Нет, понятно, что там не было никого ещё три недели назад, так что и сейчас по определению не могло быть никого.
Но… Вот эти странные разговоры про «сертификат» и «подпись» здорово сбили меня с толку, и теперь я не совсем понимал, так ли в этом деле всё просто, как кажется с первого взгляда.
Свернув в конце улицы на дорогу, что ведёт к посту на юго-восточном выезде, мы покатались по окрестностям, выискивая местечко повыше, ничего подходящего не нашли и встали у расположенного на отшибе недостроенного коттеджа. Нескромного такого коттеджа, этажа на три да с цоколем в придачу.
Очевидно, ориентируясь на возможных наблюдателей, бойцы выставили охранение и стали пялиться в бинокль в сторону юго-восточного выезда, имитируя острый интерес к брошенному посту ГИБДД.
Некто нагрузил меня не особо тяжёлым вещмешком, и мы с ним поднялись на недостроенный третий этаж коттеджа.
Не знаю, как Некто с ходу определил, что коттедж пуст, но здесь и в самом деле никого не было.
Вот чёрт, «в самом деле никого»…
В самом деле твой аналитический аппарат взял отпуск! Всё просто: вокруг коттеджа нет ни единого следа, повсюду виднеется девственно чистый слой снега. Возьми свой мозг в кулак, Саша, он может пригодиться тебе в любую секунду!
Серый господин натянул в оконном проёме масксеть типа «Хамелеон» и принялся наблюдать за явкой в бинокль.
Я прикинул расстояние: отсюда до дачи Гордеева как минимум полкилометра.
Далековато. Если наши там, у них даже при наличии бинокля крайне мало шансов обнаружить наблюдательную активность.
И тут меня начало терзать всё разом: запоздалые раскаяния, муки совести и опасения за судьбу своих товарищей.
Если я что-то попутал и ненароком просандалил ситуацию с этим невесть откуда взявшимся «сертификатом явки» и сейчас выяснится, что мои товарищи на даче…
Не знаю, как такое может получиться, по какой дикой прихоти Судьбы – если их там не было уже три недели назад…
В общем, если случится это античудо, то, как ни крути, получается, что я сдал группу. В противостоянии с серым господином у них не будет ни одного шанса.
На пике рефлексий у меня возникла дикая мысль: может, прыгнуть к окну и истошно заорать?
Я уже собрался с духом, и даже разинул рот…
Но меня вовремя остановили два нюанса.
Во-первых, никак не мог вспомнить нормативы.
Будет ли в жилом квартале неинтенсивной застройки слышен крик за полкилометра или нет? Вот не припомню, хоть ты об стену убейся, от переживаний всё вылетело из головы. В своё время зазубрил, потому что заставляли старшие товарищи, но я ведь не профи-диверсант, если и доводилось заниматься раньше чем-то «интересным», то всегда в составе группы специалистов, имеющих солидную боевую практику, которые все эти цифры и метры многократно испытали на собственной шкуре.
Во-вторых, это в высшей степени безрассудно и бесполезно. Если там никого нет, я буду выглядеть не просто идиотом, а неблагонадёжным идиотом, которого лучше побыстрее повесить на центральной площади. А если даже наши там, шансов удрать у них ещё меньше, чем победить в открытом бою. От вездехода на лыжах или даже пешком – это крайне печальный вариант.
В общем, закрыл я рот и так и остался торчать столбом, ожидая, чем всё кончится. Знаю, многих это разочарует, но я отнюдь не герой и даже не смельчак, а просто ослабевший от недокорма обыватель с минимумом специфических навыков, явно недостаточных для противостояния Вселенскому Злу.
Обстоятельно рассмотрев явку в бинокль, Некто развернул тепловизор и быстро просканировал окрестности.
– В адресе пусто, – сообщил он, закончив наблюдать. – В четырёх соседних справа – пусто, слева через два двора – двое пилят дрова. Посмотри, что за люди.
Он дал мне бинокль, и я некоторое время наблюдал за двором, в котором двое пилили какое-то бревно то ли шпалу. Бинокль двенадцатикратный, но лиц не разобрать, они ко мне боком. По габаритам один взрослый, среднего роста, крепкий такой, коренастый, второй подросток, возможно, отец с сыном.
У меня отлегло от сердца: это явно не доктор с Петровичем, с ходу отфильтровал по силуэтам, так что врать не придётся.
– Не знаю. – Я вернул бинокль. – Возможно, соседи, отец с сыном. Возможно, хозяева или соседи. Возможно: мародёры, дом распускают на дрова. Тут таких хватает.
Некто изучающе посмотрел на меня, зафиксировал своим адским внутренним индикатором, что я не вру, и кивнул:
– Хорошо. Пошли прогуляемся.
* * *
Мы спустились к вездеходу.
