Я молча кивнул, развернулся к выходу из Приказа, бросив через плечо:
— Ма У, когда НАШИ люди будут готовы, я жду тебя.
— Слушаюсь!
И сломал в кармане амулет в виде обычной веточки, что дала мне Хана. Палочка в пальцах тут же ощутимо дернулась, как живая, и потянула в одну сторону. Хм… то есть, получается, это не Хана меня найдет по этому амулету, а я, руководствуясь этим амулетом, должен найти ее текущее местоположение? Ну, так даже удобнее!
* * *
На самой границе чиновничьего квартала, где казенного вида здания уже начинали немного хорошеть, принимая облик добротных домов представительств торговых кланов и купеческих гильдий, меня окликнули:
— Прекрасный господин! Прекрасный господин!
Ну, как окликнули… было видно, что человек старается не повышать голос больше необходимого. И делает это так, чтобы не привлекать внимания прохожих.
Покосился вправо.
Хорошо, что сбоку, а не из-за спины. В городе с таким количеством снующего туда-сюда люда мой рефлекс по киданию ножичков за спину, конечно, вряд сработает в случае чего, но проверять что-то не тянет.
Прямо из маленькой тени под магическим уличным фонарем выкатился пухленький, как шарик, человек в добротном, но потертом и чуть выцветшем синем халате. Невысокий, почти с меня ростом. Судя по цифре на железной бляхе на маленькой синей шапочке — чиновник пятого класса. А сопутствующие иероглифы на той же бляхе говорят о Приказе Высокого образования и Нравственности.
Стало как-то уныло и грустно. Я уже почти привык ощущать себя весьма обеспеченным господином.
Высокомерно вздернул бровь:
— Чего тебе?
Шарик подкатился ближе, непрерывно кланяясь и заискивающе улыбаясь:
— Жуман Цзы, прекрасный господин, да! Чиновник пятого класса. Приказ воспитания и нравственности придворного управления, да. Не гневайтесь на этого низкого и дозвольте слово сказать, прекрасный высокий господин Лю Фан!
Лю Фан. Не «Лонг», а «Лю». Призрачные и глупые надежды на забывчивость имперской бюрократической машины рухнули окончательно — о Лю Фане не забыли и на смену фамилии не повелись. Так что сейчас распрощаюсь я с моей свежевыданной «зарплатой». Как бы еще и премию не отобрали… и как бы еще должным не остаться. М-м-мать!
— И чего тебе, Жуман Цзы? — Повторил я, заставив себя не морщиться.
— Ах! Этот недостойный Жуман Цзы попал в такую затруднительную ситуацию, связанную с его нелегкой службой! — Всплеснул руками «шарик». — И только вы, прекрасный высокий господин, в милости своей можете спасти неудачника, да!
Веточка в кармане задергалась энергичнее — кажется, кто-то потерял терпение… которого у этого кого-то и так не великие закрома.
— Следуй за мной! — Я зашагал по задаваемому артефактом «пеленгу». — И говори. Лю Фан выслушает тебя, так и быть…
— Ах, вы так добры, прекрасный высокий господин! — Шарик с готовностью покатился следом, по правому траверзу, подскакивая на неровностях каменной мостовой.
— … если Жуман Цзы не будет испытывать нашего терпения. — Прозрачно намекнул я.
А то сейчас начнет упражняться в построении словесных конструкций. Лучше уж пусть скажет сразу, какую сумму штрафа за ящеров я торчу родному государству, а не тянет кота… за «сигналку».
— Ах, не извольте беспокоиться, господин Лю, да!
После чего раболепие и елей из его голоса исчезли. Напрочь. Голос стал чуть-чуть равнодушным, чуть-чуть снисходительным, чуть-чуть угрожающим. Занятная метаморфоза:
— «Если одно слово не образумило, не образумит и десять тысяч», верно? Так говорили наши уважаемые предки, да-да!
Я покосился на наглеца и хама, который, кажется и не думал пугаться своей смелости. Усмехнулся:
— Продолжай. Мне уже интересно.
Чиновник наметил улыбку, покивал и объяснил суть:
— Транспортное средство «Ящер ездовой, порода Малан» — две штуки, транспортное средство «Ящер транспортный, порода Бокри» — одна штука. Сии ящеры были предоставлены в аренду охотнику Лю Фану… — Чиновник умолк, с ожиданием посматривая на меня.
