- Но я же не простой гость, - отрезал Александр. - Я сын царя.
- Но не сейчас, - тоном старшего брата проговорил Птолемей. - Мы ведь лишь сопровождаем сюда старика.
Александр попытался взглядом осадить Птолемея и, обнаружив, что не может этого сделать, повернулся ко мне. Я старательно смотрел в другую сторону.
"Да, - сказал я себе. - Будет очень трудно удержать его под контролем".
Дом Эсхина был, пожалуй, пышнее дворца Филиппа. Конечно, он оказался меньше, но не намного. Вход украшал мраморный портик, стены - цветные фризы, изображавшие нимф и сатиров. Статуи мраморным лесом теснились в саду; среди них были и серьезные мужи в торжественных облачениях, и молодые женщины в разнообразных и часто весьма смелых одеждах.
Когда мы прибыли, дворецкий сообщил Аристотелю, что Эсхина нет дома. Он говорил на аттическом греческом, я знал македонский диалект, но служителя понимал хорошо. Эсхин был в собрании, и его не ждали домой до вечера. У нас оставалось несколько часов, чтобы распаковать вещи и устроиться в просторном крыле дворца, предназначенном для гостей.
- А правда ли, - спросил я у Аристотеля, пока мы следили за рабами, перетаскивавшими его коллекцию в комнату, отведенную ученому для занятий, - а правда ли, что все афиняне - законники?
Старик негромко рассмеялся:
- Нет, не все... Среди них есть и женщины, даже рабы.
Я забрал особенно тяжелую корзину из рук хилого пожилого раба, неуверенно ступавшего под грузом, и, подняв ее на плечо, понес в рабочую комнату философа. Вместе с Аристотелем мы вошли в дом.
- Но афиняне уверяют, что в их городе демократия, - сказал я. - И все граждане здесь равны. Как тогда у них могут быть рабы?
- Рабы не граждане, Орион, и женщины тоже.
- Но разве можно считать демократией строй, при котором лишь часть населения обладает политической властью?
Аристотель ответил вопросом на вопрос:
- А скажи, можно ли поддерживать порядок в городе без рабов? Неужели ткацкие станки способны работать сами собой, а корзины будут по воздуху перепархивать с места на место? С тем же успехом ты можешь просить нас отказаться от лошадей, мулов и быков... Рабы необходимы.
Я умолк. Но когда я осторожно поставил корзину на пол, Аристотель продолжил урок:
- Ты задел болезненную точку, Орион. Демократию следует предпочитать тирании - правлению одного человека, - но сама демократия далека от идеала.
Решив играть роль ученика, я спросил:
- Как это?
В комнате еще не были расставлены кресла, в ней оказались только принесенные рабами корзины. Аристотель взглянул на одну из них, решил, что переплетенные прутья выдержат его вес, и сел. Я остался стоять.
- Если все политические решения принимаются большинством голосов, тогда на самом деле человек, который способен влиять на мнение граждан, и есть тот, кто истинно принимает решение. Ты понимаешь меня?
- Да. Тогда гражданами правит демагог.
- Слово "демагог" ты произносишь с пренебрежением в голосе. А это означает только "предводитель народа".
- Афиняне уже успели придать его звучанию пренебрежительный оттенок.
Аристотель, моргая, посмотрел на меня:
- Откуда ты это знаешь, раз не имеешь памяти?
- Я все быстро усваиваю, - отвечал я.
Ученый продолжил объяснения, хотя и не полностью удовлетворился моим ответом:
- Действительно, ораторы, подобные Демосфену, могут увлечь собрание пылкой риторикой. Демосфен настроил афинян на войну против Филиппа, и именно с его демагогией я должен бороться.
- Значит, ты тоже оратор?
Аристотель устало качнул головой.
- Нет, но хорошего оратора всегда можно нанять. Эти болтуны охотно берут плату за выступления.
- Тогда на кого же работает Демосфен?
Старик озадаченно посмотрел на меня:
- У него есть свои клиенты... гражданские дела, иски, наследства. Ими он зарабатывает свой хлеб.
- Но кто платит Демосфену за речи против Филиппа?
- Никто. Во всяком случае, сам он утверждает, что выступает как свободный афинский гражданин.
- Ты в это веришь?
- Теперь скажу. - Аристотель погладил бороду. - Едва ли.
- Итак, кто все-таки платит ему?
Он подумал еще мгновение и ответил:
- Логически рассуждая, это должны быть персы.
Эсхин явился домой вскоре после заката; извинившись за опоздание, он жарко приветствовал своего старого друга. Невысокий пучеглазый афинянин успел отрастить округлое брюшко. Несколько лет назад он учился у Аристотеля, когда философ преподавал в школе, расположенной в районе Академии.
- Завтра перед собранием будет говорить Демад, - сказал Эсхин, пока слуги его ставили на стол вино и козий сыр. - Лицо его помрачнело. - А потом Демосфен.
- Я должен услышать обоих, - сказал Аристотель.
Афинянин кивнул.
Ужинали мы в великолепном зале, в котором пол украшала причудливая мозаика. В очаге уютно потрескивал и плясал огонь, прогонявший осенний холод. Филипп приказал, чтобы Александр не раскрывал инкогнито даже перед хозяином дома, поэтому царевич и его безбородые приятели были представлены просто как знатные молодые люди. Имя Александр среди македонцев пользовалось почетом, и называть царевича иначе не было необходимости. Македонская знать, а особенно молодежь, обычно сносно владела аттическим диалектом. Филипп позаботился и об этом.
Услышав от Аристотеля имя Александр, Эсхин внимательно взглянул на царевича, однако ограничился несколькими словами - как и знакомясь с остальными.
За столом разговаривали о Димосфене.
- Он поверг народ в военную лихорадку, - с расстроенным видом сказал Эсхин. - Люди ходят слушать его, словно в театр; еще бы, Демосфен дает превосходные представления. И всякий раз, когда он кончает говорить, слушатели готовы немедленно браться за оружие и идти в бой против Филиппа.
Аристотель качал головой, на челе его лежала тревога.
- Но Афины уже воюют с нами, - объявил Александр.
- Чисто официально, - ответил Эсхин. - Пока афиняне довольствовались тем, что предоставляли другим возможность воевать за свои интересы. Афины выставили против Филиппа свое серебро, но не войска.
Я вспомнил, что некогда был одним из наемников, нанятых за афинское серебро.
- А как насчет кораблей? - заметил Птолемей. - Ведь Афины используют против нас свой флот.
- Но безуспешно, - хвастливо возразил Александр. - Скоро у них не останется гаваней к северу от Аттики.
- Поговаривают, - мрачно проговорил Эсхин, - о заключении союза с Фивами.
- С Фивами?!
Сидевшие за длинным столом гости зашевелились.
- Самая лучшая армия, если не считать македонской! - вырвалось у Гефестиона.
- Их Священный отряд никогда не знал поражений, - напомнил смуглый Неарх.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
