Туда же подбежал и влез в машину грязный сукин сын — Билл Кончак. Я выхватил пистолет и стал стрелять ему в спину, пока не кончились патроны. В машину я точно попал, было видно, как полетели в разные стороны осколки стекла. А вот попал ли я в него — неизвестно. Потом машина рванулась вперед, завернула на ближайшую улицу и замерла у обочины. Блондинка выпрыгнула на тротуар. Внизу с улицы на меня глазела пожилая пара, какой-то мальчик открыл от изумления рот.
Я сунул кольт в кобуру, повернулся, подошел к Сильвии, поправил юбку и выпрямил руки и ноги. Ее голова все еще лежала под этим странным углом. Сильвия была такая маленькая, хрупкая, ее шею было легко сломать. Я оставил ее, выбежал из отеля к своей машине и помчался по Россмору за Кончаком. По дороге я повстречался со скорой, ехавшей со включенной сиреной. Я не догнал его. Вообще-то я не ожидал, что мне это удастся, даже если бы я несколько минут не потратил на Сильвию. Кончак очень спешил. Уже стало смеркаться, а теперь вообще стало темно. Я не стал звонить в полицию по поводу Кончака, хотелось сначала попытаться самому схватить его. Никого другого не терпелось мне так поймать! Несомненно, его послал ко мне Джо Рэйс. Когда я немного поостыл, я продумал все с самого начала.
Возможно, Джо Рэйс и отличался особым умом, но на этот раз ему не хватило сообразительности меня обставить. Он послал свою девицу к Кончаку с запиской. Она была написана на чеке. Мерзавец написал ее под моим носом. Я припомнил также еще одну подробность. Ту вещь, которая вывела его из равновесия и заставила прибегнуть к трюку с запиской. Это случилось, когда я впервые произнес имя Кончака. Вот тогда он выпрямился, написал записку и послал ее тому с блондинкой. Кончак тут же исчез куда-то и успел до 16 часов установить микрофон у меня в квартире и «поселиться» поблизости в маленьком отеле. Ну а Рэйс удерживал меня на месте интересным разговором.
Возможно, наш снисходительный суд не посчитал бы все это доказательством, но я сам был полностью уверен в правильности своих выводов. Нет, ни по отношению к Рэйсу, ни к Кончаку я не чувствовал даже намека на необходимость быть гуманным и снисходительным. Если бы мне удалось догнать Кончака, я бы убил его, не моргнув глазом. Мог бы убить и Джо Рэйса, но я его тоже не нашел. Или блондинку. Я их искал, можете не сомневаться. Искал повсюду. Но им об этом было известно.
Шел уже десятый час, когда я остановился перед большим белым домом в Беверли-Хиллз. Тут жил мой давнишний друг Стив Феррис, актер, а теперь он ставил фильмы. Ему было за пятьдесят, мы знали друг друга более десяти лет. До этого я звонил в десятки мест и наконец вспомнил о Феррисе. У него имелась, или когда-то имелась, как он считал, пластинка с «Аннабел Ли», и он предложил мне приехать, пока он будет рыться в своем шкафчике и искать ее. Я без промедления поехал к нему, потому что теперь мне особенно хотелось заполучить эту пластинку. Если Билли посчитал важным ее украсть, то она приобретала для меня особую важность. Кончак, разумеется, слышал мой разговор с Сильвией о пластинке по телефону. Но, конечно, он не полез бы ко мне в квартиру по собственной инициативе. Кто-то, скорее всего Джо Рэйс, должен был отдать ему распоряжение по телефону. Я подошел к входной двери и позвонил. Стив сразу же открыл мне. На его худощавом загорелом лице было странное выражение.
— Входи, Шелл, — пригласил он.
— Добрый вечер, Стив. Ну как, повезло с пластинкой?
— Пока нет…
После того, как он закрыл дверь, я услышал:
— Что происходит? Что это за история с убитой девушкой в твоей квартире?
Я заморгал глазами.
— Где ты об этом услышал?
— У меня же работает радио. Программа новостей. Вообще я не слышал все сообщение, но успел захватить часть об убитой девушке и твой адрес в «Спартанском». И…
Он замолчал.
— Заканчивай.
— И что ты сбежал с места преступления. Так было сказано.
— Я вовсе не сбежал, а бросился вдогонку за негодяем, который ее убил.
— Значит, это действительно случилось?
— Да.
Стив нахмурился.
— Ты выглядишь не в очень красивом свете, Шелл.
Но меня это не слишком беспокоило. Я сказал:
— Я лучше позвоню Сэму, пока они не забросили невод. Вплоть до этого момента я как-то не подумал об этой стороне дела. Черт побери, ведь я сам звонил в полицию и вызывал скорую.
Он кивнул, а я продолжал:
— Давай-ка проверим в отношении этой пластинки, о'кей?
— Я как раз сейчас просматривал старые диски. Совершенно точно, что когда-то он у меня был.
