Но в этот момент они все начинают рыдать, потому что, как они мне сказали: «Мы все были ангелами Воли Божьей, т. е. Лучами, а теперь мы уже почти потеряли это, потому что Зло слишком глубоко проникло в нас. Борьба между Злом и Богом еще не закончилась, и чтобы пришло Царство Божье на землю, надо быть невинным. Мы стараемся, насколько это возможно. Но люди на всей земле уже совсем не такие. И для них настал момент вернуться к полной невинности. Потому что все создано солнцем и создано таким, как оно, и все сделано вот так», — сказали мне эти жрецы, делая жесты и принимая позы, характерные для Религиозного Танца, самого необыкновенного из всех, которые я когда-либо видел.
Среди этих знаков было Крестное Знамение, такое, как его делают католики, а также бесконечное множество других жестов.
Все это я уже рассказывал в своих рукописях и попытаюсь на днях написать заново.[53]
В ожидании этого примите мои самые теплые чувства и наилучшие пожелания.
Антонен Арто.
Психиатрическая больница,
1, ул. Вье-Санс,
Родез,
Авейрон.
P. S. — Передайте мои наилучшие пожелания Роберу Годе, которого все это особенно интересует.
Доктору Гастону ФердьеруРодез, 11 декабря 1943 г.[54]
Дорогой доктор и дорогой друг,
Я написал Жану Полану, чтобы он прислал мне один экземпляр «Нувель Ревю Франсэз» за август 1937, где напечатано «Путешествие в страну Тараумара», чтобы пересмотреть его в плане стиля и, таким образом, присоединить к остальному, ибо окончание рукописи «Путешествия в Мексику» потеряно. Впрочем, «Путешествие в страну Тараумара» — полное, такое, как оно напечатано в НРФ. Дополнительный текст, о котором вам говорил Анри Паризо, на самом деле относится к «Путешествию в Мексику» и представляет собой рукопись объемом около двухсот страниц, написанных в Париже между ноябрем 1936 г., датой моего возвращения из Мексики, и августом 1937, моим отъездом в Ирландию. Вы знаете, что я был брошен в тюрьму в Дублине, провел там 6 дней, затем депортирован во Францию, безо всяких объяснений был сразу же интернирован в Гавре, как только ступил на французскую землю, и, безо всякого медицинского освидетельствования, перевезен из Гавра в Руан, из Руана в Святую Анну, из Святой Анны в Виль-Эврар, из Виль-Эврара в Шезаль-Бенуа, и, наконец, из Шезаль-Бенуа попал сюда. Все мои вещи были со мной, и я не знаю, куда они пропали, потому что в последний раз я их видел при выходе из тюрьмы в Дублине, где управляющий Сото сам передал их мне из рук в руки. Чтобы заново написать «Путешествие в Мексику» и полностью его закончить, мне потребуется теперь около года. Потому что к рукописи в 200 страниц, написанной в Париже между ноябрем 1936 и июнем 1937,[55] нужно добавить еще около пятидесяти страниц, чтобы довести работу до конца. И есть одно обстоятельство, которое вы понимаете так же хорошо, как я, поскольку вы всегда делали все, чтобы смягчить мое заточение: чтобы писать, надо быть свободным. То, что я потерял, было не для всех, но я хочу добавить несколько страниц к «Путешествию в страну Тараумара», потому что индейские Жрецы Солнца, которые исполняют Ритуал Тутугури, дали мне на своем жреческом собрании некоторые объяснения, о которых я не сказал в тексте, вышедшем в НРФ, и я собираюсь о них написать.
«Земля вращается, — говорят они, — но это солнце движется и увлекает ее за собой. А они, жрецы Тутугури, являются Лучами Солнца, приходящими каждое утро подтолкнуть землю, чтобы заставить ее вращаться и двигаться вперед. И надо видеть, как они прыгают и рассыпаются по четырем сторонам света в тот самый миг, когда появляется солнце, и бросаются затем на землю, в точности повторяя его лучи. Потому что, как жрецы индейского сознания, они отвечают за эти лучи и для лучей надо выкопать углубление в сумерках пространства. Говорят, что из преданий и инстинктивно они знают, где должно пройти Солнце, чтобы человеческая душа стала счастливой, и Он сам однажды сказал это их отцам, еще до того, как появился человек».
Тогда я их спросил, что же представляли собой их отцы, если человек еще не был создан.
«Наши отцы, — ответили мне, — были его самыми близкими лучами, не созданными, но рожденными. Первыми слогами Слова Божьего. А Солнце — это и есть то Слово, его Глагол, наконец».
