– Я вижу, вы быстро ознакомились с историей Страмолетто.
– Виргилий поведал мне о многом, занимаясь поисками неуловимого трупа.
Они не услыхали, как открылась дверь, и заметили девочку, только когда она встала между ними. Феличиана погладила ребенка по голове:
– Что тебе, Ева?
Но девочка, не обращая на нее внимания, обратилась сразу к Бутафочи:
– Виргилий нашел дона Лючано.
– Что ты сказала?
Ева послушно повторила урок:
– Виргилий нашел дона Лючано.
– Наконец-то! Ты отведешь меня к нему?
– Да.
– Пошли!
Компания в доме Бонакки увидела в окно странное трио и, по общему согласию, последовала за ним. Дойдя до дорожки у дома Терроти, Венацца и Бергасси вспотели от страха. К великому удивлению Евы, Виргилия там не было. Она обернулась к комиссару:
– Он ушел.
– Кто?
– Виргилий.
– Ты уверена, что он ждал нас именно здесь?
– Да, около покойника.
И девочка указала на башмачки, торчащие из-под охапок хвороста. Бутафочи повернулся к Феличиане и Капелляро:
– По-моему, на этот раз закончились наши мучения. Отойди, детка, это зрелище не для тебя… А вы подойдите и разберите хворост!
С тяжелым сердцем Венацца, Бергасси, Бонакки и де Беллис подчинились приказу. Пока они разбирали кучу хвороста, Феличиана напряженно размышляла, как отразить этот новый удар и помешать увезти Капелляро в Фоджу. Внезапно четверо мужчин резко выпрямились, удивленно восклицая. Под последней вязанкой показалось тело. Но это тело принадлежало не дону Лючано, а сапожнику Виргилию.
ГЛАВА V
Им понадобилось некоторое время, чтобы оживить его. Феличиана уголком глаза следила за комиссаром. Его губы, искривленные гримасой, нервно подергивались, красноречиво выражая его мысли. Венацца похлопал Виргилия по щекам, приговаривая:
– Он, должно быть, крепко выпил!
Бергасси подхватил:
– Он совсем не умеет пить! Каждый раз, когда он напьется, с ним это происходит.
Только слепой мог не заметить смешки и подталкивания локтями, которыми обменивались приятели. Синьор Бутафочи наслаждался спектаклем. Де Беллис подлил масла в огонь:
– Но все же – нализаться до такой степени в присутствии комиссара из Фоджи… Меня удивляет такое поведение Виргилия!
Задетый за живое, Данте заверил его:
– Меня больше удивляет, как он сумел напиться и после этого сожрать все бутылки, поскольку их здесь не видно, а затем лечь спать и укрыться целой грудой вязанок. Какая ловкость! У жителей Страмолетто необычные манеры, вы не находите, синьора Каралло?
– О, вы знаете, синьор, в каждой местности свои обычаи!
Ветка в руках полицейского с хрустом сломалась пополам.
– Не думаю, что вам еще удастся посмеяться надо мной!
В этот момент лежащий на земле сапожник поднял веки и обвел присутствующих тусклым взглядом, потом, запинаясь, произнес:
– Где я?
– На земле. Тебя вытащили из-под этой кучи хвороста.
Бонакки невинно прибавил:
– У тебя иногда появляются забавные идеи, Сандрино! Что тебя дернуло залезть туда?
– Куда?
Ему показали место, где его нашли. Он захрипел:
– А дон Лючано? Где дон Лючано?
Комиссар вышел вперед:
– В самом деле, где он, синьор Виргилий?
– Я его нашел здесь, его ноги торчали… и я его увидел… с повязкой на голове…
Венацца вкрадчиво намекнул:
– Ты случайно не привидение встретил?
Но Бутафочи надоели препирательства, он приказал мяснику замолчать.
– Шутка слишком затянулась, и она дорого обойдется зачинщикам, предупреждаю вас. У вас кровь на голове, Виргилий.
Сапожник поднес руку к черепу и застонал:
– Они собирались меня убить! Как дона Лючано!
– Расскажите, что с вами произошло.
– Я послал Еву за вами. Я нашел дона Лючано, я ждал вас, чтобы доказать свою правоту, что я не сумасшедший. Мне казалось, что я один. Я вышел на дорогу посмотреть, не идете ли вы… и получил удар по голове… Не знаю чем. После я ничего не помню. Но клянусь, это правда, дон Лючано был здесь!
– Дело ясное. Я верю вам. Кто-то не хочет, чтобы я увидел труп дона Лючано и поэтому ударил вас, забрал тело, положил вас на его место и перенес тело в укромный уголок. Но он напрасно старался, теперь я убежден – дон Лючано был убит. Я задержал Аттилио Капелляро по подозрению в совершении убийства, и я отправлю его в Фоджу, как только машина будет готова.
