– Сейчас я хочу, чтобы для всех ты вернулась ко мне.
– Что значит для всех?
Наиль вздыхает и садится на край стола.
– То и значит. Перед окружающими мы разыграем занимательную сценку, что мы оба ошиблись и решили попробовать склеить разбитую вазу. То есть нашу семью.
Хмурюсь.
– Зачем?
– Так надо.
Наиль сужает глаза, и они превращаются в темные щелочки, которые могут напугать любого… даже меня.
– Наиль, зачем мне это делать?
Его улыбка заставляет задрожать.
– Хочешь пободаться за детей? Реально готова на это?
– Мы же можем договориться.
Он мотает головой, разбивая в щепки надежду, что получится как-то легко решить всю эту ситуацию.
– Договориться мы могли, когда ты была беременна. А сейчас ты нагло украла первый год жизни моих дочерей. И должна мне за это отплатить… Мне нужна семья. Я решил податься в администрацию, и, чтобы заработать дополнительные очки, мне нужно стать семейным.
Из меня вылетает смешок.
– Хочешь использовать меня и девочек в своих играх? – складываю руки на груди. – Ничего не выйдет. Я тебе не позволю.
– Не девочек, ангел, – он делает паузу, – тебя. За все то, что ты сделала после развода. За то, что ты скрыла детей. Я ведь в этот раз так легко не спущу тебе это с рук, Мариш. Ты готова рискнуть?
Медленно качаю головой. Ни к чему мне будить зверя, а Наиль мне именно зверя напоминает в последнее время своими повадками и поведением.
Готов сцапать и перегрызть горло, если надо будет. Неужели это из-за меня он стал таким?
Зажмуриваюсь на секундочку, даю себе время переварить.
– Я так и думал, что ты не станешь переходить мне дорогу.
Сглатываю, пытаюсь избавиться от сухости в горле.
– И что же от меня требуется?
Наиль довольно скалится, и от этой улыбки по коже холодок пробегает.
– То же, что и до развода и твоей фантазии, что я пошел налево.
Дергаюсь как после удара.
– Фантазии? Отличное определение, – вскидываю руки. – Только вот как бы ты себя вел, если бы перед твоим носом помахали фотографиями, где я в нижнем белье сидела бы на другом мужике.
– Я был одет, – цедит сквозь зубы.
Вздыхаю.
– Давай закроем тему. Правда, Наиль, это прошлое, для чего снова его перекапывать? Мы все уже сделали и решили.
Угукает.
– Тебе нужно будет меня любить и изображать счастливую супругу.
– Бывшую? – заламываю бровь.
Наиль пожимает плечами.
– Это все будет красиво подано, ангел. Мы оба совершили ошибку, а теперь встретились снова и решили все исправить. Ради семьи и во имя любви.
Боже, я стараюсь, чтобы меня сильно не трясло после этих слов. Как представлю, что мне придется врать, то к горлу подкатывает комок…
– И сколько мне нужно будет прикидываться такой?
Наиль задумывается, словно в мыслях просчитывает сроки.
– Полтора месяца. Справишься уж…
Неопределенно мычу.
– Это все?
Наиль мотает головой.
– Хочу дочерей увидеть.
– Не думала, что ты такой шантажист, Таранов.
Серые глаза опасно сверкают, и я тут же жалею, что сказала подобное.
– На войне все средства хороши.
– А у нас война?
Бывший муж обводит меня каким-то странным взглядом, и его глаза возвращаются на мое лицо.
– А ты считаешь это чем-то иным? Дружеской сделкой?
Равнодушно пожимаю плечами.
Он встает с моего стола и поправляет манжеты рубашки. За воротник заткнуты любимые зеркальные авиаторы…
Наиль словно собирается уходить, и я разрешаю себе ослабить напряжение в теле. Но, как оказывается, слишком рано… он подходит ко мне вплотную.
– И помни, что на кону дети.
Стискиваю зубы.
– Они не игрушки и не приз, чтобы их ставить на кон, Таранов.
Он наклоняет голову, пытается поймать мой взгляд, но я сосредотачиваюсь на его скуле с щетиной.