Итак, Глагол Божий — это Иисус-христос для христиан, Его Сын. Тогда индейским жрецам показали репродукцию Плата святой Вероники, на котором был запечатлен образ Иисуса-христа. Они с почтением приблизились и долго его разглядывали, затем собрались вместе и с необычайным оживлением принялись совещаться. Я не слышал их разговор, но видел, как они дрожат и опускаются на колени, при этом правой рукой делая знак, который был не чем иным, как все тем же Крестным Знамением. Впрочем, вы должны помнить, что круглая площадка, предназначенная для Ритуала Тутугури, с восточной стороны была ограничена шестью деревянными крестами.
Наконец они поднялись, подошли ко мне и сказали, что Образ, который был запечатлен на Плате святой Вероники, был, бесспорно, образом Духа, который руководил ими, т. е. Образом Иисуса-христа.
Это откровение в свое время очень обрадовало Анри Гуарана, французского посланника в Мексике, когда я рассказал ему об этом по возвращении в Мехико.
И только после этого я смог присутствовать при всех других танцах тараумара и, в частности, при Танце Пейотля, называемого «Сигури», ибо Жрецы Тутугури с помощью знаков передали необходимые распоряжения всем своим.
И для управления этим Духом они мне дали указания, чрезвычайно замысловатые, а чтобы мне легче было понять, нарисовали посохами на земле знаки, которые находят на всех пирамидах Мексики и из которых я узнал два или три, потому что уже видел их на Пирамиде Тенайука, или Пирамиде Змей, стоящей у самых ворот Мехико.
Вот то, что я хотел бы добавить к моему «Путешествию в страну Тараумара».
Дорогой друг, примите мою признательность за то, что вы не перестаете поддерживать меня в моих трудах.
От всего сердца ваш -
Антонен Арто
КОММЕНТАРИИ
Тексты, которые собраны под общим названием «Племя Тараумара», охватывают период почти в двенадцать лет, потому что глава «Меченая Гора» была написана в Мексике примерно в октябре 1936 года, а «Тутугури» — 12 февраля 1948, то есть почти за месяц до смерти Антонена Арто. «Ритуал Пейотля у индейцев тараумара», написанный в Родезе в конце 1943 года, появился в журнале Марка Барбеза только в 1947 г. Тем временем в коллекции «Золотой Век» (издательство «Фонтэн»), в сентябре 1945 вышла книга «Путешествие в страну тараумара». В мае 1947, когда только что вышел номер журнала «Арбалет», в котором были напечатаны «Ритуал Пейотля у тараумара» и «Шалтай-бол-тай, антиграмматическое покушение на Льюиса Кэрролла» (переложение главы VI «Алисы в зазеркалье»), Антонен Арто предлагает Марку Барбеза выпустить некоторые из этих текстов в виде брошюр. Цикл «Тараумара» он представлял себе в виде трех брошюр:
1. «В стране индейцев тараумара»;
2. «Ритуал Пейотля»;
3. «Ритуал Солнца» (этот текст еще только планировался).
10 июня Марк Барбеза сделал контрпредложение: вместо нескольких брошюр издать одну книгу, где будут собраны все тексты, относящиеся к племени тараумара. Эта идея понравилась Антонену Арто, и 22 июня 1947 года он подписал с Марком Барбеза договор на издание книги, название которой будет уточнено позднее и в которую войдут следующие главы: «Меченая Гора», «Ритуал Солнца», «Танец Пейотля», «Ритуал Пейотля». Арто предполагал, что издание будет иллюстрированным, т. к. одной из статей договора было оговорено, что он передает издателю книгу для иллюстрации.
Только в октябре 1947 года Антонен Арто пишет «Ритуал Солнца», главу, которую он называет в то время «Тутугури, Ритуал черного Солнца». Он сразу же посылает ее Марку Барбеза, но этот первый вариант был включен в радиопостановку «Покончить с божьим судом» (см. примеч. 16). 12 февраля 1948 г. Арто пишет второй вариант «Тутугури», который он посылает своему издателю вместо предыдущего.
По словам Марка Барбеза, решение поставить «Ритуал Пейотля у тараумара» в начале книги принадлежит Антонену Арто, также как и общее название «Тараумара». Расстановка текстов в книге, безусловно, нарушает хронологию, но Антонена Арто больше беспокоило соотношение текстов между собой и, возможно, он хотел, чтобы его первоначальный текст 1936-37 гг. оказался как бы в рамке текстов, написанных в Родезе или по выходе из него. После того, как он расположил тексты для книги «Театр и его Двойник», его заботил порядок более важный, чем последовательность дат.
