Ибо если не гнушаешься тьмой, рано или поздно она приходит за тобой, требуя оплаты.
О, они с Марьей были идеальной парой. И могли бы оставаться парой до сих пор, если бы она не испортила все. Если бы она его не исцелила.
Кощей скривил губы то ли в усмешке, то ли от отвращения.
— А я смотрю, такая перспектива жутко пугает тебя. Видимо, испытываешь это на себе? Что, так и не нашла эликсир бессмертия?
Марья снова рассмеялась. На этот раз в ее смехе не было ничего притягательного. Птичье карканье: злое и нетерпеливое.
— Зачем мне искать, если у меня есть ты? Проведи ритуал, и дело с концом, а я поделюсь с тобой силой!
Кощей тяжело вздохнул:
— Смирись, Марья, и отступи. Ты никогда не получишь бессмертия, своими попытками ты только приближаешь свой конец. Сколько сил у тебя забрала попытка перейти Смородину? Что тебе понадобилось в Нави? После этого ты решила прийти в этот мир? Ты ошиблась со своим решением. Я говорю в последний раз: уйди и больше никогда не приближайся к этому дому, ко мне и к Василисе.
— Ненавидишь меня? — спокойно спросила Марья, снова откидываясь в кресло.
Она уже справилась с собой и теперь к ней возвращалась ее внешность, словно кто-то накладывал краску на холст мазок за мазком. Кощей устало прикрыл глаза.
— Ненависть так себе чувство: съедает слишком много сил, отнимает слишком много жизни. Да ты и сама это знаешь.
— Что же, совсем ничего ко мне не чувствуешь? — повела плечом она и обиженно надула губы.
Кощей пожал плечами.
— Разве что испытываю некоторую брезгливость, Марыся.
Марья соскочила с кресла, выставила вперед еще не успевшие принять нужный облик старушечьи руки с крючковатыми пальцами, оканчивающимися длинными острыми ногтями. Кощею показалось, что будь здесь ее материальное тело, она бы попыталась вцепиться ему в лицо. Но внезапно Моревна сделала то, чем никогда не могла похвастаться в бытность его женой: она взяла себя в руки и внешне полностью успокоилась, окончательно вернула прежний облик, и на Кощея снова смотрела не в меру прекрасная женщина. Марья подошла вплотную к столу, подалась вперед и ласково улыбнулась ему.
— Помнишь мое ласковое прозвище, — промурлыкала она. — Так и знала, что ты до сих пор не можешь меня забыть. О, поверь, я тебя тоже не забыла. Эта девчонка… Что она может знать о тебе? Что она может дать тебе? Все эти юнцы… С ними так скучно. Их хватает совсем ненадолго. Не с кем разделить… — она вздохнула, и вздох этот был настоящим. — Подумай, Кощей, я не тороплю, время еще есть. Но уже не так много.
— Исчезни из этого мира, и я не трону тебя.
Моревна усмехнулась, вытянула губы, изображая поцелуй, а потом ее образ подернулся и развеялся.
Кощей немного посидел, глядя в пространство перед собой. Потом щелкнул пальцами, и кресло, в котором сидела Марья, вспыхнуло синим пламенем и опало пеплом. Кабинет наполнился запахом гари. Взмахом руки он открыл окно и потянулся к ноутбуку. Нужно было заказать для Василисы новое.
____________________________________________
* Алконост— в русском искусстве и легендах райская птица с головой и руками девы. Пение Алконоста настолько прекрасно, что услышавший его забывает обо всём на свете. Легенда о птице Алконост перекликается с легендой о птице Сирин. В средневековых русских легендах Сирин однозначно считается райской птицей, которая иногда прилетает на землю и поет вещие песни о грядущем блаженстве, однако иногда эти песни могут оказаться вредными для человека (можно потерять рассудок). Посему в некоторых легендах Сирин приобретает отрицательное значение, так что её даже начинают считать темной птицей, посланницей подземного мира.
Глава 8. Ретроспектива.
наш мир, 2003 год
— И последнее.
