За томиками Лорны Уорвик шла коллекция романов Джейн Остин — впечатляющее собрание, включавшее по три экземпляра каждого названия, все разных издательств. Рядом — документальные книги, имеющие отношение к великой писательнице: биографии, исторические исследования эпохи, подборка писем и новейшие аналитические статьи о ее творчестве.
«Да здесь арсенал, достойный истинной джейнитки!» — подумал Адам, доставая с полки сборник писем.
— Удивительные у нее послания, правда? — раздался рядом голос Кей.
Адам от неожиданности резко обернулся — хозяйка уже стояла на пороге. Она распустила волосы, и они легкими волнами струились по ее плечам. Адаму вдруг захотелось подойти и коснуться их. Джинсы Кей сменила на длинное розовое платье с бордовым жакетиком.
— Я от них без ума, — добавила она. — У нее отменное чувство юмора. И она большая озорница — как и полагается младшей сестренке.
Адам кивнул, поймав себя на том, что разглядывает Кей безумными глазами.
— А у вас есть младшие сестры?
— Нет, — ответила Кей, и улыбка исчезла с ее лица. — Ни братьев, ни сестер. Я одна.
— Наверное, скучно было расти в одиночестве? — предположил Адам.
— Зато у меня были книги, — возразила Кей. — Мои выдуманные семьи.
— И у меня.
— Вы тоже были один в семье?
— Вероятно, потому я и стал писателем. Все время выдумывал для себя другие семьи.
— Кажется, все одиночки склонны прятаться в собственные фантазии, — улыбнулась Кей.
— Согласен. Но это не самое плохое место.
— Да, — подхватила Кей, — особенно когда все достанет…
Она закусила губу: вовсе не собиралась откровенничать с Адамом, но что-то в нем располагало к искренности.
— Ну что, едем в Апперкросс? — Кей поспешно сменила тему, не желая рассказывать о своем прошлом постороннему человеку.
— Безусловно!
Адам устремился в прихожую и схватил с вешалки куртку.
Дождь прекратился, но небо по-прежнему затягивали сизые тучи с лиловым отливом, а неспокойное море словно замышляло что-то недоброе.
— Ух ты! — удивилась Кей. — Никогда еще его таким не видела.
— Привыкнете, — заметил Адам. — Зимы на побережье довольно суровые.
— Кажется, мы всегда представляем себе подобные места в солнечную погоду и с толпами туристов.
— В том-то и преимущество зимы. Туристы разъезжаются по домам, и все здесь принадлежит только местным жителям.
— Вы разве не любите туристов? — не поверила Кей.
Они дошли до конца Морского променада и пересекли улицу в направлении к автостоянке.
— Джейн Остин ведь тоже была туристкой, и, если бы она не приехала однажды в Лайм, вы бы не смогли написать свой сценарий и по нему никогда бы не сняли фильм.
— Разумеется, — усмехнулся Адам, — но туристы туристам рознь. Я против тех, кого посещение Лайма не вдохновляет на создание литературных шедевров.
Адам нашел среди множества машин свою. Это оказался старенький «вольво», на заднем сиденье которого обнаружилась пара видавших виды резиновых сапог. «Вольво» тоже знавал лучшие дни — и Адам не собирался это скрывать.
— Извините за шерсть на сиденье, — предупредил он, занимая водительское место рядом с Кей. — Меня тут просили присмотреть за одной немецкой овчаркой, и она чертовски линяла. Даже хуже, чем мой кот.
— У вас есть кот? — удивилась Кей.
— Сэр Уолтер. Назван по отцу Энн Эллиот, потому что он страшный сноб и все время задирает передо мной свой розовый нос.
Кей засмеялась:
— Хотелось бы мне познакомиться с ним!
Адам едва не поперхнулся. Обычно с женщинами все получалось гораздо сложнее. Они сами никогда не напрашивались к нему в гости. Если бы он раньше знал, что для этого нужно просто упомянуть о своем коте, он бы давным-давно воспользовался этим приемом. Кто бы мог подумать, что почтенный Сэр Уолтер все это время не зря лакал свое молоко?
— Но сначала в Апперкросс!
Дорога из Лайм-Реджиса в Маршвудскую долину оказалась довольно живописной. Непогода осталась где-то позади, на побережье, но вид у Терезы был по-прежнему удрученный. Джемма украдкой посматривала на нее, пытаясь угадать, какие же эпизоды они будут снимать сегодня. Небо оставалось хмурым, по нему неслись огромные тучи, словно зловещие призраки. Непохоже, что сегодня им удастся что-нибудь снять на натуре.
Джемма мельком взглянула на Бет и Софи. Обе шутили о чем-то, и Софи заливалась смехом. Джемма от души ею восхищалась: Софи всегда веселилась, и, казалось, ей все нипочем.
«Вот бы мне так, — размышляла Джемма. — И почему только я постоянно тревожусь? Почему не могу просто смотреть в окно и наслаждаться видами или рассказывать глупые анекдоты? Почему у меня внутри все дрожит?»
Она подумала, не достать ли вязанье, чтобы успокоить нервы, но на извилистой дороге ее спицы превратились бы в холодное оружие, а Джемме вовсе не хотелось рисковать ничьим здоровьем, даже этой несносной Бет.
Тереза рявкала в телефон на какого-то бедолагу. Джемма закусила губу. Какое счастье, что она актриса! Других своих подчиненных, в отличие от актерского состава, режиссер держала в ежовых рукавицах. И только Оли, как ни странно, постоянно доводил ее до белого каления. Джемма знала, что это не первый их совместный фильм, и не раз изумлялась, зачем они согласились продолжать сотрудничество, если терпеть друг друга не могут. Впрочем, возможно, это один из тех необъяснимых тандемов, где любовь к искусству важнее личных взаимоотношений. Оба понимали, что совокупными усилиями они создают нечто сродни магии, поэтому мирились с любыми сопутствующими процессу осложнениями.
Убедившись, что никто на нее не смотрит, Джемма незаметно достала из сумки сценарий. Он успел порядком поистрепаться — уголки страниц загнулись, а корешок износился, но Джемма без труда отыскала сцены, относящиеся к предстоящим съемкам. Она с беспокойством забегала глазами по строчкам — не сказать, чтобы совершенно незнакомым, но похожим на полузабытое сновидение, — и ее сердце учащенно забилось. Джемма чувствовала, что еще не совсем готова. Ей хотелось — нет, непременно нужно было — хоть немного отсрочить съемки. Но не успела она одолеть и трех страниц, как микроавтобус притормозил и свернул на длинную аллею. Между стволами мелькнуло пастбище с овцами. Еще один поворот, и они увидели потрясающе красивый дом.
Образцовый якобинский особняк Марлкоум тянулся вдоль безупречной лужайки, словно спящий дракон. Он был построен из великолепного охристого камня, огромные многостворчатые окна и замысловатые дымоходы навевали мысль, что в доме обитает не меньше трех привидений. Над лужайкой проворно носились ласточки, а по подъездной аллее с чванным видом неторопливо прохаживался павлин.
