– Держите ваши советы при себе, синьора Каралло! Если б я намеревался применить методы, о которых говорил болван Пицци, я бы не стал спрашивать вашего позволения! Но я хочу показать вашим друзьям, что мы такие же упрямые, как и они. Барбьери, Пицци и карабинер – вы обыщете все дома, все без исключения, даже церковь! Не останавливайтесь ни перед чем!
Барбьери и Пицци заверили начальника, что ему нечего беспокоиться по этому поводу.
– А Аттилио? – раздался голос Джузеппе.
– Пускай возвращается домой и сидит там. Слушайте, Капелляро, – вы под следствием. Если попытаетесь бежать, за вас ответят жена и дети. Понятно?
– Да, синьор комиссар.
– Хорошо. Постарайтесь быть на месте, когда за вами придут. Остальные – за работу. Пицци, вы пойдете с карабинером, поскольку я сомневаюсь, что он будет выполнять данное поручение с надлежащим усердием.
Венацца застал Виргилия в тот момент, когда тот прокрался к хижину, где мясник хранил ножи и резаки.
– Что ты здесь вынюхиваешь, Сандрино? Обокрасть меня хочешь?
– Я ищу тело дона Лючано.
Мясник рассмеялся:
– Я таким мясом не торгую, приятель. Я бы побоялся кого-нибудь отравить. Пошли, опрокинем по рюмашке!
– Нет, не раньше, чем я найду труп.
– Но, Святая Мадонна, на черта он тебе сдался?
– Я покажу его полицейским и докажу, что я не врал и что дон Лючано был убит!
– И что дальше?
– Капелляро увезут, а я вернусь в мэрию.
Венацца разглядывал собеседника, как редкостное насекомое:
– Скажи, Виргилий, ты и вправду такая сволочь?
– А те, кто убил дона Лючано, лучше?
– Ты сам знаешь, что они оказали огромную услугу всей деревне.
– Но не мне! Если бы Криппа был жив, он рассказал бы полицейским, что произошло в июле. Капелляро, де Белисса и Бонакки посадили бы в тюрьму, а мы бы снова заняли мэрию!
– Мы-то туда вернемся, но не ты!
– Не я?
– Нет. Никому не захочется заседать рядом с таким ублюдком, как ты. Если хочешь знать, ты нам противен, Виргилий!
– Возможно. Тогда я скажу комиссару, что вы тоже были сообщниками преступников, и вернусь в мэрию один! Я займу место Марио Веничьо!
Мясник схватил Сандрино за ворот рубашки так, что тот затрещал, выволок его на улицу и бросил на землю.
– Убирайся, Сандрино, пока я не рассердился по-настоящему!
Семья Капелляро праздновала возвращение отца. Аттилио хвалил мужественное поведение земляков и особенно дружбу, доказанную Марио.
– Кто бы мог подумать, что он так сделает? Смелый человек.
Лаура с гордостью подчеркнула:
– Муж моей двоюродной сестры не может быть плохим человеком.
Пепе слишком много выпил со своей подругой Изабеллой и теперь дремал, сидя на стуле. У него была необыкновенная способность с легкостью засыпать в любом месте и в любое время.
Джанни молчал, не принимая участия в общем веселье, но отец был слишком счастлив, чтобы обратить на него внимание.
– Если бы ты видел, как они снимали колеса с машины, ты бы умер со смеха, Джанни. Наш карабинер тоже очень храбрый человек. Он рассказал мне еще о своем несчастье. Эта история разбивает мне сердце, и я не хочу, чтобы нечто подобное произошло с Авророй. Женись на ней, Джанни. Я сожалею о том, что плохо говорил о ней. Это хорошая девушка из замечательной семьи. Мы справим великолепную свадьбу, если только не взлетим на воздух благодаря войне.
Они уже не замечали грохота пушек, который, однако, становился все более яростным. Они забыли р войне, находясь в самом ее сердце.
Уткнувшись в тарелку, Джанни произнес:
– Я не женюсь на Авроре!
Родные смотрели на него, не понимая.
– Но я же говорю тебе, что согласен на ваш брак!
– Зато я не согласен!
– Почему?
– Это мое дело.
– Джанни, ты меня знаешь, я очень терпелив, но не надо испытывать мое терпение. Когда я против, ты говоришь, что женишься без моего согласия, а когда я соглашаюсь, ты отказываешься жениться. Ты что, смеешься над своим отцом?
– Мы поссорились с Авророй!
– Ну, если так…
Услышав, что речь идет о ссоре, Сальваторе счел момент подходящим, чтобы напомнить отцу о своем недавнем подвиге:
– А где мои две лиры за то, что я врезал проклятому фашисту Карло Бергасси?
Но вместо двух лир он получил подзатыльник.
– Это тебя отучит бить своих товарищей и оскорблять честных людей! Чему вас учат в школе?
