— Постойте, постойте, — сказал я, пытаясь собраться с мыслями, — Как это не было? Прежде всего, где вы работаете?
— У дома номер четыре, с колоннами, как раз у входа в липовую аллею.
— А почему вы так уверены, что никого там в это время не ограбили?
— Да потому, товарищ капитан, что это как раз время моего дежурства и я у своих ворот с десяти до двенадцати находился. А с этого места вся площадь как на ладони.
— Ну допустим. Значит, вы утверждаете, что около одиннадцати, за минуту-две до окончания сеанса в кино, на площади никакого ограбления не происходило?
— Никакой сеанс не оканчивался в тот день в одиннадцать, — сказал Сергеев. — На последнем сеансе пустили новую двухсерийную картину, и закончилась она только в половине первого…
— Да, — задумчиво сказал Кунгурцев, когда я доложил ему о разговоре с дворником. — Хорош твой интеллигент. Хочет, чтобы мы ему помогли, а сам все врет нам. Его ограбили где-то между девятнадцатью и двадцатью тремя часами. Это ясно. Но в каком месте? И почему он дал нам ложные показания?
Казалось, проще всего было спросить об этом самого Кротова. Но не зря же и не случайно вводил он нас в заблуждение. Поэтому мы решили с разговором повременить.
К концу рабочего дня меня снова вызвал Кунгурцев.
— Взгляни на этот пакетик. Может быть, он заинтересует тебя?
На столе лежал небольшой, завернутый в плотную белую бумагу пакет. Огромными сантиметровыми буквами на нем был написан адрес — районный отдел милиции. С одной стороны пакет был надрезан: видно, Петр Иванович уже до меня познакомился с его содержимым. Я взял пакет и резко встряхнул его. На стол легли паспорт Кротова, его военный билет и служебный пропуск.
С вызванным в отдел милиции по делу Кротова начальником отдела кадров завода мы разговаривали вдвоем с Кунгурцевым.
— Наши предположения превратились в уверенность, — сказал ему Петр Иванович. — Нападение на Кротова не обошлось без кого-то из ваших сотрудников. Посудите сами. К вам в лабораторию приходит товарищ Аксенов. Впервые сотрудники лаборатории узнают о том, что милиция энергично ведет розыски преступников, ограбивших Кротова. В лаборатории создается впечатление, которое Аксенов сознательно поддерживает, что розыски будут продолжаться до тех пор, пока не будут найдены документы. И хотя с момента ограбления уже прошло достаточно времени, именно на следующий день после прихода к вам Аксенова испуганные преступники возвращают нам документы. Мы подвергли пакет тщательной экспертизе. Имеющиеся там отпечатки пальцев значения не имеют: слишком много людей прикасалось к нему по дороге. Важно здесь другое: пакет отправлен из Ленинского района. Кроме того, адрес написан, вероятно, женской или детской рукой, — он круглый, аккуратный и нетвердый. У нас к вам большая просьба — достать образцы почерков всех сотрудников вашей лаборатории и вспомнить еще, не живет ли кто-нибудь из них в Ленинском районе. Хотя, конечно, сам факт проживания в этом районе решающего значения иметь не может. Отправить пакет можно было и из другого места.
Но ни один из представленных начальником отдела кадров на следующий день почерков не совпадал с почерком отправителя пакета. И никто из сотрудников лаборатории не проживал в Ленинском районе.
— Ну что ж, — сказал Кунгурцев. — Мы и не надеялись на легкую удачу. Расскажите все-таки все, что вы знаете о каждом из сотрудников лаборатории, в которой работает Кротов.
Надо отдать должное начальнику отдела кадров. Не особенно веря в наши предположения, он тем не менее отнесся к просьбе Кунгурцева помочь нам очень серьезно. Втроем мы выкурили за пять часов четыре пачки сигарет. Но зато каждый из пятнадцати сотрудников лаборатории был перед нами как на ладони. Выяснилось, что одна из молодых лаборанток, Люда Воронова, все-таки когда-то жила в Ленинском районе.
— Теперь мне кажется, — сказал начальник отдела кадров, — что между Кротовым и Людой Вороновой действительно есть какие-то отношения. Я частенько видел их беседующими, хотя до самого последнего времени они никак не были связаны по работе. Несколько раз я встретил их едущими вместе в трамвае. Совсем недавно Кротов упросил меня перевести Воронову в свою группу с повышением оклада. Но поверьте мне — построенная вами на песке гипотеза рухнет от первого к ней серьезного прикосновения. Николай Александрович — великолепный семьянин, образец для всех сотрудников лаборатории. Если бы что-нибудь такое было, уж мы бы это заметили. А кроме того, какое это все может иметь отношение к ограблению?
— А почему Кротов обманул нас с вами?
Начальник отдела кадров развел руками.
— Не знаю. Честно говорю: не знаю. Но Люда Воронова — грабитель? Нет, от этого вы меня увольте.
В конце концов мы пришли к выводу, что мне нужно срочно встретиться с Людой Вороновой.
Еще в тот день, когда я беседовал о Кротове с сотрудниками его лаборатории, я заметил пару пристальных взглядов, которые бросила на меня Люда, но не придал этому никакого значения. Теперь мне все это казалось не случайным.
По телефону я договорился с ней о встрече, и теперь, идя с нею по чисто вымытому осенним дождем проспекту, тихому, почти безлюдному в этот вечерний час, я не форсировал разговора.
— Бедненький, как мне вас жалко, — сказала она так фамильярно, как будто мы были с ней знакомы лет десять. — Все уже закончили работу, а у вас еще какие-то дела. Ну что, разузнали что-нибудь интересное?
— Пока ничего, но надеюсь узнать с вашей помощью.
— С моей?
Воронова как-то уж слишком громко и весело рассмеялась. В этот момент я был готов поклясться, что она что-то знает.
— Послушайте, Люда, — решил я идти напролом. — Кротов систематически обманывает жену.
— Но не со мной, — выпалила она и сразу же осеклась, поняв, что проговорилась.
— А с кем?
Девушка долго думала, прежде чем ответить на этот вопрос. В полном молчании мы прошли скверик и повернули на набережную.
— Кстати, — сказал я, как будто между прочим. — Дело не только в документах. Те, кто их отнял у Кротова, должны понести наказание.
— Но она ни в чем не виновата.
— Кто «она»?
На Люду было жалко смотреть. От всего ее великолепия как-то сразу не осталось и следа.
— Хорошо, я отвезу вас к ней…
Несмотря на свою обычную робость, вызванный мною Кротов решительно дал мне понять, что ему надоели эти бессмысленные вызовы в милицию.
— Вы же понимаете, — сказал он без характерной для него застенчивой улыбки, — на меня и так уже начальство косится за потерю документов. А тут еще постоянные отлучки. — Он недоуменно пожал плечами. — Как будто я виноват в том, что меня ограбили.
— Ваши страдания кончились, — заверил я его. — На этот раз мы действительно нашли одного из ваших грабителей.
Кротов бросил на меня молниеносный взгляд, но уже через секунду лицо его вновь приняло недовольное выражение.
— А почему вы так в этом уверены?
— Да он почти сознался. Правда, за несколько минут до того, как его задержали, он успел выбросить ваши документы. Но у нас есть веские доказательства, что это сделал именно он. Если хотите знать, даже опознать его не обязательно. Просто вам нужно выполнить кое-какие формальности.
По моему звонку в кабинет ввели небритого, совсем еще молодого мужчину. Он с мольбой уставился на Кротова, от которого теперь зависела его судьба.
— Вот он, ваш грабитель, — сказал я. — Считайте, что вам здорово повезло. Что же касается вас, гражданин Трегубов, то вы еще не рассказали нам о ваших сообщниках. Запирательство только усугубит вашу вину.
Я искоса посмотрел на Кротова. На его лице выступили красные пятна.
— Что с вами, Николай Александрович, вы не рады?
— Да рад, конечно рад, — ответил он поспешно. — И что будет дальше?
— Дальше? Как обычно. Вам отдадут ваши документы и деньги, а что касается гражданина Трегубова, то его дело будет передано в суд. Я думаю, лет пяти-шести ему не миновать. Жалко, конечно, его жену с ребенком. Трудно будет им без него. Но ничего не поделаешь. Трегубову нужно было раньше вспомнить о своей семье. На суд мы вас еще вызовем, а пока подпишитесь под протоколом об опознании.
Кротов, не глядя, ткнул вечную ручку в указанное мною место и направился к выходу.
— Да, кстати, — сказал я, когда он уже открывал дверь, — посмотрите все-таки на найденные нами документы. Может быть, это вовсе не те документы, которые отняли у вас ночью грабители, а те, которые на день раньше бросила в печку Валентина Беликова?
Кротов замер у двери, посмотрел мутным взглядом на меня, на облокотившегося в непринужденной позе на стол мнимого преступника, дрожащей рукой поправил галстук и рухнул в стоявшее у самой двери кресло…
Много преступников видел я за время работы в милиции, но с таким мелким, подлым негодяем, как Кротов, мне, пожалуй, еще сталкиваться не приходилось.
