— Может, стоит организовать какие-нибудь спортивные соревнования? Под эгидой возрождения?
— Типа, чемпионат по лапте?
— Ваня, я шуток не люблю.
— Василий Васильевич, я думаю, не нужно соревнований. Футбольных фанов вам мало было?
Будин поморщился. Из-за фанатов, в свое время он даже хотел запретить футбол.
— Ты это, Ваня, подумай вот над чем. СССР боролся с «царизмом» и победил его, как известно, в начале прошлого века. Россия стала приемником Советского Союза, им же и остается. Подвиги дедов в Великой отечественной, БАМ, первый полет в космос и другие достижения СССР перешли по наследству в Россию. У нас в последние годы, и не без твоей помощи, развивался культ СССР. Возродили «марксизм-ленинизм» в ВУЗах, пионеры, октябрята в школах и прочее. Я к чему веду. Нужно аккуратно все сделать, чтобы у людей, из-за возвращения к самодержавию, как ты говоришь, не было «разрыва шаблона» в мозгах.
— Конечно-конечно, Василий Васильевич! Вы же меня знаете, чем трудней работа, тем больше она меня захватывает! Этот момент мы знаем, в программе учитываем все моменты. Между прочим, крепостное право, которое мы уже ввели, никак к Советскому Союзу не вяжется. Монархия на фундаменте СССР! Хе-хе!.. Интересно будет посмотреть на этого зарождающегося монстра! Что у нас с бюджетом, Василий Васильевич?
— Ваня, ты на счет бюджета не переживай. У тебя карт-бланш, ты, главное, работай.
— Хорошо, Василий Васильевич. Кстати, вам уже нужно думать о наследниках.
— Ты что, уже похоронить меня собрался?
— Что вы, Василий Васильевич! Но как же без наследников? Ваши дочери замужем, но я уверен, что вы бы не хотели, чтобы кто-то из их мужей зашел на престол после вас. Хе-хе!..
Это был больной вопрос для Василия Васильевича. Он предполагал, что после его смерти будут нешуточные распри на счет освободившегося трона. Многие из его окружения хотели бы стать приемником и иметь такую же власть, какая у него сейчас. Но он, к сожалению, не видел кандидатуры, кто смог бы его заменить.
— Это не твое дело, Иван.
— И еще мавзолей.
— Что мавзолей?
— Ну как же? Нужно уже сейчас с вами согласовать некоторые вопросы. Например, чья фамилия будет на первом месте, «Будин-Ленин», или наоборот…
— Ты, сволочь, уже меня хоронишь?
— Да нет, Василий Васильевич! Живите и здравствуйте дальше, во благо России… и меня в том числе.
— Вот и хорошо.
Казимиров своими последними вопросами испортил настроение Будину. Василий Васильевич взял бутылку и налил коньяка в свой бокал. Ивана Арнольдовича он проигнорировал.
— Ваня, что у нас по срокам?
— Месяц нам еще нужен на отладку программы. Подготовительный этап продлиться, ориентировочно, полгода. Затем период активной пропаганды, три месяца, не больше. Я думаю, что пройдет чуть меньше года, и страна будет истерически жаждать возвращения государя в вашем лице!
— К моему дню рождения успеем?
Казимиров чуть задумался.
— Отличная мысль, Василий Васильевич! «Новый царь» плюс ваш юбилей, можно объединить эти события! Это только подогреет эйфорию электората! Думаю, к октябрю успеем.
— Ваня, у меня юбилей был в прошлом году.
— Ах, да… Жаль. Ну, все равно, что-то придумаем! Как на счет короны?
— В смысле?
— Думали, какую себе корону? Я предлагаю из красного золота, инкрустированную рубинами и алмазами! М-м-мм, будет смотреться шикарно!
— Не будет никакой короны, Иван.
— Ну, почему же? Я, как сейчас, вижу: Кремлевский колонный зал, официальная церемония восхождения на престол, вам вручают скипетр, державу и корону на голову! Прелесть картинка! За душу берет, не могу!
— Остановись, Ваня.
— А корону пусть вручает патриарх Кирилл! И тут же благословляет на престол! Звучит гимн, все встают, торжество в апогее!
— Иван!
— Все в экстазе! Апофеоз!!
— Иван!!
— Гимн, гимн… Гимн! — Казимиров начал дергаться на стуле, ушел в прострацию и уже разговаривал сам с собой, — нужен новый гимн! «Боже царя храни»! Оркестр, тамтамы, арфы! Фейерверк!
Иван Арнольдович вскочил со стула, виляя тазом и бормоча себе под нос, стал лихорадочно бродить по кабинету. Он подошел к окну, потом к карте России, затем приблизился к столу, налил себе коньяка, залпом осушил и немигающим взглядом уставился на Будина. Смотрел так десять секунд, затем моргнул и начал вкрадчивым голосом.
