— Я очень рад, что в Южный Саттон приехала Фредерика Винг, а не библиотекарша, которую я представлял себе, когда Люси Хартвел объявила, что нашла временного управляющего.
— Я тоже рада этому, — ответила Фредерика, игнорируя скрытый комплимент, но одновременно радуясь ему.
— Но даже сейчас я о вас не очень-то много знаю. Вы библиотекарь. Вы пишете книгу. Это я знаю. Кстати, как она продвигается? И что ещё вы написали? Давайте, девушка, выкладывайте.
— Я уже много лет делаю вид, что пишу, но без особого успеха. Однажды я даже закончила роман о загадочном убийстве… — Фредерика неожиданно замолчала. Собственный голос показался ей слишком громким в темноте и тишине улицы. Слова повисли в воздухе как дурное предзнаменование. Фредерика поторопилась похоронить их, отправить назад в кошмар, от которого сама еле очнулась. — Ну… не очень хорошо получилось. Я не беспокоилась о ключах. Всё казалось таким очевидным. Но сейчас я надеюсь на свой новый замысел… о викторианских писательницах. Я вам уже говорила. Издательство даже прислало мне одобрительное письмо.
— Хорошо, — согласился Питер. Он с некоторым беспокойством отметил нотку истерии в её голосе. Эта история сильно подействовала на неё — ещё бы! — Но вы не рассказали, в каком состоянии работа, как она продвигается.
— Не торопите меня. Если захотите, я буду всю ночь рассказывать. Я совершенно очарована этими невероятными викторианками. А у мисс Хартвел я нашла целую полку романов, которые давно разыскивала. Романы Сьюзан Уорнер, Марии Каммингс, Мэри Холмс. А я ведь все библиотеки в Нью-Йорке обыскала. Замечательные женщины, целая группа, авторы бестселлеров 1850–1860 годов… Но, наверно, я всё это уже рассказывала вам или вы знаете лучше меня.
— Я слышал только о «Просторном, просторном мире», но, кроме этого, признаюсь в своём невежестве.
— Конечно, это отличный образец патетического направления в литературе, но всё равно интересно, — она помолчала. Потом уже медленнее продолжила: — Знаете, перед приездом сюда я много часов переписывала сцену из «Квичи» Сьюзан Уорнер, причём по поводу лоскутного одеяла. Ужасно было трудно, шрифт слишком мелкий, и перепечатывать нельзя было, приходилось вручную… Но стоило усилий, типично американская сцена…
— Несомненно, поэтому вы и выиграли одеяло миссис Пайк.
— Да, знаю. Это одна из причин, почему я так его хотела. Но вы поймёте, в каком я состоянии, когда я признаюсь, что эта прекрасная вещь до сих пор лежит в кресле у меня на кухне. Я бросила его туда… в ту ночь. Больше того, сама миссис Пайк приходила сегодня в магазин. По-моему, с единственной целью рассказать, как она сделала одеяло и поговорить о нём. Но я так старалась поймать Марджи и спросить её об этой несчастной шкатулке, что не смогла даже поговорить с ней… да и не хотелось говорить.
— Это понятно. Дело оказалось не совсем такое, о котором вы договаривались с мисс Хартвел. И вы слишком умны, чтобы выбросить его из головы.
— Но я должна быть достаточно умна, чтобы не паниковать. Я вовсе не так храбра, как хотелось бы, — она поколебалась и быстро добавила: — Тэйн Кэри рассказывал вам о моих ночных приключениях?
— Нет, — Питер крепче сжал её руку. — А что случилось?
— Наверно, всего лишь хулиганство Марджи, но… ну… мне не понравилось, — и она кратко рассказала о случившемся. Закончив, подумала, не рассказать ли о недавнем приключении с Джеймсом, но решила не рассказывать.
Питер долго молчал. Они уже дошли до ворот кампуса и должны были свернуть к дому миссис Хартвел, когда Питер неожиданно остановился и заявил:
— Это решает дело.
Фредерика была удивлена и слегка раздражена. В чём дело? Дала ли она каким-то образом ключ к разгадке? Она уже сейчас страшилась момента, когда перестанет ощущать успокаивающее присутствие Питера. Даже если он зайдёт к ней, ночь будет ещё более тёмной и одинокой, когда он уйдёт.
— Что решает? — спросила она.
— Через минуту расскажу. Дело в том, что у меня тоже есть для вас новость. Собственно, не для вас, но я считаю, что должен вам рассказать, тем более что утром к вам собирается наведаться Тэйн… Ну, не смотрите на меня, как заяц… Он не собирается вас арестовывать!
— Арестовывать меня?
— Чёрт возьми, вы не с того конца ухватились за палку. Послушайте молча и не теряйте сознания в конце моего печального рассказа.
— Не потеряю.
