старых деревьев тянутся над улицей. В щели видна детская площадка, разбросанные игрушки, в общем, весь этот милый привычный беспорядок, когда живут, не гонясь за временем, просто и негромко. Для себя. И рассчитывают впредь так жить. Когда маленькая собака тявкает, кажется, так будет всегда. У других уши закладывает, меня этот лай успокаивает. Настраивает на особенное состояние. Дома – посудомоечная машина, стиральная машина, сушильная, фен, кофемолка, холодильник и прочие привычные звуки. Только утюг молчит, хотя появились со встроенной музыкой. Можно не сомневаться, скоро и у нас будет. Иисус Христос – суперстар. Из утюга. Жена это любит. Говорят, звук распространяется волнами, вроде морских, то громче, то тише. Громче – да, я согласен, а насчет тише… наверно, есть и такое, где-то должно быть, не может, чтобы совсем не было. Потому меня собачий лай успокаивает. Конечно, дом могут купить под жилье, но это вряд ли. Оставим мечту птицам для долгого перелета. Земля здесь дорогая, если покупают, значит, будут сносить и строить. Дом снесут, забор снесут. Живого места не оставят. Сначала грохот и пыль, потом пыль и грохот, а потом новый дом. Окно в окно. Наш последний. Скромный, хороший домик, напоминает старые сказки и всю такую музыку. Шуберта, примерно. Светлую, радостную, чуть печальную. Вам хочется трагизма? Мне – нет. Если есть такое желание, примите к сведению и отложите в сторону. Вас не забудут, а пока берегите, что есть…
Такой вот домик. С улицы – один этаж, с тыла – два. Смотря, с какой стороны налоги платить. Шутка в духе времени.
Жизнь, если так случилось, достойна любопытства. Это, так сказать, нейтральная, поучающая эмоция.
А пока я рассеянно наблюдаю характер Купера. Белки носятся вверх-вниз. Те, которым удалось сохранить нервную систему во время взросления Купера, теперь могут быть спокойны. Купер утратил к ним интерес, и при встрече не пытается вывихнуть мою руку, удерживающую поводок. Бродячие коты нам не встречаются, кроме местного придурка. Нужно потерпеть, так говорят, он влюблен. Или это она. Тут не знаешь, что подумать. Мы с Купером пока решили не вмешиваться. Общество защиты животных не одобряет проявлений межвидового антагонизма, а о сердечных чувствах влюбленные должны заботиться сами.
Тут бы с родственниками разобраться. При встрече с собаками Купер рвется, но больше для вида. Я подозреваю, именно так, для вида, но не собираюсь делиться своими наблюдениями. Чувство преданности Купер демонстрирует прекрасно. Это важно. И не следует требовать большего, по крайней мере, без нужды. Там будет видно, а пока, если хочешь поверить, повод найдется. Поэт справедливо заметил, обмануть любящее сердце не трудно. Сладость мечтаний того стоит.
Дворняги, как известно, склонны к конформизму. Они готовы дружить и способны для этого пожертвовать принципами, которыми славятся питбули, мастифы и другие славные молодцы. Когда-то с целью оздоровления организма я бегал вокруг футбольного поля и изо дня в день наблюдал за терьером, который со злобным рыком грыз основание футбольных ворот. Каждый день без выходных. Терзал штангу из металла. Вот это породистый характер. Уверен, сейчас терьер добрался до перекладины, и насилует ее, сплевывая стальные опилки. Такой своего добьется. Готов поспорить, Куперу ничто подобное в голову не придет. Достаточно глянуть ему в глаза, исполненные доброты и печали. Как раз то, что сводит жену с ума. Конечно, для сравнения можно заглянуть в глаза терьера. Но делать этого не хочется. Зачем? Подобное можно встретить у разных существ. Эволюция, как самовоспроизводящаяся матрица, добралась до самой вершины, растерялась и стала клепать всех подряд, вплоть до злобных безумцев, и бухгалтеров, рассчитывающих допустимый процент потерь…
На уик-энд мне легче. Утром жена возит Купера гулять в парк. Куперу полезно, так она считает. Они с Купером хорошо понимают друг друга. Сегодня Купер издали заметил олененка с мамашей, собравшихся перейти дорогу. Олени здесь не обращают внимания на машины, а велосипедистов вообще не считают за людей. Но только не сегодня. Купер улегся у края трассы и показал, что готов обсудить правила дорожного движения. Уверен, без всяких дурных намерений, но олененок оробел, а мамаша стала от возмущения бить копытом, показывая, на что способна, когда окажется поближе. Материнские чувства понятны и простительны. Жена (тоже, ведь, мать) не вмешивалась. Встала над Купером, как пограничник на фотографии к любимой девушке, и соблюдала нейтралитет. И все это, пока олениха скандалила, вместо того чтобы отвести свое чадо подальше и спокойно преодолеть препятствие. Судьбу конфликтной ситуации решил Купер (а что я говорил насчет его ума?). Ему надоело изображать законника (для дворняг это несвойственно), и он потребовал ехать домой. Когда Купер объявился в дверях, я обнаружил, что не успел по нему соскучиться. Признаюсь в этом со стыдом.
А недавно лицо жены приобрело совсем трагическое выражение. Когда она оторвалась от телефона, я понял, случилось нечто ужасное. Так и было. Подруга фактически оказалась на улице в том самом, в чем женщины выходят из душа. Хорошо, что летом, и фигура кстати оставалась. Но все остальное…
Что… как? Термиты съели балку, на которой держится дом. Заползли внутрь и съели. Это невозможно вообразить, по крайней мере, я отказываюсь. Вы спите, или смотрите телевизор, загружаете стиральную или посудомоечную машину, объедаетесь майонезом или сахаром, а какие-то негодяи в жуткой тьме жуют, жрут и переваривают в ненасытных утробах ваш дом. С урчанием и отрыжкой.
Как вам такое? В совмещении разных биологических процессов, идущих в глубинах материи, и не осознаваемых нами, есть своя мистика, хотя что может быть реальнее съеденного дома. С невыплаченой ссудой. Или даже с выплаченной.
В общем, история произвела сильное впечатление. Пока я примерял образы конца света, жена позвонила куда следует. Здесь тоже есть такое. Терминатором термитов оказался молодой человек, похожий ростом и цветом на нынешнего президента. Если судить по цвету, первого в истории Америки. В шортах, майке и с прибором в руках. Взялся за работу, слегка приплясывая, и не обращая на нас никакого внимания. Мы почтительно шли следом, а Купер приклеился к эбонитовой ноге и находился при ней неотлучно. Иногда оглядывался, призывая нас быть смелее. Хоть и так все были заодно. Мы обошли дом, внимательно разглядывая полы и потолки, в которых могли скрываться злодеи. Терминатор вертел прибором, щелкал, засекая врага, и поглядывал на шкалу. Там была какая-то стрелка, так мне показалось. Какое она имела отношение к термитам, я не понял. Языковые возможности не позволили уточнить ситуацию, а жена обособилась и держалась авторитетно. Все уверовали, для точных измерений этого достаточно. Наконец,
