Что Творец дал нам ко спасению, того не будем обращать для себя в повод ко греху! В таком случае и раздражительность, приводимая в действие когда должно и сколько должно производит мужество, терпение и воздержание; а если действует вопреки здравому разуму, обращается в бешенство. Поэтому и вразумляет нас псалом: гневаясь не согрешайте (Пс. 4, 5). И Господь гневающемуся напрасно угрожает судом, но не запрещает где должно употреблять гнев, как бы в виде врачевства. Ибо слова: вражду положу между тобой и между змием (Быт. 3, 15), и: враждуйте с Мадиавитянами (Чис. 25, 17), – слова научающего пользоваться раздражительностью как оружием. Поэтому Моисей, самый кроткий из всех людей (Чис. 12, 3), когда наказывал за идолопоклонство, вооружил руки левитов на убиение братьев. Он говорил: возложите каждый меч на бедро свое, пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего… друга… каждый ближнего своего (Исх. 32,27). И вскоре потом сказано: Моисей сказал: сегодня посвятите руки ваши Господу, каждый в сыне своем и брате своем, да ниспошлет Он вам сегодня благословение (Исх. 32, 29). Что оправдало Финееса? Не праведный ли гнев на соблудивших? Он был весьма человеколюбив и кроток, но когда увидел блуд одеяние, явно и бесстыдно совершаемое Замврием и мадианитянкой, так что они не скрыли позорного зрелища своего студа[33], тогда, не потерпев этого, благовременно воспользовался раздражительностью и пронзил обоих копьем (Чис. 25, 7–8). И Самуил не умертвил ли в праведном гневе, выведя на среду[34], царя амаликитского Агага, которого вопреки Божию повелению спас Саул (см. 1 Цар. 15, 32–33)? Так, раздражительность нередко бывает служительницей добрых дел. И ревнитель Илия в рассудительном и целомудренном раздражении к пользе всего Израиля предал смерти четыреста пятьдесят священников студных и четыреста священников дубравных, питающихся от стола Иезавели[35] (3 Цар. 18, 19).
Но ты гневаешься на брата своего напрасно. Ибо не напрасен ли гнев, когда один бывает причиной действия, а ты раздражаешься на другого? Не то же ли делаешь, что и псы, которые грызут камень, а не трогают бросившего камень? Жалок, кто служит орудием действия, но ненавистен, кто действует. Против него обрати свою раздражительность – против человекоубийцы, отца лжи, делателя греха; но будь сострадателен к брату, который, если пребудет во грехе, то вместе с диаволом предан будет вечному огню…
Как же сделать, чтобы страсть не возбуждалась где не должно? Как сделать? Обучись предварительно смиренномудрию, которое Господь и словом заповедал, и делом показал. Заповедал словом, когда говорит: кто хочет из вас быть первым, будь из всех последним (Мк. 9, 35); показал делом, когда кротко и без гневного движения потерпел и того, который ударил. Творец и Владыка неба и земли, Которому поклоняется всякая тварь, и умная, и чувственная, держа все словом силы Своей (Евр. 1, 3), не низринул его живого во ад, не повелел земле разверзнуться под нечестивым, но увещевает и учит его: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня? (Ин. 18, 23). Если по заповеди Господней научишься быть всех меньшим, то сможешь ли когда-нибудь вознегодовать, как получивший незаслуженную обиду? Когда укорит тебя неразумный ребенок, – укоризны его подадут тебе повод к смеху. И когда говорит тебе бесчестные слова безумный, помешанный в уме, ты почитаешь его достойным более жалости, нежели ненависти. Поэтому, обыкновенно, возбуждают в нас скорбь не слова, но презрение к укорившему нас и представление каждого о себе самом. Потому, если уничтожишь в мысли своей то и другое, произносимое будет не более как пустой шум звуков.
