на Диагон-аллее. Теоретически, при желании из такой совы можно и фамильяра вырастить, если много времени с ней проводить, разговаривать, обучать и делиться магией. Впрочем, большинство волшебников просто отправляют сов на чердак или в совятню и пользуются их услугами при необходимости.
Если судить по некоторым признакам, то Кранк был совсем молодым вороном — точно меньше полугода. Возле головы пёрышки были ещё какими-то пушисто-ершистыми. А это могло означать, что птица не была специально обучена. Возможно, родители Кранка свили где-нибудь в стенах Хогвартса гнездо и от магии немного поумнели. Впрочем, вороны всегда считались умными птицами и без магии. «Снейп» — фамилия короткая и запоминающаяся. Вероятно, кто-то крикнул, а воронёнок запомнил.
— Что замолчал? — спросил Северус отвернувшегося в клетке Кранка. — Обиделся, что ли?
— Да! — гаркнул питомец. — Снейп!
— Ну, прости, прости, — Северус приоткрыл клетку и достал Кранка, который судорожно цеплялся за его руку длинными пальцами с когтями.
Крупный клюв, немного пока непропорционально вымахавший, напоминал о собственной выдающейся части лица, за которую Мародёры дразнили его «носатым ублюдком». Северус осторожно погладил клюв и горлышко Кранка, который нахохлился и пытался увернуться.
— Без нежностей, Снейп! — выдал питомец. — Заклюю, Снейп!
— Тебе так нравится моя фамилия? — усмехнулся Северус. При том, что ворон смог выговорить «без нежностей», он так и ни разу не сказал «Северус».
— Да! Снейп! — заявил Кранк.
Северус вздохнул. Нестерпимо захотелось показать своего фамильяра Лили. Поделиться этим угольно-чёрным задавакой, который очень быстро учился и почти вёл диалог. На которого он как будто был похож: такой же упавший из гнезда. Северус уже выяснил, что Кранк не умеет летать и только неловко вспархивает, при этом словно теряясь в крыльях. Ух, как Кранк верещал, когда Северус использовал парализующее, чтобы осмотреть тушку и крылья и убедиться, что все птичьи косточки целы. Даже новое слово моментом выучил: то самое «заклюю».
Да, Лили бы Кранк понравился, но вспоминать о том случае унижения перед всей школой Северусу было противно до тошноты. Летом он пытался поговорить с Лили, но, видимо, слишком сильно её обидел. А потом стало обидно и Северусу, так как на учёбе возле Лили теперь постоянно крутился Поттер и подруга вполне благосклонно принимала ухаживания этого придурка. Кто-то даже сказал Северусу, что сегодня они вместе собираются в Хогсмид.
— Сегодня суббота, я более-менее свободен, — сказал Северус питомцу. — Хочешь научиться летать?
— Летать? — переспросил Кранк.
— Пользоваться своими крыльями, — пояснил Северус, осторожно коснувшись чёрного оперения. — Быть настоящей птицей.
— Да! Снейп! — с явными одобрением и пониманием того, что ему предлагают, сказал Кранк.
— И зачем мне этот Хогсмид? — пробормотал Северус, подавляя тоску от мысли, что в деревушке у Поттера будет свидание с его Лили. — Что я там не видел, верно? Лучше с тобой позанимаюсь.
* * *
«Занятие по полётам» проходило довольно успешно. Северус взял метлу в кладовке. Ему не надо было чего-то сверхскоростного, так что подошёл и «Чистомёт».
Он посадил Кранка себе на плечо и пояснил:
— Сейчас мы с тобой поднимемся повыше. Понаблюдаем за птицами, а потом ты сам полетишь, я тебя поддержу магией и буду страховать в полёте. Договорились?
— Да! Снейп! — подтвердил Кранк, с интересом слушающий его размышления и план.
Конечно, не всё получилось с первого раза. Но через час совместных полётов Кранк перебрался на край древка и сам раскрывал крылья, делая вид, что летит. Трусливая птица ни в какую не хотела отрываться от метлы или Северуса, опасливо поглядывая на землю. Хотя Северус для облегчения понимания питомца, памятуя, что животные учатся на примерах своей стаи, трансфигурировал из подходящего камня почти копию Кранка, заставляя летать, приземляться и махать крыльями.
— Ну, всё, ты должен был привыкнуть к высоте. Теперь потренируем полёт и посадку, — решил Северус. — Я отпущу тебя в небе и приземлюсь, ты должен будешь тоже сесть на землю. Или мне на руку, как получится. Хорошо, Кранк?
— Хорошо, Снейп! — заявил ворон.
Северус подбросил Кранка и быстро спикировал на землю. Не ловец, конечно, но тоже кое-что. Он наблюдал, как его ворон машет крыльями, замерев в воздухе, потом поймал поток, сделал круг и начал снижаться.
— Осторожней! Не спеши! — заволновался Северус, доставая палочку, чтобы в случае чего поймать осмелевшего фамильяра.
— Ого, что это тут у нас? — внезапно раздался возглас знакомым противным голосом.
Северус вздрогнул и затравленно оглянулся, вставая в боевую стойку.
— Какие люди и без обычной охраны? Ах да, Мальсибер и Эйвери развлекаются в Хогсмиде… Ну что, как дела, Нюниус? — спросил Поттер.
Северус не особо переживал за себя: отобьётся, не впервой, тем более с Поттером, Петтигрю и Люпином не было Блэка, который был самым сильным магом из всех. Просто была уверенность, что у подлых гриффиндорцев ничего не дрогнет поиздеваться над его фамильяром, а то и убить ни в чём не повинную птицу просто так. Поэтому нельзя было даже на секунду отвлечься и отвести взгляд, чтобы посмотреть, как там Кранк.
— Было совсем неплохо, пока не появилась ваша шайка, — ответил Северус на вопрос о делах.
Очень хотелось, чтобы Кранк не вздумал кричать и привлекать к себе внимания, а ещё лучше — пока улетел куда-нибудь подальше.
Часть 1. Глава 11. Друзья-товарищи
11 сентября 1976 г.
Шотландия, Хогвартс
Сергей летел. И это ощущение было просто потрясающим! Сам! На собственных крыльях, как какой-нибудь мифический Икар! Ради такого даже стоило потерпеть столько дней в клетке Снейпа.
Да… Когда Сергей думал, что приключение с превращением надолго не затянется и он всё равно найдёт способ сбежать, то явно не брал в расчёт хитрость и продуманность слизеринцев. День сменялся днём, прошло полнолуние, а чары на клетке и не думали убирать. Одно было хорошо: Снейп голодом не морил, приносил много мяса, позволяя наклёвываться от пуза. Ну, а что ещё было делать? Впрочем, довольно быстро Сергей заметил, что в теле ворона берут вверх животные инстинкты, и человеческое сознание постоянно пытается соскользнуть куда-то в глубину. Он очень боялся, что останется в этом теле навсегда,