– Я поклялась им, что ты не веришь на самом деле в те слова, которые ты произнес… Я права или нет?
Парень медлил с ответом, и Лаура ответила вместо него:
– Конечно, не верит! Это просто из ревности.
– Пусть он скажет сам, – настаивала Аврора.
Джанни обнял се.
– Прости меня.
Успокоившись, они усадили девушку за стол, и она рассказала им все, что случилось после ухода Джанни.
Вдова Марини провела комиссара и учительницу в кабинет Криппа. Там к ним присоединилась Сильвана, все такая же спокойная и безразличная.
– Здравствуйте, синьора Каралло. Добрый день, синьор комиссар. Вы хотели меня видеть?
– Да, синьора. Вы, наверное, догадываетесь, что это касается смерти вашего мужа?
– На этот раз вы уверены, что он мертв?
– Скорее всего это так. Синьора, не скрою, ваше поведение меня удивляет.
Он ждал ответа, но ответ не последовал. Сбитый с толку, он продолжал:
– Меня уверяют, что тело вашего супруга перенесли сюда.
– Это неправда.
– Два человека заявляют, что были свидетелями этой сцены.
– Они оба лгут.
– Почему?
– Понятия не имею, впрочем, меня это не интересует.
Данте занервничал. Казалось, ничто не может потревожить это невозмутимое спокойствие.
– Синьора, позвольте сказать, что ваше отношение кажется мне все более странным!
– Что я могу поделать?
– Ваш муж исчезает, не подавая никаких признаков жизни, и вы ничего не предпринимаете, чтобы найти его?
– У меня нет ни малейшего желания это делать.
– Вы его не любили?
– Я его ненавидела!
Резкая откровенность вдовы ошарашила комиссара.
– Согласитесь, признание в подобных чувствах наводит на мысль, что вы сами помогли вашему мужу исчезнуть?
– Думайте, что хотите, синьор комиссар.
– Если докажут, что ваш муж был убит и что вы участвовали в убийстве или сокрытии трупа, вас посадят в тюрьму.
– Я давно сижу в тюрьме. Это все, синьор комиссар?
– Пока да. Прошу вас, пришлите ко мне вашу служанку.
Легким кивком женщина попрощалась с гостями и вышла, ни на минуту не утратив своей безмятежности. Феличиана сказала:
– Эта женщина была очень несчастна. Почему бы не оставить ее в покое?
– Потому что моя работа не позволяет оставлять в покое убийц!
– Лючано Криппа мог убить кто угодно, только не она.
– С чего вы взяли?
– Она не стала бы ждать для этого столько лет.
Вдова Марини отвечала на вопросы комиссара с такой хорошо разыгранной тупостью, что он не смог ничего от нее добиться.
По виду карабинера легко было догадаться, что он несет дурные вести. Лаура не ошибалась в своих предчувствиях и затянула что-то вроде похоронного воя. Джузеппе был очень расстроен, к тому же он всегда испытывал к Капелляро особое расположение. Джанни и Аврора, держась за руки, были слишком счастливы, чтобы спуститься с облаков на землю и разделить общее горе. Джузеппе сказал просто:
– Это я.
Эта фраза давала понять, что вместе с ним в дом вошел закон. Капелляро встал и попытался принять беззаботный вид:
– Мы ждали тебя, Джузеппе!
– Я должен отвести тебя, Аттилио.
– В Фоджу?
– Сначала ко мне в кабинет.
– Это серьезно?
– Боюсь, что да.
Капелляро слабо улыбнулся. Нелегко казаться храбрецом, если это не в вашем темпераменте. Джанни предупредил карабинера:
– Только тронь отца, Джузеппе, и я тебя изувечу на всю жизнь!
Тот ограничился ответом:
– Ты не должен так говорить со мной, Джанни.
Аттилио пришел ему на помощь:
– Он прав, Джанни. Ведь он только подчиняется приказу. Ты мне позволишь собрать узелок?
– Я не варвар… тем более, что меня совсем не радует обязанность быть твоим конвоиром.
Лаура, уронив голову на руки, рыдала у стола. Ей вторила Аврора, Аттилио не смог устоять перед таким потопом и тоже превратился в фонтан. У карабинера щипало глаза. Настоящая картина всемирной скорби! Но пора было закругляться.
– Мужайся, Аттилио, возьми себя в руки.
Капелляро положил руку жене на плечо.
– Мы расстаемся раньше, чем думали, Лаура миа. Но мы не можем бороться с тем, что сильнее нас. Заботься о детях.
Лаура застонала:
– А кто будет заботиться о тебе?
– Господь Бог. Теперь я могу рассчитывать только на него.
Лаура Капелляро была очень набожной женщиной, но такая защита ее не успокоила:
– Бог далеко! И у меня такое впечатление, что он забыл Страмолетто!