Я воспользовался телефоном, дозвонился до отдела убийств, но не до Сэма. Мне сказали, что он чертовски занят с кем-то. Я не стал допытываться с кем именно. Я не знал, с кем разговариваю, себя тоже не назвал. Поэтому положил трубку, решив позвонить еще раз через несколько минут. И как раз в этот момент Стив крикнул:
— Вот она. Я знал, что она должна быть у меня.
Я схватил пластинку. Точно такая же.
— Будь добр, поставь ее, Стив.
Он поставил и тут же сказал:
— В 22 часа последние известия. Возможно, что-то скажут про тебя. Включить?
— Да, конечно. Предупреди, когда начнется. Сначала я хочу прослушать вот это.
Я внимательно прослушал пластинку, но она мне ничего нового не сказала. Это был голос Джонни Троя, но в зародыше, если можно так выразиться. Несомненно, пластинка, уступающая другим его пластинкам, которые были у меня. Но в то время он был гораздо моложе, не столь опытный, к тому же без лакировки Себастьяна и без электронного оборудования, которое так ловко сглаживает все шероховатости.
Я почувствовал разочарование, мне казалось, что все прояснится, как только я доберусь до пластинки. Обратная сторона была такой же. Но почему она понадобилась Кончаку? Или она чем-то отличалась от этой? Возможно, ему необходима именно она. Я рассматривал пластинку, когда Стив закричал:
— Начинается передача последних известий, Шелл.
Я включил радиолу, положил на стол пластинку и удобно устроился в большом мягком кресле возле приемника. Сначала шли международные новости. Как водится, «лягнули» Советский Союз. Кто-то должен отправиться в поездку по странам Ближнего Востока, кандидатура еще не определена.
— Хм, — подумал я, — все старье.
Но потом характер известий изменился настолько резко, что сразу же испортил мне жизнь.
Диктор обьявил:
— Через минуту Гарри Бэрон с сегодняшними новостями «В последнюю минуту». История о местном частном детективе Шелдоне Скотте, об убийстве и изнасиловании.
Он помолчал.
— Слушайте все!
Глава 13
Меня только интересовало, как будет преподнесено это дело. За себя я не волновался. Правда, я не дождался приезда полиции, но они знали, что я звонил им. По правилам, меня должны были сразу допросить в качестве основного свидетеля, потом я бы написал заявление.
И все же мне не понравилось, что сообщение об этом деле поручено Гарри Бэрону. Все началось нормально. Человек, назвавшийся Шеллом Скоттом, позвонил в голливудский полицейский участок и попросил, чтобы немедленно была послана карета скорой помощи в «Спартанский» отель. По мере того как Бэрон говорил, телевизионная камера показывала на экране сначала здание отеля, затем вестибюль и наконец мои собственные апартаменты. Голос Бэрона комментировал все, что демонстрировалось, через каждые две фразы упоминая мое имя. Полиция прибыла, проверила апартаменты мистера Скотта и обнаружила труп (соответствующие кадры). Фотография Сильвии. Затем Чарли Вайта, брата убитой. Коронер установил, что Сильвия Вайт была изнасилована, ей сломали шею. Все это произносилось без излишних эмоций, спокойно и весьма убедительно. У Бэрона в распоряжении было всего десять минут. Не было только сказано, кто же совершил такое зверское преступление. Конечно, даже идиоту становилось ясно, что Шелл Скотт может иметь какое-то отношение к случившемуся, но меня ни в чем не обвиняли. Даже упомянули о том, что в прошлом я часто содействовал полиции, что помогало мне, а не полиции. После этого началось самое главное.
«Вчера днем, — говорил Бэрон, — я сидел рядом с мистером Шеллом Скоттом в гостиной апартаментов Джонни Троя. Должен сознаться, что не стал протестовать, когда мистер Скотт принялся бередить старые раны, нет, свежие раны, ибо Чарли Вайт умер всего два дня назад, даже еще не был похоронен, почти насильно заставив Джонни Троя вспоминать о своем погибшем друге. Не проявляя ни малейшего сочувствия к переживаниям Троя, он напрямик говорил о самоубийстве и даже, смешно сказать, об убийстве. Я следил за тем, как мистер Скотт бесцеремонно оскорбил одного из наиболее блестящих звезд нашего литературного горизонта, молодого Рональда Дэнгера, автора „Ляг и умри“. Но достаточно. Я упомянул об этом лишь потому, что Джонни Трои теперь мертв, а все эти три истории, как будто, увязываются в единое целое. То, что мистер Скотт допрашивал Джонни Троя вскоре после гибели Чарли Вайта, изнасилование и убийство несколько часов назад Сильвии Вайт, сестры покойного, конечно, всего лишь совпадение. Но совпадение, которое требует объяснения. Я уверен, что мистер Скотт будет найден и сможет пролить свет на это ужасное дело. Если он слышит меня, я умоляю его явиться в полицию и объяснить загадку смерти Сильвии Вайт».