Сальваторе не знал, как реагировать. Напоминание парализовало его. Мало того, что отец отказывается дать ему заслуженную награду, он еще и бьет его за то же самое, за что хвалил вчера. И Сальваторе заревел во всю глотку. Этот вопль разбудил Пепе.
– Они здесь!
– Кто?
– Неаполитанцы!
– Да нет же, Сальваторе, как тебе не стыдно пугать дедушку!
Старикан обиделся:
– Никто и никогда не мог меня напугать, Аттилио!
Наконец дымка сна рассеялась, и Пепе вернулся в настоящее.
– Фашисты уехали?
– Нет, они обыскивают дома в поисках колес от машины.
– Да? А мне казалось, они ищут труп дона Лючано.
– И его тоже.
– Значит, эти люди все время что-то ищут?
– Это их работа.
– Отлично. Тогда я займусь своей работой.
Он ушел к себе в комнату и вышел оттуда, вооруженный старинным мушкетом.
– До скорого, детки!
– Ты куда, Пепе?
– Убивать Пицци. Я ему это обещал.
– С ума сошел! Он тебя убьет!
– Посмотрим.
– Ну зачем тебе его убивать? За то, что он тебя толкнул?
– Толкнул? Он меня швырнул на землю на глазах у Изабеллы! Он меня оскорбил в присутствии дамы, которая уважала меня семьдесят лет! Что она подумает обо мне, если я стерплю этот удар, не постояв за себя? Ты слишком молод, Аттилио, чтобы понять. Такие вещи не для юнцов!
И он вышел, положив на плечо мушкет. Никто не сумел его остановить. После его ухода Капелляро представил себе ужасные последствия, которые повлечет за собой выходка Пепе. Только Изабелла могла заставить его прислушаться к голосу разума. Он послал Джанни к Веничьо предупредить их об опасности и попросить Изабеллу успокоить своего старого приятеля.
Когда Барбьери, выйдя из дома булочника, увидел проходящего мимо Пепе, он не мог сдержать смех:
– Эй, дедуля, вышел на тропу войны?
– Где твой приятель?
– Он в доме священника. Что тебе от него нужно?
– Я хочу его убить.
– И только-то? Из этой штуковины, которую ты повсюду таскаешь за собой? Псих несчастный, иди…
Пепе уже удалялся по направлению к дому священника, и Барбьери прокричал ему вслед:
– Поберегись, дедуля! Пицци не понимает шуток!
Джанни вошел в дом Веничьо, и Аврора тут же поднялась и пересела на стул возле камина. При виде ее сердце влюбленного забилось сильнее. Он изложил ситуацию Марио, Бьянке и Изабелле, сказав, что они очень рассчитывают на помощь бабушки Беллы. Только она в силах предотвратить драму. На этот раз бабушка не стала шутить. Ее обычно такой проницательный взгляд затуманился:
– Сумасшедший…
Но остальных не обманул этот тон, скрывавший глубокое раздумье. Бабушка взяла Джанни за руку:
– Ты говоришь, что он хочет убить Пицци из-за того, что тот ударил его в моем присутствии?
– Да, и он это сделает.
– Ты в этом уверен?
– Без всяких сомнений!
– Спасибо, мой мальчик, спасибо. Как утешительно для старой женщины думать, что кто-то еще помнит… Если бы вы знали, каким был Арнальдо в то время.
Они не сразу поняли, что она говорит о Пепе.
– …Красавец и первый танцор. Бог простит меня, что я рассказываю такие глупости, но мне наверное не следовало слушать твоего деда, Марио, и выйти замуж за Арнальдо… Но он сражался вместе с французами против немцев. Никто не думал, что он когда-нибудь вернется. Нельзя было быть такой нетерпеливой. Ладно, не беспокойтесь, я подстерегу этого шалопая и заставлю меня слушаться.
Все молчали. Неожиданная исповедь бабки почему-то вызывала желание плакать. Мимоходом Изабелла погладила Аврору по щеке:
– Я желаю тебе, чтобы через пятьдесят или шестьдесят лет Джанни смотрел на тебя такими же глазами, как и сейчас…
Не успев понять, как это произошло, Аврора очутилась в объятиях возлюбленного на глазах умиленной родни. Парень прошептал:
– Признайся, ты наврала мне про полицейского из Фоджи? Она выдохнула:
– О да, конечно!
– Все-таки я за ним пригляжу.
– Ты плохо отзывался о моей семье, Джанни…
– Прости меня.
Когда наконец молодые люди оторвались друг от друга, Веничьо возложил руки на плечи Джанни:
– Она твоя, сынок. Свадьбу сыграем сразу после войны. Постарайтесь крепко любить друг друга и подарите мне и Бьянке много маленьких внучат. Может, бабушка Белла увидит крещение своего праправнука.
Когда Джанни покинул дом Веничьо, Изабелла, стоя на пороге, подстерегала Пепе.
