- Доктор Траинен, вы в порядке? - обеспокоенно спросила она, поднимая Ларри на ноги и нахлобучивая ему на голову слетевшую треуголку.
- Пребдого бдагодаред... - пробормотал Лауритц, отнимая руку от разбитого носа и утирая кровь извлеченным из кармана платком, когда дама участливо поинтересовалась его самочувствием, - да, я в полном порядке. Чего уж там - не в первой... - ответил он еще через минуту, более-менее приведя себя в подобающий вид. На счет "полноты" своего порядка он, конечно, приукрасил действительность... Но бравады ради стоило еще бодренько побегать, радостно крича "Ничего не больно - курица довольна!".
- Точно в порядке? Идти можете? - своим "капитанским" тоном повторила она вопрос и строго заглянула в глаза врача, в которых сейчас читалась благодарность, вина, смущение, доля восхищения и что-то еще...в общем, смесь похлеще любой знахарской микстурки. - А то знаю я таких - сначала крепятся, мол, "нормально все", "я здоровее всех здоровых", а потом шел-шел, упал и умер внезапно.
- Да в порядке я, честное докторское слово. Смогу... Можете не беспокоиться.
- Ну, смотрите. Я больше интересоваться не буду. Если что не так - сами виноваты.
Пора было, наконец, покинуть этот злосчастный переулок. Они и так уже задержались, на "Золотой сколопендре" их, должно быть, давно ждал старший помощник... Но Ларри снова остановился.
- Эй, ты! - обратился он к лежащему без движения "Хорьку". - Ты сильно ранен?..
- Да пошел ты... - злобно прошипел тот. Далее следовало совсем уж непечатное слово.
- Сам пошел, - ловко парировал Ларри, гордо выпрямился, фыркнул и утер нос платком.
А ведь, ежели забулдыга был бы с ним повежливей, лекарь, вполне возможно, даже был бы столь добр, чтобы оказать ему первую помощь. Ведь оскорбления оскорблениями, но, даже несмотря на расквашенный нос, покалечить обидчика Траинен не хотел, и, уж тем более, смерти его не желал...
- Простите, мадам капитан, - виновато твердил судовой врач всю дорогу до причала, - никудышный из меня защитник, я только поставил себя в идиотскую ситуацию, и вас подверг опасности, - он рассчитывал обругать себя за все возможные и невозможные грехи сам лишь для того, чтобы повторно не услышать тех же самых выводов от прекрасной дамы.
- Опасность? - хмыкнула Шивилла, - здесь что, еще и какие-то опасности были? Надо же, а я и не заметила, пока была занята теми двумя пьяными ничтожествами - какая досада.
- Я такой дурак... - не успокаивался рыжий доктор, ежеминутно шмыгая носом и промакивая платком кровь, уже начавшую запекаться на усах.
- Не могу с вами не согласиться, сэр доктор. Вы дурак. Но вы славный дурак. Я бы даже сказала, благородный... Только постарайтесь не делать больше своих славных глупостей, потому что мне может очень скоро наскучить вытягивать вас из неприятностей. Видите, что бывает, когда суешься не в свое дело...
- На самом деле, я, правда, очень неважно дерусь... Я лучше бегаю - раньше это компенсировало первый недостаток... - Ларри слабо улыбнулся, но попытка пошутить вышла уж очень жалкой. - Спасибо, мадам.
- И вам спасибо, доктор... Давненько меня никто не удивлял такими широкими, и притом такими бестолковыми жестами.
Глава 6. Вместо тысячи слов
Следующие два дня были проведены в сборах, причем в очень спешных. Погода потихоньку портилась, но небо затягивалось облаками так неторопливо, словно природа щадила людей и постепенно подготавливала их к изменениям. К тому же, чем дольше "Золотая Сколопендра" стояла на якоре, тем чаще на нее наведывались представители службы безопасности порта. Какие-то "солдафоны в цветастых костюмчиках" по нескольку раз на дню заявлялись на корабль, чтобы проверить документы, команду и содержимое трюмов так скрупулезно, словно капитан Гайде могла за пазухой вывезти всю королевскую казну и полцарства в придачу. Конечно, Шивиллу такой расклад далеко не радовал, ей хотелось поскорей уладить все дела и смотать отсюда удочки. Она даже чистосердечно предупреждала членов своей команды, что сможет выдержать еще не больше пары-тройки подобных ревизий, а потом начнет посылать представителей закона куда подальше отборной трехэтажной руганью. Причем эти свои обязанности она не могла переложить на радушного и весьма дипломатичного мастера Бертоло, поскольку у него, видите ли, "уж больно рожа пиратская".
Пока Шивилла скрипела зубами, щелкала счетной машинкой и составляла описи драгоценного...если быть более точным, "полудрагоценного", как выражаются ювелиры, товара, "Сколопендру" проверяли на готовность к дальнему плаванью. Чтобы снова не пришлось бросать якорь в первом порту, трюмы нужно было наполнить провизией и водой. В этом процессе уже и доктор Траинен принял непосредственное участие, ведь он как судовой врач обязан был следить за общей санитарной обстановкой на корабле. Поэтому далеко не лишним было проинспектировать все детали, начиная от качества продуктов, которые должны были быть свежими, долгохранящимися и обеспечивать людей всем необходимым набором питательных веществ, и заканчивая чистотой бочек для воды. В выдавшиеся же после всех хлопот несколько часов свободного времени доктор оказался предоставленным самому себе и решил еще раз прогуляться по городу, уже в одиночку.
С момента давешнего маленького происшествия в переулке за укромной таверной им так и не довелось больше толком пообщаться. Знаете, говорят, что истинно вежлив не тот, кто не допустил казусного происшествия, а тот, кто не акцентировал на нем внимания. Если это положение верно, то, получается, и Ларри, и Шивилла обладали просто образцовым воспитанием, потому как оба вели себя так, словно не случилось совершенно ничего, из ряда вон выходящего... Общества своего лекарь капитану больше не навязывал, но ему было страшно любопытно, что она держит себе на уме. И неизвестно еще, что бы его больше огорчило - если бы Гайде про себя посмеивалась над его "рыцарским подвигом", или же просто сразу позабыла о нем, как чем-то действительно не стоящим внимания...
Лауритц шагал по улочкам и не обращал внимания на происходящее вокруг. Он не посмотрел на мальчонку, того самого, который чистил обувь какому-то мужчине, судя по виду - моряку. Молодого врача не заинтересовало, над чем хохочет компания молодых людей, вывалившаяся из кабака, и почему сидящая на пороге своего дома женщина плачет, несмотря на то, что ее ласково обнимает муж... Траинен был погружен глубоко в себя, и так бы и плавал по волнам собственных раздумий, если бы ему в глаза не бросились топчущиеся на мостовой голуби. Вот один сизокрылый красавец расправил хвост и крылья, распушил перья и громко ворковал, кружа вокруг самочки. Голубка же не обращала на пернатого ухажера никакого внимания. Намного больше, чем его брачные танцы, ее интересовала корочка хлеба, к слову сказать, довольно аппетитная.