В этом она заблуждалась. Вздыхая и всхлипывая, Лаура уложила лучшую рубашку мужа, носки и кальсоны, а также бритву и кусок мыла. Она бережно завязала узелок, но, когда Аттилио взял его, ей показалось, что у нее вырвали сердце. Джанни пришлось поддерживать ее, пока отец давал последние наставления:
– Аврора, я рад, что ты станешь нашей дочерью. Джанни, ты теперь глава семьи и отвечаешь за всех… и за Пепе.
Он поднялся и вышел, чтобы произвести хорошее впечатление на соседей, которые кричали ему:
– Удачи тебе, Аттилио!
– Мы будем молиться за тебя!
Надеясь подбодрить арестованного, Эмилио Борджони, отставной железнодорожник, заверил его:
– Если тебя расстреляют, мы отомстим за тебя!
Это не слишком утешило беднягу Капелляро. По мере того, как карабинер проходил дальше по улице, жители выходили из домов и присоединялись к ним, образуя почетный кортеж. Дружеские чувства здесь мешались с любопытством, всем хотелось посмотреть, что будет дальше. Дон Фаусто с порога церкви благословил процессию и поднял глаза к небу в пылкой молитве.
Комиссар и учительница только что вернулись после своего бесплодного визита к вдове Криппа. Они услышали шум приближающейся толпы, и Барбьери открыл дверь кабинета. При виде колонны крестьян он схватился за револьвер и, оглянувшись назад, бросил:
– Кажись, будет заварушка!
Пицци подбежал к товарищу и тоже вытащил оружие. Но когда карабинер и Аттилио вошли в дом, другие остались снаружи. Успокоенные полицейские закрыли дверь. Без всякого энтузиазма и даже с некоторым колебанием, что не на шутку удивило Барбьери и Пицци, Бутафочи объявил:
– Я вынужден вас арестовать, Капелляро, так как нас известили, что именно вы являетесь убийцей дона Лючано Криппа.
– Это неправда! Кто вам сказал такую чушь?
Комиссар не ответил, но инстинктивно указал глазами на Марио. Тому больше всего хотелось сейчас провалиться сквозь землю.
– Ты, Марио! Это невероятно! Ведь ты знаешь, что я невиновен!
– Нет, я этого не знаю!
– Зачем ты сделал это?
– Это мой долг.
– Твой долг – расстрелять меня?
Пепе ткнул сухим кулачком под нос Веничьо:
– Если его расстреляют, я тебя прикончу!
Пицци засмеялся:
– Бешеный старикашка! Он всех хочет прикончить!
– С тобой я скоро разберусь, не бойся, я не забыл о своем обещании!
Данте сухо приказал Пицци замолчать.
– Уважение к старшим не противоречит званию полицейского! Не заставляйте меня слишком часто напоминать вам об этом! Карабинер, отведите Капелляро к машине. Барбьери и Пицци, поставьте найденные колеса и отыщите последнее. После этого мы уедем в Фоджу.
Марио и Пепе вышли вместе с полицейскими, карабинером и Аттилио. Первый – чтобы как можно незаметнее пробраться домой, второй – чтобы быть рядом с мужем своей внучки до самого конца.
Барбьери и Пицци быстро приладили колеса на место. Приковав Капелляро наручниками к машине, Черные Рубашки отправились на поиски недостающего колеса.
– Теперь вы довольны? Получили своего преступника? Вы вернетесь в Фоджу не с пустыми руками. Начальство вас обязательно похвалит!
Бутафочи устало вздохнул:
– Прошу вас, синьора…
Но учительница была безжалостна:
– Может, даже получите повышение. И заплатите за него всего лишь несчастьем одной семьи и собственным позором! Но полиции, видно, не привыкать к бесчестью?
– Перестаньте! Какое несчастье, что я вас встретил!
– Не очень-то любезно с вашей стороны, синьор комиссар.
– Когда я приехал сюда, я верил в свою миссию, в фашистский порядок… я волновался только за исход войны. А нынче американцы проиграли, и я должен быть счастлив, а мне невесело.
– Почему?
– Потому что в Страмолетто я нашел Италию, о которой я уже забыл или, вернее, не хотел вспоминать…
– Так оставайтесь с нами.
– Это невозможно. Я уже сделал выбор… Тем хуже для меня.
– Тем хуже для Аттилио.
– Он будет не один, к несчастью, – помолчав, он добавил: – Может, они не найдут четвертое колесо?
Но колесо нашлось. Данте возненавидел Пицци за его торжествующий крик:
– Есть! Нашли!
Комиссар покорился неизбежности. Но на площади их ждал очередной сюрприз: исчезли не только три колеса, вместе с ними испарился и сам карабинер. Только ружье, прислоненное к дверце машины, свидетельствовало о его недавнем пребывании здесь. Бутафочи и Феличиана обменялись радостными взглядами, в то время как Барбьери и Пицци изливали душу в отборных ругательствах, способных смутить целый полк гренадеров. Пицци грубо толкнул Аттилио:
