Вот наконец и дверь, ведущая в апартаменты Надира. Медсестра широко ее открыла и улыбнулась гостье:
— Добрый день! Проходите…Он вас ждет.
Надир встретил ее в постели, он был еще слаб, да к тому же хотел показать Агате, как он болел все это время, — не без эгоистичного умысла. Он хотел, чтобы она чувствовала себя виноватой. Не прогадал. Увидев его, обросшего черной бородой, исхудавшего и жалкого, она прониклась к нему материнской жалостью, и, присев у изголовья кровати, нежно обхватила его голову руками, прижала ее к своей груди.
— Теперь я быстро поднимусь на ноги, — горячо шептал Надир, играя при этом роль беспомощного мальчика. — Мне сразу стало легче,… но врач сказал, что у меня тяжелейшая форма пневмонии, — не забыл он простонать, чтобы вызвать очередную волну жалости в душе у Агаты.
В Агате проснулась не только женщина, но и мать, она гладила парня по густым черным волосам и тихонько покачивалась, словно укладывала его спать.
— Мой дорогой, мой милый… - шептала она, — спасибо тебе за понимание…
— И все же, — приподнявшись на локтях. Надир, настороженно заглянул в большие усталые глаза Агаты. — Расскажи, как ты познакомилась с этим человеком,… с твоим мужем? Расскажи, и нам станет легче разобраться во всем…
— Да нечего рассказывать, Надир. Когда я приехала в Москву, мне было 17 лет. Я сбежала из интерната для сложных подростков. За душой ни гроша, идти некуда, — говорила Агата громким, чуть дрожащим голосом, немного отстранившись от Надира. — Федор тогда работал электриком на вокзале, где я ночевала, дни я проводила в поисках работы, делала все за еду. Иногда я не ела сутками…Ну Федор заметил меня и пригласил к себе пожить, он пил и бил меня. Одинокий психопат. Расписались мы ради московской прописки, и тогда я решила, что избавлюсь от него. Да, я его выгнала из его же квартиры, сначала не пускала, потом платила парням, чтобы они припугнули его…
— Почему ты попала в приют? — поинтересовался Надир, выслушав Агату очень внимательно и даже критично. — Как ты туда попала?
Агата шмыгнула носом и вытерла слезы резким движением руки. Говорить было больно, но необходимо:
— Попала туда по милости мамы, она не верила, что отчим приставал ко мне и однажды чуть не изнасиловал…Я три раза сбегала из дома и в конце концов меня устроили в интернат…
— Ты сможешь рассказать это журналистам, если я договорюсь об интервью? — Надир окончательно сел, скинул с себя одеяло и принялся резкими жестами искать в телефоне номер толкового журналиста, который смог бы повернуть неприглядную историю в нужное русло. — Что-то мы, конечно, приукрасим, чего-то не скажем, но смысл должен быть таким: «ты жертва, а не хищница». Ты готова?
Агата энергично закивала головой, продолжая смахивать с ресниц слезы, и шептала:
— Да, я согласна, да… Скажу все, что нужно…
— Андрей, это Надир! Привет! — Заулыбался в трубку Надир, спустив ноги с кровати, он встал. Одной рукой он держал телефон, другой снял со спинки стула белый махровый халат. — Слушай, мне надо прокачать по всем правилам одну историю. Ты понял о чем я? Прекрасно! Давай встретимся и договоримся. Деньгами не обижу…
Агата, поникнув, продолжала сидеть в широкой постели. Слезы высохли, мысли больше не мелькали кадрами из прошлого. Вся она устремилась в будущее, где у нее был надежный защитник, дом полная чаша и красивый ребенок, не знающий горести и тяжести жизни.
Глава 12
Соколов не выдержал: взял и набрал номер телефона Агаты. Она подняла трубку и очень внимательно выслушала его пылкий монолог:
— Агата, я понимаю, что запоздал с признаниями, но лучше поздно, чем никогда. Когда вы ушли из фирмы, меня словно молнией поразило; как без вас будет работать коллектив, как я без вас буду жить? Это удар по мне! Возвращайтесь! Я… вас люблю…
Скажи он ей то же самое полгода назад, она бросилась бы ему на шею и никогда променяла бы его на шейха. Теперь было поздно; мусульманский обряд "никах" связал Агату с Надиром крепкими невидимыми узами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Александр Михайлович, спасибо за эти слова, но… — растерянно зашептала Агата в трубку. Рядом стоял Надир, только что вернувшись из офиса. Они собирались поужинать в каком-нибудь ресторане. Чтобы Надир ничего не заподозрил, она сделала вид, что ничего, кроме приглашения на работу, не услышала. — Я не могу вернуться. Хочу заняться семьей, успокоиться, никуда не спешить…Простите!
— Кто звонил? — заглянул ей через плечо Надир. Он поправлял галстук и недоверчиво косился на свою новоявленную жену. — Почему ты молчишь? Что-то случилось?
— Соколов хотел, чтобы я вернулась на работу, — рассеянно ответила Агата, пряча мобильник в сумочку. — Сам слышал, что я ему сказала…
— Мы купим или создадим для тебя фирму, в которой ты будешь хозяйкой. Сможешь воплотить любые задумки, — пообещал Надир уверенно и одновременно небрежно, словно для него запустить новый проект было парой пустяков. — Если, конечно, захочешь после рождения ребенка заниматься бизнесом…
Агата молча вышла за Надиром из апартаментов, путаясь в подоле длинного платья, свободного фасона. Яркий зеленый шелк прекрасно сочетался с легким манто, с рыжими, собранными в «хвост» волосами и серьгами с крупными изумрудами. Она не знала, что ответить Надиру, чувствовала некую скованность рядом с ним, боялась сделать что-то не так. И хотя ее молодой супруг был как прежде добр к ней и несколько наивен, она понимала, что согласилась с его условиями, и это меняло все.
Все прошло за закрытыми дверями апартаментов. Одетые в длинные ритуальные одежды, жених и невеста сидели на ковре друг напротив друга, посреди комнаты, которую Хасан предварительно украсил сурами из корана и цветами. Пожилой мулла прочел над ними священные тексты и сказал напутственное слово:
— Аллах да благословит вас и ваш дом детьми и благосостоянием! Надеюсь, вскоре вы поделитесь радостью рождения семьи с вашими родными и близкими, — он знал о том, что молодые скрывали свой брак от родителей. Ему это не нравилось, это противоречило смыслу обряда. — И они благословят вас и придут поздравить вас!
Никто их не поздравлял, хотя родители Надира в далеком Эр-Рияде знали о совершенном обряде. Теперь их сын женатый человек, сам решил свою судьбу, пусть живет, как хочет. С невесткой желала познакомиться мать Надира, но пока, следуя настроению мужа, не спешила приглашать ее в свой дом.
В ресторане, куда они пришли поужинать и побыть на людях, не дождавшись основного блюда, — запеченной на углях баранины, — Надир завел важный разговор:
— Хочу, чтобы все у нас было правильно, я так воспитан. Тебе нужно познакомиться с моими родителями, войти в семью. С отцом ты знакома, он не умеет долго злиться, а если узнает, что скоро у него родится внук, быстро растает… Мама всюду следует за отцом, как он скажет, так и будет…
— Твоя семья очень влиятельная, боюсь, я не впишусь в нее должным образом, — нервно заерзала на стуле Агата и расхотела пить чистейший гранатовый сок. Она прятала от Надира глаза и неспокойно махала ресницами. — К тому же развод с Федором только-только начался…
— Мы полетим в Эр-Рияд после твоего интервью Андрею Галахову, его люди написали хороший сценарий, — оживился Надир, победно подняв бокал с морсом из черной смородины. — Это будет история русской Золушки! За тебя, любимая!
Весь вечер Агата была как на иголках. Предстоящее интервью известному телеведущему в его рейтинговой передачи и неизбежное знакомство с родителями Надира заставляло её отчаянно рвать и метать. Все не так, как она хотела, — ее будто бы взяли в плен и пытали вещами, которые в современном обществе считались признаком благополучия, а для Агаты, пожалуй, были в тягость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— С тобой все хорошо, Агата? — интересовался Надир несколько раз за вечер, видя и чувствуя ее нервозность. — Раньше ты никогда не смотрела на меня так затравленно. Что такое, что тебя беспокоит?
— Мне не нравится идея с интервью, — призналась она, чуть не расплакавшись на глазах у гостей ресторана. — Никакая я не Золушка, я обманщица и аферистка…