— Это хорошо. На чём я остановился? О, да. Мы смогли оказать некоторое давление и раньше срока получили результаты вскрытия. Как мы и подозревали — вы тоже, не отказывайтесь, — Кэтрин Клей была отравлена. Маловероятно, я бы сказал, совершенно невозможно, чтобы она сама покончила с жизнью, потому что капсулы в серебряной табакерке…
— Значит, табакерка её… я так и подумала…
— Да, но не прерывайте меня ещё минуту. Как я начал говорить, там были капсулы с веществом, которое содержится в корне жёлтого жасмина, — гельсемином, его формула C24H28N204. Наша теория такова: сразу после ланча она приняла одну капсулу, думая, что это витамин, но там был яд. Потом она отправилась в книжный магазин, вероятно, сразу после того как мы с вами ушли; наверное, хотела прихватить вас и идти на ярмарку вместе, время как раз было походящее. Но вскоре она почувствовала себя плохо. Симптомы таковы: тошнота, головная боль, боль в глазах, расширение зрачков (мы это заметили, но приписали тому, что она приняла слишком большую дозу наркотика; мать это подтвердила), паралич и слепота… вполне достаточно, чтобы захотеть лечь…
— Боже, Питер, она мучилась в агонии одна в этом несчастном гамаке, — Фредерика говорила спокойно, но крепко сжимала руку Питера.
— Ну, наверное, она не очень мучилась. Её не тошнило, а доза была очень большая. Нет, она скорее всего почувствовала себя странно, прилегла, потеряла сознание и больше не приходила в себя.
— Но… то страшное выражение у неё на лице?
— Чисто мышечное, — ответил Питер, однако неуверенно.
Фредерика пыталась забыть это лицо, которое всю долгую неделю преследовало её, и с усилием стала думать не о Кэтрин, а об её убийце.
— О, Питер, но кто это мог сделать? Кто её так ненавидел?
— А… в этом-то всё и дело. Если бы мы только прислушались к Марджи за ужином. Всё время мы возвращаемся к Марджи. Она что-то знает, я уверен, но боится сказать, поэтому только намекает и убегает. Я вот думаю, что она делала вчера вечером. Если только… — полковник помолчал. Потом медленно закончил: — Похоже, убийство совершено из ненависти, а не из-за целесообразности, правда? — и, вдруг почувствовав, как сильно она сжимает ему руку, уже спокойнее продолжил:
— Не принимайте это близко к сердцу, Фредерика. Я говорю вам всё это для того, чтобы вы употребили свою хорошую голову мне в помощь. Даже вашим викторианским женщинам придётся подождать. Сейчас на первый план выходит детектив с убийством.
Вопреки своему настроению, Фредерика заинтересовалась.
— Но почему вы? Я ещё вчера удивилась, когда вы сказали, что подвергли Джеймса допросу третьей степени. Мне казалось, это Тэйн Кэри… — она остановилась и виноватым тоном добавила: — Не хочу быть грубой, но… вы случайно не переодетый Скотланд Ярд или что-то в этом роде?
— А знаете ли вы, что мы уже целых пять минут стоим в воротах кампуса? Нам будет гораздо удобнее в вашей гостиной. Если, конечно, вы меня пригласите. Нет, не прерывайте, я ещё не кончил. У меня есть ещё одно предложение. Если не возражаете, я забегу к себе на минутку и прихвачу свою зубную щётку. Вы мне позволите спать на диване в кабинете, и я буду играть роль сторожевого пса. Я боялся предложить это, но после того, что вы мне рассказали, должен. А завтра, я думаю, Тэйн поставит на это дело своего человека. Конечно, вам не грозит опасность. Доказательство — то, что вас не тронули вчера. Просто я считаю, что так вам будет спокойней.
— О, Питер, — сказала Фредерика, запинаясь от облегчения. — Правда? Я хочу сказать, вам не трудно?
— Нисколько. Кстати, я хорошо знаю этот диван. У нас случались квартирные кражи, и я сторожил мисс Хартвел, пока вора не поймали. Конечно, вам придётся накормить меня завтраком, а бродячие коты разнесут весть об этом всему городу, но я рассчитываю на то, что у города есть чем заняться и нас просто не заметят.
— Но вы так и не рассказали, откуда вы так много об этом знаете… и… — но Питер уже оставил её у ворот.
— Вернусь через две минуты, — пообещал он.
Когда звук его шагов смолк, тишина окружила Фредерику. Она подошла к воротам и прислонилась к холодной железной поверхности — понимая, что нуждается в поддержке, и стыдясь своего страха.
— Испугались? — рассмеялся быстро вернувшийся Питер.
— Признаюсь, да.
— Понятно. Но не нужно бояться. Иначе Кэри приставил бы к вам человека сразу после утреннего разговора по телефону. Взгляните на это разумно, и пусть правит рассудок, а не эмоции. То, что Кэтрин Клей умерла у вас, чистая случайность. Ничего не связывает это убийство с книжным магазином. Она могла бы принять капсулу в любое время и умереть в любом другом месте. Больше того, вы менее всех можете стать жертвой номер два. Вы здесь новый человек, и хотя именно вы нашли… гм… corpus delicti — предмет, служащий доказательством совершения преступления, вы знаете о случившемся не больше остальных. Вы были со мной на ярмарке, да почти все там были. Я остаюсь на ночь, просто чтобы вы спали спокойно, как я уже заметил.