Я отдал бойцам мешок с приборами и поспешил за серым господином, который, не дожидаясь меня, уже топал в снегоступах по направлению к даче Гордеева.
Такая кажущаяся беспечность и свобода, никто не понукает, не нависает, не контролирует явно. Если наблюдать со стороны, не сразу ведь сообразишь, что я в плену, а вовсе не гуляю тут, как мне заблагорассудится. Если вообще сообразишь.
За три недели двор дачи Гордеева превратился в сплошной сугроб, на котором не было ни единого следа. Думаю, не ошибусь, если предположу, что после моего посещения сюда не забредала ни одна живая душа.
Я с облегчением вздохнул. С точки зрения общечеловеческих ценностей, морали и безопасности группы всё было здорово. Не получилось у меня стать предателем, и серому господину не видать моих товарищей как своих ушей.
А вот лично для меня всё было совсем не так здорово.
Не знаю, какими стандартами будет руководствоваться Некто, оценивая «сертифицированную явку», но, на мой непросвещённый взгляд, тот факт, что сюда три недели никто не наведывался, однозначно свидетельствует, что явка не работает. Либо это вовсе не явка.
Череда обильных снегопадов для Города, в одночасье оставшегося без коммунальных служб, – это беда, с какой стороны ни рассматривай. Но в нашем случае неожиданно проявился положительный момент: теперь ворота были нам по… эмм… по пояс, пожалуй, так что калитку откапывать не пришлось.
– Подожди здесь. – Некто перемахнул через калитку и направился к дому.
За пару минут Некто отгрёб снег от входной двери, орудуя снегоступом не хуже, чем потомственный дворник лопатой, и вошел в дом.
Он скрылся за дверью, а я, как и предполагалось, тотчас же принялся лихорадочно ковыряться в себе, взвешивая шансы на побег.
Понятно, что он не будет всё время торчать у окна, наблюдая за мной. Ему нужно осмотреть дом, это займёт какое-то время, так что в общих чертах я практически выпадаю из-под контроля.
Сколько у меня есть, две минуты, три, десять?
График выглядывания в окно мне не занесли, но если предположить, что у меня будет хотя бы пять минут, я успею удалиться от явки на полкилометра.
А дальше что? Включаем тепловизор, заводим вездеход, при необходимости организуем по рации облаву из комендачей.
Но это в том случае, если я угадаю и попаду в фазу, когда Некто будет гулять по дому. А если не угадаю и в момент старта он выглянет в окно, тогда и вездеход с облавой не понадобится.
Нет, это не вариант. Шансы на побег такие мизерные, что думать об этом – только душу травить.
* * *
Некто вернулся минут через пять.
Ободрения по поводу моей вящей лояльности он не высказал (да я на это и не рассчитывал), но поделился результатами исследования дома:
– Сертификат видел. Всё правильно…
Я вопросительно посмотрел на него, ожидая продолжения. И что мне с этого «правильно»? Этот факт отменяет маршрут «комендатура – центральная площадь» или нет?
– Но комментариев нет, – верно расценил он мой немой вопрос. – Ни одного. Ну и, сам видишь, никаких следов нет. Какой вывод?
– Группа либо погибла, либо успела выбраться из Города в первые два дня, когда это было ещё возможно.
– Верно. Теперь ты один.
«А это значит, что ты нам не нужен и неинтересен. И тебя спокойно можно вешать…» – с тоской додумал я.
Некто тем временем скомандовал в рацию, чтобы вездеход выдвигался к даче Гордеева, и вскоре с юго-востока послышался звук мотора.
У меня сердце в пятки ушло. Если он так откровенно «палит» явку, значит, всё – перспектив ноль, надежд больше нет. Одно дело, когда сюда шмыгнул я лично «не пойми с кем», и совсем другое, если тут сейчас встанет вездеход.
– Но тут возможны варианты. – Некто ободряюще кивнул мне. – У меня есть планы в отношении тебя, так что можешь пока расслабиться: ты нам нужен.
Так, уже лучше. Намного лучше!
Или это он просто дежурно обнадёжил меня, чтобы я не делал резких движений до прибытия в комендатуру? Не знаю, не вижу, не понимаю: читать эмоции по физиономии этого существа и выискивать в его словах скрытый смысл – крайне неблагодарное занятие.
– А какие, если не секрет?
– Не секрет. Сейчас приедем, я тебя посвящу.
Звук двигателя постепенно нарастал, и вскоре в конце улицы показался вездеход.
В это время слева нарисовалась парочка, заготавливающая дрова через два двора отсюда: коренастый мужлан в фуфайке и драном заячьем треухе, а с ним подросток лет четырнадцати в старенькой цигейковой шубейке. Они несколько секунд бесцеремонно таращились на нас, затем выволокли из двора груженные дровами санки и покатили прочь, в сторону центра. Мужлан при этом работал ломовой лошадью, а подросток толкал санки сзади.