— … сроком на три месяца. — Мгновенно ответил я.
— Господин Лю Фан прибыл в столицу пешком без ящеров. — Намекнул чиновник.
— Из этих трех месяцев не прошло и недели. — Продолжал я, не обращая внимания на инсинуации.
— Ах, в столице так холодно! — Поежился Жуман Цзы, плотнее запахивая свой халат. — Тяжело в столице купить новых ящеров! Тяжело и дорого.
Это я и без него знал. В высокогорном климате содержать и, следовательно, продавать-покупать ящеров — тяжело. И, логично, дорого. Они, неожиданно — ящеры. И холода не любят. Очень. Терпеть некоторое время могут, но вот жить в холоде постоянно — нет. Драконы — тоже ящеры, но драконы — волшебные. Они так, на минуточку, огнедыдащие. Что им какие-то слабенькие «минус десять».
— Но три месяца. — Прищурился я.
— Цена одного ящера в столице — пятнадцать золотых. — С деланным сочувствием вздохнул Жуман Цзы.
— Сколько?! — Не смог я удержаться. Но кое-как взял себя в руки, прокашлялся и продолжал уже спокойным тоном. — Пусть так. Деньги не являются проблемой для Лю Фана.
— О, несомненно! Но любой имперский чиновник должен думать о бережливости! Прежде всего имперскому чиновнику следует быть рачительным. Постоянное бережение и преумножение богатств Империи — вот чем мы должны жить! Ибо сказано: «Легче прожить, чем нажить. И легче нажить, чем сберечь».
— И что же может посоветовать многоопытный чиновник Жуман Цзы только-только вставшему на трудный и тернистый путь служения Империи юному неопытному Лю Фану? — С интересом спросил я.
— О-о-о… — С предвкушением протянул шарообразный чиновник, несколько даже возбудившийся во время своего спича о бережливости по отношению к госсобственности.
Суть оказалась сколь проста столь же и приземлена. За мзду малую многоопытный чиновник был готов провести списание вышеозначенных транспортных средств с баланса в виду их выхода из строя по причине, не зависящей от действий нынешнего арендатора и эксплуатанта. В прошении на имя начальника транспортного кабинета Приказа Образования Жуман Цзы рекомендовал в качестве той самой причины указать какую-нибудь болячку, смертельную для ящеров. А таковых болячек, кстати, не так уж и мало.
Соблазн был велик. Очень. Ибо под «мздой малой» подразумевались жалкие три золотых. За трех ящеров. Оптом, так сказать. И наивный охотник Лю Фан из деревни Лисьи Лапки может быть и согласился бы… Если б Жуман Цзы, внимательно наблюдавший за борьбой алчности и осторожности на лице глупого провинциала, неожиданно и высоко взлетевшего не обронил бы неосторожно:
— И в дальнейшем достойный юноша всегда может рассчитывать на нашу всестороннюю помощь.
«Нашу». Честно говоря, вначале меня покоробил этот покровительственно-снисходительный тон, но потом слух зацепился за «нашу». Хотя с самого начала мог бы сообразить, что действовать этот чиновник сам по себе не может: коррупция — дело такое… коллективное. Очень коллективное. А еще — вредное для здоровья. В одиночку заниматься коррупцией — верный путь сперва в подвалы, а потом на рудники и прочие каменоломни. А то и на плаху — тут с этим сурово.
И только потом уже разыгралось воображение и включилась кое-какая логика. Я представил, как в столицу доставляют якобы сдохших от болезни ящеров с соответствующими инвентарными номерами-клеймами. И как ко мне приходят невзрачные люди, намекающие на ответные услуг за то, что они могут замять дело о воскресших ездовых ящерах… И выполнение этих услуг привяжет меня еще сильнее к неизвестной чиновничьей группе, которая явно имеет какие-то политические претензии, раз не побоялась лезть аж к официально признанному внуку императора.
Видимо, дело в том, что я переусердствовал с ментальными техниками — мозги просто отказывались работать в таких вот «внезапных» ситуациях без предварительной накачки. Очень хорошо, что этот шарообразный чиновник не смог совладать с голосом. Очень хорошо!
