Аня почувствовала, что краснеет, и промолчала. Филипп склонился к ней и шепнул:
— Завидую Кольке. — Потом, ерничая, добавил: — И чего в нем такие хорошие девочки находят?
Аня рассердилась и чуть было не ляпнула: что ж ты друга-то продаешь! — но сдержалась и заставила себя улыбнуться.
— Каждая свое.
— Два — ноль!
Снова подошел Николай, турнул с места Филиппа и сел рядом с Аней.
— Ты сегодня очень красивая. Я так рад, что вытащил тебя.
— Притащил — так будет точнее. Дома ничего не знают.
— Ты можешь позвонить, телефон в прихожей. Пойдем, я покажу.
Они вышли в прихожую, и, когда Аня набирала номер, он поцеловал ее и быстро шепнул:
— Предупреди, что придешь поздно. Я провожу тебя…
Николай вернулся в комнату, Аня поговорила с отцом и тоже пошла в «келью». Народ уже собирался уходить, как-то дружно и словно по команде. Николай открыл дверь настежь, чтобы сквозняком вытянуло дым. Проводив последнего гостя, он быстро собрал бутылки, вынес на кухню, потом стряхнул весь пепел и окурки в газету, унес и долго не возвращался, а когда вернулся, в руках он держал бутылку шампанского.
— Это еще зачем? — удивилась Аня.
— Затем, что мы с тобой так и не выпили.
Он откупорил бутылку, налил в два стакана, подал один Ане, встал перед ней на колено и, заглядывая в глаза, сказал:
— За тебя.
«За нас», — мысленно поправила его Аня.
Они выпили.
Николай снова наполнил стаканы.
— За нас! — провозгласил он, словно подслушал ее мысли.
Он обнял ее и стал покрывать летучими поцелуями уголки губ, глаза, шею, шепча все время:
— Я так соскучился по тебе…
Аня ничего не отвечала — она вся как-то обмякла и витала, как ей казалось, в нереальном мире. Она откинулась на подушку. Николай встал с колена и, осторожно прижав ее к себе, взял ее губы в свои, раздвинул языком зубы и стал проникать глубже и глубже. Потом рука его нащупала под одеждой сосок. Аня крепко прижала Николая к себе, и мгновенная мысль словно озарила ее затуманенное страстью сознание: «Я хочу этого. Пусть будет, что будет…»
Он быстро и ловко раздел ее, потом скинул с себя одежду и, прильнув к ней всем телом, жадно целовал и покусывал ее соски, ласкал языком живот, потом все ниже и наконец погрузился лицом в курчавившиеся русые волосы. Стыд вдруг сковал ее, и она хотела поджать ноги, но тут возникла перед глазами, казалось, уже забытая картина обнаженной матери с распущенными волосами, и Аня почувствовала, что нет никакого стыда, неловкости, оглядки, есть только одно желание — продлить радость, наслаждение, восторг. Она раздвинула ноги, и когда он коснулся языком самого сокровенного, что-то потянуло, заболело внизу живота, легкая судорога пробежала по телу. Николай приподнял голову, посмотрел на распластавшуюся с закрытыми глазами Аню и вошел в нее…
Она вскрикнула — боль была мгновенной и совершенно неожиданной после тех упоительных ощущений, которые она испытала. Потом она почувствовала, как он содрогается всем своим мощным телом, и услышала его хриплый голос:
— Что же ты мне не сказала, глупенькая дурочка? — Он приподнялся и посмотрел на нее.
Аня молчала, не открывая глаз. Он стал медленно, нежно целовать ее лицо, глаза. Потом достал из тумбочки чистое полотенце, протянул ей… Она с удивлением увидела, что на простыне темнеет пятно крови, и не сразу осознала его происхождение. Позже вяло подумала: «Так вот как это бывает», и прижалась к Николаю.
Он спал, погрузившись головой в подушку. Ладонь его, только что такая сильная и нетерпеливая, теперь покоилась на Анином животе.
Она лежала с открытыми глазами и думала: если мужчина после всего, что было, может так спокойно провалиться в сон, то, видимо, это атавизм, дошедший до наших дней, чтобы женщина могла любоваться своим владыкой и охранять его…
Он отвез ее домой на такси. Был час ночи.
Усталая, счастливая и немного напуганная своей решимостью и тем, что произошло, она на цыпочках прошла к себе, отметив, что родители не спали, ждали ее возвращения, потому что свет в их комнате горел и сразу же погас, как только она заперла входную дверь. Утром за ней заскочила Ленка.
— Ты где вчера пропадала? Я стучала тебе, стучала.
Еще ночью Аня решила, что не станет ничего обсуждать с Леной, но сейчас не выдержала и улыбнулась.
— Николай отмечал одобрение своего шефа по новому варианту диссертации. Собрались друзья, аспиранты.
Лена мгновенно учуяла особую интонацию в ответе.
— Ну-ка посмотри на меня. Та-ак, наконец-то разговелась. — Лена обняла Аню и расцеловала. — Ну и как?
— Ну тебя, отстань, — счастливо засмеялась Аня, смутившись от Ленкиной бесцеремонности.
Через два месяца Аня с некоторой растерянностью заметила, что их отношения с Николаем вошли в какую-то рутинную колею, стали привычными и даже обрели свое расписание: она приходила к нему по средам и воскресеньям, он читал ей вновь написанный кусок диссертации, потом они занимались любовью, потом она складывала листы рукописи в сумку, чтобы перепечатать дома, и он шел провожать ее до метро.
За прошедшее время они пару раз сходили в театр и еще на день рождения Филиппа. На неоднократные предложения Ани зайти к ним, познакомиться с родителями он отвечал отказом, однако каждый раз он его достаточно правдиво аргументировал. И действительно, работал он как проклятый: кроме диссертации, он давал частные уроки десятиклассникам, готовящимся к вступительным экзаменам в институты, — нужно было жить и платить за комнату, а стипендия аспиранта не могла покрыть и половины расходов.
Родители конечно же хотели, чтобы он бывал у них, но настаивать не стали, а между собой прозвали его Коля-невидимка.
— Вот скину с себя диссертационный груз, тогда и приду — нельзя же забежать на полчасика, как к себе домой, неудобно, — говорил он, успокаивая Аню.
Началась первая в жизни Ани и Лены экзаменационная сессия. Николай на время освободил ее от дополнительной нагрузки, и Аня полностью отдалась своим собственным занятиям. Сдавала она легко почти все зачеты и экзамены. Зачетка заполнялась «пятерками». За несколько дней до последнего экзамена, когда в голове уже мелькали планы на предстоящие каникулы, она вдруг обнаружила, что у нее задержка.
Ее охватил ужас.
Она захлопнула учебник, выскочила из квартиры и, как в школьные годы помчалась через две ступеньки на пятый этаж к Ленке.
Выложив все несколько оторопевшей подруге, она ждала, что та разохается, начнет отчитывать ее, кричать, что нужно советоваться и слушать опытных баб и все такое. Но Лена только сказала:
— Признаюсь, чего-то подобного я ждала — уж больно все гладко шло…