Итак, прекрати гнев и оставь ярость (Пс. 36, 8), чтобы не узнать тебе на опыте гнева, открывающегося с неба на всякое нечестие и неправду человеков (Рим. 1,18). Ибо, если в состоянии будешь целомудренным рассудком подсечь горький корень раздражительности, то этим уничтожишь много страстей в самом их начале. Коварство, подозрительность, недоверие, злонравие, злонамеренность, дерзость и весь рой подобных пороков – суть отпрыски этого греха. Поэтому не допустим в себя столь великого зла – этого душевного недуга, помрачения рассудка, отчуждения от Бога, незнания родства, начала браней, полноты бедствий; этого лукавого демона, который зарождается в самых душах наших, подобно какому-то беспокойному обитателю занимает нашу внутренность и заграждает вход Святому Духу. Ибо где вражда, ссоры… распри, разногласия (Гал. 5, 20), состязания, производящие в душах неумолкаемые мятежи, там не упокоивается Дух кротости. Но, покорившись увещанию блаженного Павла, возьмем от себя всякую ярость, и гнев, и крик… со всякою злобою {Еф.4,31), будем добры и милосердны друг к другу, ожидая блаженного упования, обещанного кротким (ибо блаженны кроткие, ибо они наследуют землю; Мф. 5,5), о Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава и держава во веки! (1)
* * *
Ты горделив и вспыльчив? Откуда у тебя гнев? От недостатка в уважении? Тебе невыносимо слышать о своем скромном происхождении? В тебе тотчас закипает гнев? Ты тщишься выразиться хуже того, что услышал? Опусти взор – и прекратится у тебя гнев. Посмотри на землю и подумай: он сказал, что я, происшедший из земли, низок по происхождению. Он сказал менее значительное по сравнению с тем, чем я являюсь; ведь он не сказал, что я от земли, но сказал, что – от человека. Насколько человек, обладающий душой, достоин большей чести, чем попираемая земля! Я же смотрю на землю, как на древнюю мать, поэтому родиться от раба не позор, а честь, поскольку родился имеющим душу. Тот, кто думал меня оскорбить, сам того не зная, скорее оказал мне честь, чем оскорбил. Я же, со своей стороны, имею понятие о своей природе, знаю, кто я и откуда явился.
Таким образом, память о том, что мы произошли из земли, никогда не позволяет нашему гневу пробуждаться. Да будет спутницей разуму земля, вечно сущая и напоминающая о себе! (3)
* * *
– Каким образом можно не приходить в гнев?
– Если всегда будешь в той мысли, что ты пред очами зрителя Бога и близ тебя сущего Господа. Ибо какой подданный на глазах у государя отважится на что-нибудь ему неугодное? Также если не будешь ожидать повиновения от других, но сам будешь готов к повиновению, почитая всех высшими себя. Ибо если кто требует повиновения для своей пользы, то пусть знает, что слово Господне учит, чтобы каждый услуживал другим. А если взыскивает за преслушание Господней заповеди, то потребны ему не гнев, а милосердие и сострадание, чтобы поступить подобно сказавшему: кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал?(2Кор. И, 29) (5).
* * *
– Иные говорят, что невозможно человеку не гневаться.
– Если бы воину молено было гневаться перед очами царя, то и в таком случае сказанное не имело бы основания. Ибо если взор человека, по природе равночестного, по превосходству его сана удерживает от страсти, то не тем ли паче удержится тот, кто несомненно уверен, что Бога имеет зрителем собственных своих движений, поскольку Бог, испытующий сердца и утробы, душевные движения видит гораздо лучше, нежели человек – наружные (5).
* * *
– Чего требует апостол, говоря: гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем, сказав, впрочем, в другом месте: всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас (Еф. 4,26,31)?
– Думаю, что апостол ведет здесь слово в подражание Господу. Ибо как Господь в Евангелии, сказав прежде: что сказано древним то-то, – потом присовокупляет: а Я говорю вам вот что (Мф. 5,21,22), так и апостол здесь, сперва упомянув о древнем изречении, сказанном тогда жившим: гневаясь, не согрешайте (Пс. 4, 5), вскоре потом и от себя присовокупляет, что нам прилично, сказав: всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас (5).
Гнев Божий
Вразумленный по совершении первых грехов и сподобившийся получить прощение, если согрешает снова, уготовляет себе тягчайший прежнего суд гнева: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже (Ин. 5,14) (4).
* * *
Когда некоторые подпадают суду гнева Божия, тогда прочие, убоявшись, должны вразумиться (4).
Голод
Болезнь алчущего – голод – есть страдание, возбуждающее жалость. Верх всех человеческих бедствий – голод: всякой смерти мучительнее такой конец. В других опасностях или острие меча наносит скорую смерть, или стремительность огня мгновенно угашает жизнь, или звери, растерзав зубами главные в жизненном устройстве члены, не дают мучиться продолжительной болью. Но голод есть медленное зло, продолжительное мучение; кроющаяся и таящаяся внутри смерть, каждую минуту угрожающая и все еще замедляющая. Ибо истощает естественную влагу, охлаждает теплоту, сжимает телесный объем, мало-помалу иссушает силы. Плоть, как паутина, прилегает к костям; кожа теряет цвет, потому что с оскудением крови пропадает румяность; не станет белизны, потому что поверхность тела темнеет от истощения; тело синеет, потому что вследствие страдания слившиеся бледность и чернота производят жалкий вид; колена на себе не держат, но невольно сгибаются; голос делается тонок и слаб; глаза изнемогают в своих впадинах, напрасно вложенные во влагалища, как иссохшие ядра в ореховую скорлупу; живот пуст, впал, не имеет ни вида и объема, ни естественной упругости во внутренностях, прилег к хребтовым костям.
