохранителя, Майя Михайловна оценивала не только его профессиональные, но и обязательно - мужские достоинства. Эта тема в семье не обсуждалась: госпожа Тавлинская - свободная женщина, умеющая постоять за себя. Никто не мог отказать ей в гибкости ума, проницательности и целеустремленности. Дед доверял ее интуиции и ни разу, по его же словам, не пожалел об этом.
Она вдруг остановилась перед дверью в его комнату, и Байрон чуть не налетел на нее.
- Похоже, у тебя мобильник жужжит. - И пошла дальше, бросив на ходу: Спустись потом в гостиную. Это не к спеху.
Байрон схватил мобильник. Звонил Аршавир.
- Ты где, Байрон? И как ты там? Я читал сообщение, которое ты сбросил мне на автоответчик. Это серьезно?
- Дед умер, Аршавир. Точнее, его убили...
- Что ты запинаешься? Кто убил? Как это произошло?
- Топором. На сегодняшний день я - еднственный подозреваемый. Сижу в Шатове под подпиской о невыезде.
- Даже так? Круто же они взялись... Ну а на самом деле - что?
- Против меня практически никаких улик. Так, косвенные... Я последний, кто видел деда живым, ну вот они от этого и пляшут... Глупота!
- Так, старина. - Аршавир выдержал короткую паузу. - Во-первых, мы можем немедленно прислать курьера со всеми твоими медицинскими документами. Ну требуется срочная госпитализация, возможно, и неотложная операция...
- Аршавир!..
- Не перебивай. Это ж не какие-нибудь липовые бумаги. Я разговаривал с твоими врачами, поэтому транслирую их позицию. Обвинение тебе не предъявлено?
- Нет, конечно.
- Помощь нужна?
- Думаю, пока - нет.
- Завтра же здесь у меня будут лучшие адвокаты, которые готовы выехать к тебе по сигналу тревоги. Ты можешь прислать синопсис всей этой истории "мылом"? Интернет там у вас есть?
- Кажется, есть. Но опыт мне подсказывает, что не сегодня завтра они начнут отрабатывать другие версии. Одну-две. И гораздо более реалистические, чем моя.
- Местные разборки?
- Думаю, да. За последние годы дед тут многим на любимые мозоли наступил. В результате стал самым, пожалуй, богатым шатовским бизнесменом. Торговля, производство водки и пива, строительство, безумно прибыльный крахмало-паточный завод и так далее - все в его руках. Включая местную власть.
- Ну это само собой разумеется. Дали б ему развернуться, если бы он не купил мэра и его свору.
- Вдобавок некоторые личные качества... Дед был сущим дьяволом по женской части...
- Какого он года?
- Девятьсот седьмого. И до последнего времени не упускал случая залезть под юбку... Знаешь, были скандалы, но старику как-то удавалось выходить сухим из воды... за деньги, конечно... То есть, хочу я сказать, в этом деле может всплыть и мотив ревности какого-нибудь обманутого мужа...
- Или незаконнорожденного ребенка.
- Аршавир, дорогой, понятие "незаконнорожденный" было отменено еще Лениным. Да и трудно представить себе кого-то, кто годами копил злобу на Тавлинского, чтобы однажды отомстить... это попахивает плохой литературой... Так что пока ничего страшного не случилось - ну, кроме убийства деда, разумеется. С остальным я как-нибудь и сам справлюсь.
- Что ж, командир, я твоему опыту доверяю. Но все-таки постарайся держать меня в курсе. На всякий случай.
- Постараюсь. И не расстраивайся, Аршавир. Keep well!
- See later.
"Командир". Байрон покачал головой. Сколько уж лет минуло после Афганистана, а они все еще зовут его командиром. С того гадского дня, когда их спецгруппа попала в засаду в Пондшерском ущелье, когда старший лейтенант был тяжело ранен и Байрону пришлось на себе выносить его из зоны обстрела, а потом собирать оставшихся в живых бойцов в кулак и с боем пробиваться из окружения... Было - и быльем поросло. Герой Советского Союза Байрон Тавлинский. Ими гордится школа. Их портреты рисуют на стенах общественных туалетов.
Сунув в карман три конверта и отперев дверь на галерею, вышел из комнаты.
"Спелее лилий, жарче снега и милее агнца", - всплыло вдруг в памяти. Откуда это? И о ком - о Диане или об Оливии? Спелее лилий... Как бы Оливии не пришло сегодня в голову посетить его постель.
Миновав дедов кабинет, он постучал в следующую комнату - это была спальня Оливии. Выждав, постучал еще раз. Ни звука в ответ. Что ж. Уже спускаясь по черной лестнице, услышал щелчок дверного замка. Но он слишком редко бывал в этом доме, чтобы вот так запросто, на слух определить, чья дверь захлопнулась. Не исключено, что дверь Оливии. А может быть, принцесса подглядывала?
Как он и ожидал, Нила возилась в кухне. Глаза ее были сухими, но красными.
- Пошла бы прилегла, - сказал Байрон, протягивая ей конверт. - Это тебе послание от Андрея Григорьевича. Посмертное прости.... или я не знаю что, извини...
Нила испуганно взяла конверт обеими руками. Подняла взгляд на Байрона. Глаза ее набухли слезами.
- Ну, Нила, ну! Открой и прочитай, а я пойду - мать ждет.
Майя Михайловна ждала его, забравшись в кресло с ногами и укрывшись пледом. Туфли ее на высоких каблуках валялись на полу. Толстая Библия со множеством закладок лежала на столике под торшером, по-прежнему укрытым какой-то темной шалью.
Байрон прошел мимо открытого гроба, в глубине которого смутно желтело лицо старика, и сел на диван. Вынул из кармана два конверта.
- Один тебе, другой Оливии, но я ее не нашел...
- Я отдам. Спит, наверное. Ей сегодня пришлось нелегко. - Она взяла конверты. - Вообще-то я знаю, что в них: свекор советовался со мной насчет этих посланий. Я его отговаривала: все равно ведь то же самое будет в завещании... Но он решил перестраховаться и подтвердить неизменность завещания, хотя эти письма, как ты понимаешь, не имеют юридической силы. Ну причуда такая... Как ты-то себя чувствуешь? Господи, неужели и тебя Бог накажет этой болезнью!.. Кури, если хочешь. Пепельница вон там... на нижней полке...
Выждав, пока он закурит, Майя Михайловна взяла сына за руку.
- Надеюсь, тебя не напугал наш прокурор? Вообще - он неплохой человек. А на подписку о невыезде наплюй и забудь: надо будет, так хоть в день похорон уезжай...
- У меня другие планы. Побуду здесь еще недельку, а может, и больше. Ма, где поминки устраивают?
- В ресторане у реки. Мы с Оливией там немного посидим приличия ради, а потом вернемся домой. Здесь можно просто помянуть... среди своих... даже дядю Ваню можно позвать...
Байрон кивнул.
- Завтра с утра тебе нужно побывать в милиции, заполнить кой-какие бумаги. Из-за твоего приступа это все отложили, но завтра - ты уж, пожалуйста. Да зайди к Кирцеру, поболтай. Дело минутное, но небесполезное. И не напрягайся: ему скоро на пенсию, и еще дед обещал устроить его к нам в компанию на теплое место. Будет каким-нибудь замом по общим вопросам или по безопасности... не знаю... У нас в охранном предприятии, обслуживающем компанию, немало бывших милиционеров...
