Уже поздней ночью пришел Генрих и рассказал, чем закончился прием. Он всегда так делал. Приходил к ней, и в тиши и сумраке спальни они обсуждали государственные дела.
– Надо будет присмотреть за этим Владиславом. Скользкий, как только что выловленная рыба. Не нравится он мне. И Берти так и вьется вокруг него.
– Берти? О, не говори мне про нее. Я уже не знаю, что делать. В конце концов, кто она мне, чтобы столько с ней биться?!
– Мне мужа ее жалко…
– Мне тоже. Это – моя ошибка…
– Не вини себя, дорогая. Ты же хотела как лучше. Пусть он попробует взять себя в руки. В конце концов, у него все права. Это она его жена и раба.
– Ты и про меня так думаешь? – Коварно спросила Анна.
Генрих взял ее руки в свои.
– Ты же знаешь, как я уважаю тебя. Ты – самая умная и красивая женщина, какую я когда-нибудь знал.
– Да, кстати, Агнесс просила меня, чтобы ты на время услал куда-нибудь ее мужа. Она боится, как бы он не совершил какого безумства.
– С удовольствием. Я и сам не раз думал об этом.
– Только, чтоб вернулся невредимый. С донесением к какому-нибудь самому лояльному своему графу. Что насчет того добродушного толстяка, графа Фландрии?
– Бодуэн? Можно. И живет он далеко. Ты – просто умница!
Супруги поцеловались, и Генрих ушел на свою половину, в смежную комнату, где он проводил ночи, пока королева вынашивала детей.
Если бы они знали, что в тот момент говорила Берта, им не спалось бы столь сладко в своих постелях.
– Я их до того ненавижу – самодовольные тупые курицы – что готова уничтожить, раздавить. Если ты поможешь мне, то не пожалеешь. Твой король будет тебе благодарен за ту информацию, что ты привезешь ему, – Берта положила голову Владислава себе на грудь, а ее пальцы впились в его черные волосы. – Король сейчас словно тряпка. Всем заправляет эта тощая гусыня. Но и она сейчас еле таскается со своим толстым пузом. Взять их – это словно подхватить созревшее яблочко.
Владислав сперва недоумевал, зачем он нужен этой толстой некрасивой женщине. Потом обрадовался и начал думать, как использовать в своих целях. А теперь он ее побаивался, словно держал в объятиях ядовитую гадюку. Берте, этой далекой от политики женщине, было невдомек, что королю Казимиру совершенно незачем уничтожать Генриха и его жену, которая к тому же приходилась родственницей его супруге Добронеге. У него своих проблем хватало. За усиление своего государства король Польши заплатил дорогую цену, потеряв независимость. Теперь его страна являлась сюзереном Священной Римской империи.
Но Владиславом двигали не государственные интересы, а собственная выгода и жажда наживы. «Может, сдать эту девицу королю и получить награду? – перебирал в уме все варианты молодой поляк. – Ну, нет, тут, пожалуй, еще навесят ярлык шпиона и доносчика. Потребовать с нее денег за голову Генриха? Опасно. Вдруг заговор раскроется – никто не поверит, что я не всерьез. Надо обмануть эту сумасшедшую. Вытянуть из нее сколько можно и скрыться». Владислав, преодолевая отвращение, погладил мясистую руку Берты.
– Дорогая, мы свернем с вами горы. Я уверен, что смогу помочь. Но мне нужно знать, сколько в моем распоряжении людей и средств. Вы же понимаете – чтобы провернуть подобное дельце, потребуется кругленькая сумма.
– Не мелочитесь, юноша. Я богата и не ограничена ни в каких средствах. Главное – чтобы дело было сделано. Все остальное меня не волнует.
Берта привирала, чтобы пустить пыль в глаза Владиславу. Она отнюдь не была богата и совершенно не располагала своими средствами. Родители дали за ней в приданое небольшой дом в пригороде Парижа и ежемесячное содержание, которое получал на руки ее муж. Он, конечно же, сразу же отдавал все жене. Но это были такие крохи, которых хватало лишь на пропитание. Поэтому Берта и старалась большую часть своего времени проводить в королевском дворце на всем готовом. А содержание тратить по своему усмотрению – на платья, побрякушки и мужчин.
В глубине ее черного сердца таилась ужасная тайна, которая однажды разломила ее жизнь на две половины: до и после. До – это веселая и немного наивная толстушка, неизменно радующаяся жизни и ожидающая от нее одних подарков и удовольствий. А после – сломленная женщина, одержимая жаждой мести и ненавистью. Кто же был виновником ее страданий? И почему она так возненавидела Анну? Чтобы узнать это, надо вернуться на несколько лет назад, туда, где все началось – в Санлис. В то утро, когда Анна, как и Берта, впервые увидела Рауля де Валуа. Этот красавец наповал сразил простушку Берти. Она смотрела на него, открыв рот. Каждое слово казалось ей упавшей дивной розой. Но он упорно не замечал ее. И даже самое открытое платье, наполовину открывавшее груди, привлекло к себе не больше его внимания, чем жужжавшая на окне муха. Что бы Берти не предпринимала, результат всегда был нулевой. И тогда она решилась на последнюю меру – в открытую предложить себя графу. Как раз в тот вечер, когда между Раулем и Анной произошел последний разговор в саду, свидетелем которого стал и Генрих. Берта была первой, кого встретил на своем пути граф. Она преградила ему дорогу. Ее наряд красноречиво свидетельствовал о замыслах распутницы.
– Что с тобой, малышка? – удивленно спросил Рауль, впервые обратив на нее внимание.
– Я… Я люблю вас! – Выпалила Берта и бросилась мужчине на шею.
– Что ты делаешь?! – Рауль с трудом расцепил ее руки и оттолкнул от себя. – Да кто ты вообще такая? – спросил он раздраженно. – Мне некогда. Иди спать.
Она побежала за ним вслед. И увидела, как Рауль, стоя на коленях, умоляет Анну о любви. Сердце девушки бешено запрыгало в груди. Она хотела тут же кинуться на свою соперницу и задушить ее. В глазах потемнело. Не помня себя и ничего не видя вокруг, Берта побежала прочь. В ту же ночь она отдалась первому попавшемуся мужчине, возглавившему череду ее еженощных утех.
Много лет Берта душила в себе ненависть, но теперь она неудержимо рвалась наружу и требовала выхода. Почему-то ей пришло в голову, что все поляки испытывают неискоренимую ненависть к французам. И решила, что настало время действовать.
Глава 14
Счастье материнства
– Это последние деньги. Чтобы достать их, мне пришлось продать все свои драгоценности, – Берта сунула Владиславу в руки мешочек. – Постарайся на этот раз все завершить.
– Мы уже близки к осуществлению твоей мечты, моя дорогая. Но ты сама понимаешь, что подкуп дворцовой прислуги, охраны и прочее обходится весьма недешево. Да и мне нужно жить на что-то. Все наше посольство давно уехало домой. Я остался тут совсем один, без средств к существованию.
– Да мне все равно, – замахала на него руками Берта, – я не хочу ничего знать. Я хочу только, чтобы вы все решили в ближайшее время. Она не должна родить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