Улыбающаяся Феличиана заметила:
– Вам не идет гнев, комиссар; даже когда вы говорите мерзости и глупости, у вас не получается выглядеть злым.
Николо Барбьери не удавалось отыскать пропавшие колеса. Поскольку он был водителем машины, кража принимала в его глазах вид личного оскорбления. Он вошел к Веничьо разозленный до такой степени, что с удовольствием подрался бы с любым, кто подаст ему повод. Этот высокий человек в черном был похож на дьявола. Марио встретил полицейского с хорошо разыгранным удивлением:
– Что вам угодно?
– Мои колеса!
– Колеса? Какие колеса?
– Колеса от автомобиля!
– Я вам объясню, синьор полицейский. Я каменщик, автомобильные колеса не моя специальность.
– Издеваешься? Я сейчас разобью твою нахальную физиономию!
– Скажите, пожалуйста, у жителей Фоджи странные манеры!
– Ты меня еще узнаешь, папаша!
И больше не заботясь о хозяевах, Барбьери начал открывать дверцы шкафа, буфета, залезать под кровать. Он чувствовал, что за его спиной перемигиваются, и это взбесило его. Он схватил Аврору за плечи:
– Что, крошка, веселишься?
– Отпустите меня!
Он прижал ее к себе, как влюбленный.
– Отпущу, как только ты скажешь, где колеса! – Бьянка незаметно наклонилась и взяла кочергу. Ничто не помешает ей защитить дочь. Марио слабо возразил:
– Аврора не имеет никакого отношения к этой истории, синьор полицейский!
Не выпуская Аврору, Барбьери ответил:
– Тогда придется говорить тебе, если не хочешь, чтоб я ее хорошенько встряхнул.
Марио колебался. Он видел, как его жена тихо приближается к насильнику, пряча за спиной кочергу. Он уже открыл рот, чтобы признаться, как вдруг вошел Джанни. Увидев открывшуюся взору картину, он остолбенел. От ревности у него потемнело в глазах, и он не замечал напряженности атмосферы. Он видел только одно – Аврору в объятиях Барбьери. Девушка крикнула:
– Джанни!
Барбьери еще теснее прижал ее к груди, догадываясь, что случай позволяет ему развязать драку, о которой он мечтал. Но юный Джанни и не думал о драке
– Аврора, как ты могла? Обманщица!
– Но, Джанни…
– Я так доверял тебе! Ты просто потаскуха!
Марио вступился за дочь:
– Джанни, ты не прав.
– А тебе лучше помолчать! Вы одного поля ягоды! Все Веничьо трусы и предатели! Когда закончится война, вам придется заплатить за ваши подлости!
И он выбежал, громко хлопнув дверью. Марио не мог прийти в себя:
– Хулиган! Маленький негодяй!
Барбьери усмехнулся:
– И правда…
Сразу забыв обо всем происшедшем, Марио закричал:
– Мир! Да здравствует Италия! Давайте выпьем за мир, синьор полицейский, и на вашем месте я был снял эту черную рубашку.
– Почему?
– Во-первых, потому что это слишком мрачно, а во-вторых, это может доставить вам серьезные неприятности.
Дверь распахнулась от пинка Пицци:
– Николо! Николо!
– Что такое? В чем дело?
– По радио объявили, что американцы отплывают!
Они обнялись и затанцевали, выражая бурное веселье. Затем Барбьери нежно поинтересовался:
– О каких это неприятностях вы говорили, синьор?
– Я… я не знаю… Разве я что-то сказал?
– Мне показалось.
– Вы… вы ошиблись, синьор. А это правда – то, что рассказывает ваш товарищ?
Пицци подтвердил:
– Еще как! Я был уверен, что Дуче одержит победу!
В душе Веничьо горечь разочарования смешалась с горечью от слов, брошенных ему Джанни. С какой стати он должен быть сообщником людей, которые его презирают и оскорбляют? Ему предоставлена последняя возможность оказаться на стороне победителей. Глупо не воспользоваться ей. Он тронул Барбьери за руку:
– Синьор полицейский…
– Что вам надо?
– Насчет колес…
– Ну?
– Мне кажется, я вспомнил, где они.
– Правда?
– Я отдам их вам.
– Но, папа, если ты отдашь колеса, они увезут отца Джанни! – воскликнула Аврора.
– А что я могу поделать?
– Джанни никогда мне этого не простит.
– Что он тебе должен прощать, этот сопляк, да еще после того, что он здесь тебе наговорил!
– Он не захочет на мне жениться!
– Жениться на тебе? Чтоб я отдал единственную дочь за сына антифашиста?? Сына побежденного?
– Но ведь недавно ты…
– Хватит, Аврора. Недавно американцы еще не были побеждены.