— Василий Васильевич, ваше величество! Я знаю, где будет проходить коронация! — заговорщицки произнес Казимиров, выдержал паузу и эмоционально закончил, — в Эр-ми-та-же! Никаких колонных залов, только Эрмитаж! Аз есмь царь Василий Великий! Фанфары!! Там-там-тарам!! Фу-ух…
Казимиров плюхнулся на стул и налил еще раз себе коньяка. За такую наглость Будин другого давно бы отправил, как минимум, в ссылку. С Иваном это он себе не мог позволить… пока. Глядя на смелые вольности Казимирова, он, стиснув губы, весь кипел внутри.
— Пошел вон, — процедил он сквозь зубы.
— Не понял, Василий Васильевич?
— Я сказал, пошел вон!
Иван Арнольдович поморгал глазами, обиделся и, оглянувшись пару раз по пути, оскорблено покинул кабинет президента России.
Будин налил себе еще коньяка в бокал и откинулся на спинку кресла. Какими бы бредовыми не были идеи Казимирова про корону и Эрмитаж, это Василию Васильевичу безумно понравилось. Он зажмурился и, насколько позволили натянутые щеки, широко улыбнулся. Василий Васильевич хлебнул из бокала и предался своему любимому занятию, думать о великом, то есть о себе…
Взять прямой билет до Тулы также оказалось проблематично, просто потому, что не было билетов в наличии. Павел принял решение ехать электричками. Из Новосибирска через Омск, Челябинск и Уфу он добрался до Самары. Он не мылся и не брился несколько дней. Свои продуктовые запасы, которые не нужно было готовить, Павел съел в первые два дня путешествия. Оставшиеся сахар и гречку выменивал жменями на вокзалах у бабушек на беляши и пирожки. От такой еды проснулся и начал давать знать о себе хронический гастрит. Но не желудок больше тревожил Павла. Парня беспокоили озноб и сильный кашель. Сквозняки в электричках, вечно замерзшие ноги и холодные лавочки в залах ожидания не прошли даром.
В Самару он прибыл под вечер. Выйдя на перрон, с огорчением отметил, что здесь было холодней, чем в Уфе. Повышенная влажность и пронизывающий ветер заставили его укутаться теплее в шарф и поднять воротник. Поправивши рюкзак, Павел двинулся к направлению вокзала. В планах было купить еды, узнать расписание поездов, приобрести билет на электричку до Пензы и, по возможности, поспать в теплом зале ожидания.
Самарский железнодорожный вокзал своим стеклянным фасадом напоминал огромную глыбу льда, что полностью отвечало погодным условиям. При входе в здание, Павел в дверях внезапно столкнулся с патрулем. Это произошло так неожиданно, что молодой человек опешил. Обычно он избегал полицейских и военных, они могли потребовать предъявить паспорт, которого у Павла не было. До этого времени у него получалось не попадаться на глаза патрулям.
Он растерялся и отступил назад. Полицейские обратили на это внимание и остановились. Их было двое. Один был грузным и высоким, второй был худощавым и маленького роста. Оба были с автоматами. Толстый держал в руке хот-дог. Павел продолжал пятиться.
— Эй, парень, а ну, подойди сюда, — жуя и вытирая майонез с губ, произнес толстый.
Нервы у Павла сдали, он развернулся и побежал.
— Стой! — послышалось сзади.
Павел бежал изо всех ног. Пассажиры на перроне удивленно пропускали бегущего молодого человека. Он спрыгнул на железнодорожное полотно и побежал по рельсам. Оглянувшись, Павел заметил, что из преследователей остался только один, худой. Толстый полицейский остался, видимо, доедать свой хот-дог.
— Стой, стрелять буду!
Павел поправил рюкзак и нырнул под стоящий на соседней колее пассажирский поезд. Он оказался между двух составов, на одном он прочел табличку «Самара-Москва», на другом «Уфа-Ставрополь». Павел придал ускорение, но худой полицейский оказался проворней Павла. Расстояние между ними неумолимо сокращалось. Сердце у Павла бешено колотилось, ноги подкашивались, холодный воздух обжигал больные легкие. Павел бежал изо всех сил, но чувствовал, что скоро силы оставят его. Вдруг поезд, тот который «на Москву», тронулся. Когда у Павла практически не оставалось сил, он заметил открытую дверь в одном из поравнявшихся с ним вагонов. Машинально схватившись за поручни, он подтянулся и ввалился в тамбур вагона. Продолжая лежать, тяжело дыша и борясь с приступами кашля, он наблюдал, как бегущий за ним правоохранитель остановился и что-то начал кричать в рацию.
Павел попытался встать на ноги, но сил не было. «Зато еду в Москву!», — подумал Павел и про себя улыбнулся. Вдруг открылась дверь и в тамбур вошла молодая полненькая проводница.
