английской шерсти. Всего несколько сантиметров, тех, которые Ольга никогда ни в одном из своих нарядов не обнажала и не показывала никому, и он увидел шрам. Короткий и грубый, он уродовал грудь женщины, которую Лебедев считал безупречной. Отливавший едва заметным голубоватым оттенком шрам казался неким чуждым элементом, бутафорией, гримом, неумело прикрепленным к прекрасному телу.
– Таких еще шестнадцать… было. Я убрала все. Но этот оставила. Как напоминание…
Ольга замолчала, выжидая реакцию. Следователь смотрел на рубец, не в силах оторвать взгляд.
– Когда это произошло?
– Двадцать лет назад. Здесь, неподалеку. У прудов, там, где была овцеферма, – Ольге было тяжело говорить. Но она должна была закончить. – Он держал меня шесть часов. А когда насладился – стал втыкать свой нож в мое тело…
Ольга замолчала, собираясь с силами, чтобы продолжить. Молчание затягивалось. Следователь не мог больше ждать…
– Этого нет в твоем деле.
– Будет. Скоро твой помощник позвонит и сообщит все подробности. Я сменила фамилию в восемнадцать лет. Поэтому поиск займет чуть больше времени.
– Что с ним стало? Его взяли?
– Да. Отсидел одиннадцать лет и вышел… И продолжил…
– Он… в этом списке?
– Да. Второй.
Следователь почувствовал, что они подошли к главной черте.
– Тогда я должен тебя арестовать.
– В этом нет никакого смысла. Твой помощник пришлет тебе список с указанием места и времени всех убийств. А также информацию о моем местонахождении в эти моменты и список всех свидетелей. Как видишь, я подготовилась!
Следователь молчал, оценивая информацию. Что-то подсказывало ему, что алиби у психолога стопроцентное.
– Ты не куришь? – Ольга начинала дрожать от напряжения. – Проводи меня, здесь можно покурить на лестнице.
Лебедев распахнул дверь до конца, показав свою руку, обмотанную полотенцем. Психолог успела заметить его защитное приспособление. Максим перехватил взгляд женщины и отступил в сторону, открывая путь в глубину комнаты.
– Заходи, покуришь у окна.
Ольга сделала три шага и поравнялась с Максимом. Расстояние между ними в узком коридоре стало минимальным. Лебедев уловил ее взволнованное, чистое и даже чуть сладковатое дыхание.
– Чего ты хочешь, Ольга? – Следователь вновь почувствовал, что утреннее состояние возвращается. Ему снова хотелось обнять и поцеловать эту женщину.
– Я хочу… хочу, чтобы ты довел дело до конца! Я должна знать сейчас… мы вместе или каждый идет своим путем?
Произнося последние слова, Ольга наклонилась к Максиму и вытянулась на носках настолько, что их губы почти соприкоснулись.
– Помоги мне! И я расскажу все! – Шепот красавицы сводил Максима с ума.
Свободной рукой он толкнул и захлопнул входную дверь.
Гроза бушевала вовсю. Молнии, периодически вспыхивавшие за прикрытыми жалюзи окнами, мало волновали Михаила. Другое дело – раскаты грома, которые то и дело «догоняли» белесые вспышки за окном.
Нет, они не мешали майору. Скорее, даже помогали. Он любил, когда что-то вокруг шумело. Какофония заглушала голоса внутри.
Часы на стене в центре комнаты показывали 00.12.
Михаил никак не мог остановиться. Делал тысячный, а может, уже и двухтысячный круг вдоль стены у окон. Обычно ему хватало пары часов, чтобы устать и свалиться на диван или на стул у пульта с компьютером.
Михаил в очередной раз с надеждой посмотрел на телефон. Тот предательски молчал. Кажется, горожане решили пересидеть ураган «по-тихому». Никто не считался с тем, что майору нужно чем-то заполнить пустоту…
На душе было как-то по-особенному холодно. Почему? Михаил не знал ответа. Допрос у следователя не волновал его. Скорее, даже радовал…
Тогда что? Где та червоточинка, которая делала сегодняшнюю ночь такой невыносимой?
Михаил в очередной раз бросил настороженный взгляд на коммутатор. Подождал несколько секунд в ожидании резкого и громкого сигнала. Однако шум бьющих по крыше и окнам капель нарушили только очередные раскаты отдаленного грома.
«За рекой… Где-то в сторону гор, ближе к курортной зоне… – прикинул Михаил. – Чай… можно выпить…»
Повторявшаяся за ночь дежурства раз тридцать церемония заваривания пакетикового чая или растворимого кофе была для майора спасением.
Три минуты на то, чтобы включить чайник и разогреть воду до жгучих ста градусов…
Пара минут налить кипяток и добавить кофе, сахар или обмакнуть пакетик…
Еще минута на то, чтобы все это тщательно, не торопясь, размешать…
И потом пить, сидя на стуле перед компьютером, минут десять, обжигая себе нёбо и вообще все внутренние органы. На это еще минут десять.
Итого шестнадцать. Если умножить на тридцать, получится почти пятьсот минут – две трети от всего дежурства.
Чаепитие было спасением!
Ольга ушла из номера Лебедева, тихо прикрыв за собой дверь. Когда это было? Минуту или полчаса назад? Время для Максима растянулось до бесконечности. Такое бывало со следователем в моменты абсолютной отрешенности… И еще после судебных заседаний, на которых выносили обвинительные приговоры по делам, в которых он, Максим Лебедев, жаждал максимальных сроков для своих «пациентов».
Максим лежал на постели и курил, ожидая, когда же сработает датчик пожарной сигнализации. Но догорала уже вторая сигарета, а сирена не включалась. То ли она не работала, как многое в окружающей нас жизни, то ли следователь слишком аккуратно курил…
«Закончится все это, надаю по шее МЧСу. А если б я в постели сгорел?! Или сгорю когда-нибудь в будущем?!»
Лебедева тянуло на юмор. У него было хорошее настроение. Четыре, нет… пять трупов, и все пойдет ему в зачет… Только ему. И женщина! Максим на секунду представил себе, как будет докладывать обо всем на коллегии. Думал, какое лицо будет у первого зама, этого придурка Вагифа Мамедовича, когда тот поймет, как их всех использовала Ольга! И только он, он, Максим Лебедев, разобрался во всем и не дал себя окрутить… Да-а… это будет сильный ход…
А еще сама мысль о причастности ко всему этому… только она уже кружила ему голову!
Вдруг что-то кольнуло Лебедева где-то глубоко внутри. Конечно, они все… все вокруг используют друг друга исключительно для личной выгоды. Безусловно, каждый преследует только свои цели, карьерные или материальные – тут спора нет! И ведь она же тоже его использует! И плевать на всех и на эту бабу…
Тогда почему так свербит где-то в душе?!
Подполковник посмотрел на часы. Времени почти не оставалось.
Хотя… теперь ему было все равно. Можно было не торопиться. Он уже получил все, из-за чего следовало приехать в этот город. Оставалось только доиграть спектакль…
Лебедев пошел в душ в очередной раз. Слишком сильным был Ольгин запах…
Большая стрелка на часах медленно сдвинулась с места и замерла на цифре «6».
02.30…
«Неужели все так и пройдет?!» – Взгляд Михаила застыл,