– Ты права. Но ты забыла, что у наших детей два родителя. И второй имеет такие же права, как и первый. Не я виноват, что их рождение осталось за границами моей жизни. Не я, Мариш…
Он хочет что-то ещё добавить, но телефон в его кармане начинает трезвонить. Он достает, смотрит на экран, и все его тело напрягается. Быстрый взгляд на меня и глубокий вдох.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Слушаю.
Я не могу слышать, что ему говорят, но лицо Наиля стремительно темнеет, а тело превращается в гранитный памятник.
– Сегодня? Привезли? Да, понял, сейчас приеду.
Отключается, смотрит мне в глаза. Мысленно радуюсь, что вот сейчас он умчится по делам и даст мне переварить все, что было сказано. Решить, как мне себя теперь вести. Но я уже понимаю, что он мне не оставляет выбора и придётся поиграть по его правилам. Иначе… я не уверена, что второй раз будет так же просто, как и во время развода. Тогда была уязвлённая гордость Наиля, а теперь его дети… и тут нет уверенности, что он отступит.
– Тебе пора?
Он сначала кивает, а потом на его губах появляется жёсткая улыбка.
– Хотя нет, ты со мной поедешь.
– Что? С какой стати и зачем мне куда-то с тобой ехать? – от волнения начинаю тараторить и запинаться.
– А чтобы потом не было обвинений, что у меня роман с кем-то. Познакомлю тебя заодно кое с кем.
Хмыкаю.
– Мне неинтересны твои пассии, Наиль. Можешь ехать без меня.
Он обхватывает меня за плечо и притягивает к себе.
– Ну уж нет, милая, я не наступлю второй раз на те же грабли. Ты поедешь со мной и будешь в курсе, с кем я сейчас общаюсь и к каким девчонкам езжу. Чтобы избежать провокаций со стороны прессы. А ты у нас легко ведешься на такое…
– Мне плевать на прессу.
Наиль пронзает меня острым взглядом.
– А мне не плевать, ангел. Собирайся.
Кивает на стол позади меня и подталкивает к моим вещам.
Ну и вот что мне с ним делать?
Глава 16
Стараюсь не разговаривать, пока мы едем. Наиль по пути куда-то (я даже не знаю, куда он меня тащит) заезжает в магазин.
Глушит машину, а я не сдерживаюсь и фыркаю. Бывший муж бросает на меня быстрый взгляд.
– А то угонишь опять. Кстати, когда ты научилась водить?
Пожимаю плечами.
– Обстоятельства вынудили. Хотела машину купить, чтобы возить девочек, но пока не складывается.
– Тебе нужна машина? – тут же настораживается Таранов.
Поворачиваюсь к нему.
– От тебя — нет. Сама справлюсь, милый.
Растягиваю губы в притворно-дружеской улыбке, Наиль же плотно сжимает свои, ничего не ответив. Быстро выходит из машины, возвращается уже с пакетом и усаживается на водительское место.
Я же пытаюсь изобразить из себя сидение. Не хочу я больше вступать в диалог. Наиль косится на меня, но молча заводит машину, и мы трогаемся с места. Замечаю, как дергается его рука, которая лежала на подлокотнике, и на миг он тянется к моей коленке.
Внутри все застывает… Вспоминаю, как он всегда стискивал мою коленку, стоило мне только сесть в машину.
И вот сейчас я перестаю дышать и жду, что он сделает. Но Наиль сжимает руку в кулак и роняет снова на подлокотник, а я могу дышать дальше.
– Как ты узнал про девочек? – все же не выдерживаю, потому что этот вопрос разрывает мне мозг со вчерашнего вечера.
Наиль облизывает губы, его глаза внимательно всматриваются в бегущую перед машиной дорогу. Кажется, что он не собирается удостаивать меня ответом, но потом я вижу, как его губы размыкаются.
– Надо сказать спасибо какому-то дотошному журналисту, выдавшему очередную статейку, в которой спрашивается, какого черта я бросил своих детей и подался в политику.
– Ты узнал о детях из газеты? – открываю рот от удивления.
Таранов хмурится и одаривает меня потемневшим взглядом.
– Ну ты же не удосужилась мне рассказать. Да, из газеты, мать его. Из какой-то сраной газеты.
Снова заводится. Рука на руле сжимается, проявляя косточки на тыльной стороне.
– Я собиралась… – снова начинаю, получаю смешок и тут же захлопываю рот. Мои оправдания ему не нужны.