Василиса оторвалась от созерцания виднеющегося из окна кабинета куска дороги, который пугал ее даже спустя год пребывания в этом мире, и посмотрела на начальство, которое в отличие от мира за забором было родным и понятным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Родной и понятный Баюн тем временем облизнул алым языком узкую линию черных губ и растянул их в улыбке. Кот выглядел слишком уж довольным, чего не случалось с ним ни разу за все время ее работы в Конторе, и это заставляло нервничать.
— Что ж, Василиса, краса моя ненаглядная, — обратился он прямо к ней, — ты намедни уверяла меня, что нам жизненно необходим консультант по темной магии. Так вот, я тебе такого раздобыл и даже сумел уложиться в бюджет!
Василиса потом так и сяк крутила в памяти это мгновение и пыталась вспомнить: поняла она все уже в тот момент, до того, как Баюн назвал имя, или нет, но каждый раз выходило, что поняла, угадала каким-то чутьем.
— Наш консультант уверил меня, что готов лететь сюда по первому зову. Телефончик дам. Ты что-то хочешь сказать, Мудрая?
— Кто? — дрогнувшим голосом спросила она.
Баюн предвкушающе усмехнулся.
— Единственный и неповторимый, великий и ужасный Кощей Бессмертный. Лучше найти невозможно, так что даже не пытайся предлагать иные кандидатуры. Ну что с тобой, уже бежать за нюхательными солями? Девиц он не ворует и на обед не ест, не нужно верить сплетням.
Василиса попыталась выдавить из себя хоть слово, но воздух застрял в горле. Наверное, это было к лучшему, потому что первым порывом было возразить и привести в качестве доказательства себя, но вряд ли Баюну и всем, кто сидел в его кабинете, стоило знать про их с Кощеем совместную историю. Когда же у Василисы наконец получилось вернуть себе дар речи, она не узнала свой голос.
— Вы… пригласили в Контору… этого… этот… Да как…
— Не доверяешь, — спокойно и вроде даже с каким-то скрытым вызывом протянул Баюн. — И правильно делаешь. Разве кто-то в здравом уме будет ему доверять? Поэтому я решил назначить ему куратора. А поскольку мы только что выяснили, кто именно будет в этом вопросе наиболее дотошен, да и работы у тебя не так много, я упрощу нам всем задачу и…
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге возник Кощей.
В этом мире он почти не изменился, разве что одежду носил теперь соответствующую, и Василиса сразу узнала его. От него веяло холодом и магией, пропитанной тленом. Оказывается даже спустя много лет, спустя Лес, Василиса все еще помнила ее привкус. Она думала, что все это затерялось на зеленых тропках и больше не властвовало над ней, но стоило увидеть Кощея, как призраки прошлого вернулись на свои излюбленные места.
— О, а вот и виновник торжества! — довольно промурлыкал Баюн, пока Василиса пыталась придумать хоть один довод, способный остановить это безумие. — Что ж, властитель мой, осмелюсь сообщить, что в наших рядах тебе не доверяют, а потому вынужден приставить к тебе куратора. Будет следить, знаешь ли.
Кощей нахмурился и приготовился что-то сказать, но Баюн опередил его.
— Василисушка, жду от тебя отчеты раз в неделю по пятницам в конце дня. Уверен, они будут занимательны и красноречивы и скрасят мои скучные выходные.
Василиса окончательно задохнулась от ужаса и возмущения.
Кощей, все еще стоящий на пороге, перевел на нее взгляд и потер запястье левой руки.
— Нет, — выдохнула Василиса и сорвалась со стула. — Нет! Вы не можете!.. Вы не понимаете!.. Я не буду…
— Ого! Какая встреча! — улыбнулся Кощей. — Рад слышать, что ты меня не забыла.
Василиса как никогда остро ощутила отсутствие сил: за окном была середина дня. С другой стороны, будь они при ней сейчас, ударь она, и что потом?..
Невероятным усилием она заставила себя успокоиться, развернулась к Баюну и четко произнесла:
— А знает ли Лебедь об этом назначении?
Баюн улыбнулся так широко, что стали видны клыки. Происходящее явно доставляло ему удовольствие.
— Лебедь не только знает, — промурлыкал кот, — но и всячески поддерживает. Так что считай, что это даже не мое кадровое решение, но и распоряжение свыше.
