году старостой. После осторожных расспросов Бёрка Северус выяснил, что Кранк — именно такое имя он впоследствии дал ворону — был обнаружен в пустом закрытом классе на втором этаже. Птица пыталась взлететь, но ничего не вышло. После поимки ребятами Кранк начал верещать «Снейп!», и Бёрк решил, что это фамильяр Северуса.
Отказываться от такого необычного и любопытного животного Северус не стал, тем более, раз принесли. У него мало что было своего, принадлежащего только ему, да и «фамильяр» звучало солидно. Конечно, в девяти случаях из десяти, происходящих в его жизни, были замешаны подлые «Мародёры». С них бы сталось зачаровать птицу, чтобы та выкрикивала гадости, или даже сделать живую навозную бомбу. Он проверил ворона на трансфигурацию и чары, ничего подозрительного не обнаружил, но всё равно было неспокойно, поэтому «фамильяра» Северус поместил в клетку-переноску для совы, которой дал попользоваться Эйвери.
Северус надёжно запер клетку и заодно потренировался в наложении других чар.
Кранк был не дурак пожрать, а ещё пытался говорить, поэтому Северус после некоторых раздумий убрал заглушающие звуки чары, чтобы ворон слышал голоса и учился им подражать и повторять фразы. Иметь говорящего ворона было бы ещё престижней. Полог тишины возвращался на клетку только на ночь, чтобы Кранк не мешал спать соседям. Мальсибер и Эйвери против питомца не возражали, тем более, что тот затихал, когда они были в комнате, и бурно реагировал только на еду или Северуса. На пятом курсе после того случая с Люпином-оборотнем, когда Северус так надолго попал в Больничное крыло, Эйвери и Мальсибер стали часто сопровождать Северуса, например, до библиотеки или до Большого Зала. Соседи не были в полном смысле его друзьями, но по учёбе он им помогал, и, видимо, парни поняли, что если он снова так надолго загремит на койку госпиталя, это плохо и для них самих. Северус так же молчаливо не возражал против поддержки и какого-то численного превосходства. Всё же трое на четверо — это не один против четверых. Правда, «Мародёры» со своими шакальими замашками ни разу не напали на него, когда он был не один.
После того случая с оборотнем Северус возненавидел полнолуния и старательно и чётко отслеживал фазы луны. Впрочем, это и так было необходимо хорошему зельевару. Например, на двадцатый лунный день желательно собирать цветущие травы, в этот день они набирали наибольшее количество магических свойств. Пятый лунный день был днём единорога, и все лечебные зелья, особенно с ингредиентами этого животного, получались на треть мощнее. А на двенадцатый лунный день лучше вообще воздержаться от зельеварения: большинство зелий свернётся. Впрочем, то же полнолуние, проходящее с четырнадцатого по шестнадцатый день, тоже сильно влияло: в сложные зелья необходимо было добавлять лунную воду, чтобы сбалансировать реакцию ингредиентов, и всё равно что-то получалось лучше, а что-то, как ни старайся, выходило только на уровне «приемлемо», но не «превосходно».
Сентябрьское полнолуние наступило восьмого, в среду, но уже с седьмого числа Люпина не было на занятиях. Новый староста Гриффиндора в очередной раз «заболел». А вместе с ним «заболели» и его приятели, являясь на учёбу сонными и вялыми после ночных похождений. Блэк так и вовсе нагло прогуливал, явно попросту отсыпаясь. Ну, конечно, «мы аристократы, нам всё можно». Впрочем, Северусу было глубоко плевать на старшего Блэка и его привычки особ королевской крови. С некоторых пор его захватила совсем иная идея.
Переход на шестой курс означал, что Северус, как старшекурсник, теперь может посещать отдел Запретной секции библиотеки. И за прошедшие две недели учёбы ему удалось найти почти всю необходимую информацию и доделать расчёты.
Он больше не хотел бояться оборотней. И решил сделать зелье защиты: антиликантропное, которое можно будет подливать оборотню, чтобы тот не превращался в жуткого монстра, точнее, превращаться-превращался, но оставался в человеческом сознании. Нечто вроде вынужденной анимагии.
Ещё с прошлого года Северус занялся изучением оборотней и прошерстил всю библиотеку в поисках информации. Особенно помогли изыскания Дамокла Белби, который вот уже лет двадцать работал в этом направлении. Северус даже смог втереться в доверие к мадам Помфри, которая его лечила, и уговорил её показать записи касательно Люпина. Как раз через школьную целительницу Северус и хотел опаивать оборотня: пусть даёт ему «лекарство» для уменьшения симптомов, глядишь, больше ни один любопытный студент не пострадает от невменяемого монстра, который разгуливает по окрестностям Хогвартса.
Если судить по книгам и изысканиям, многие учёные, целители и зельевары бились над лекарством против ликантропии, но не смогли решить эту задачу. Северусу было плевать на оборотней, у него не было подруги, которую укусил оборотень, или ребёнка, с которым приключилось подобное несчастье, он не был ограничен сутками до первой трансформации или чем-то подобным. Он и не хотел «исцелить» оборотня и превратить его в обычного человека: без него куча народу билась-билась и ничего не смогла. К тому же научно был доказан тот факт, что ликантропия, как и вампиризм, поражает все органы и меняет всё тело и органы на клеточном и магическом уровнях. Такое не лечится: убить гуманней.
Проблема была немного в другом. Даже имея на руках все расчёты и не сомневаясь, что всё получится, Северус не мог сварить это зелье: не было нужных и довольно дорогих ингредиентов, а также испытуемых. Вряд ли Люпин согласится побыть подопытным оборотнем для его экспериментов, даже если все необходимые ингредиенты Северус как-нибудь соберёт. Идти к Слагхорну — декану, который словно в упор не замечал его таланта, не хотелось до зубовного скрежета. С толстого упыря станется присвоить его зелье себе и…
— Снейп! Чё грустишь? — внезапно каркнул ворон.
— Я не грущу, я думаю, Кранк, — хмыкнул Северус, отвечая как будто заинтересованному фамильяру.
— Меньше думай, больше кушай, Снейп! — выдал целую фразу фамильяр, хитро сверкнув чёрным глазом.
— Да это просто ты меня объедаешь, — хихикнул Северус на своеобразный «диалог» с птицей.
Впрочем, любое животное, долго находящееся с волшебником, постепенно учится, становится умней и организованней. Те, кто выращивал почтовых сов, делились с ними магией, начиная со своеобразного высиживания яйца: были специальные амулеты для этого и особые переноски. Даже вскармливали птенцов сами заводчики. Потом обучали. В магазинах типа «Почтовые совы» продавали уже годовалых-полуторагодовалых особей. Всё это Северус узнал от одного студента с Рейвенкло, который приходился родственником мистеру Илопсу — владельцу торгового центра по продаже почтовых сов
