— А что? — возразила я. — Здорово красиво. Он за роялем вечером сидит, ты поешь романсы, а вокруг гости млеют и горничная в белом фартуке…
— Наташка, ты опять! — зашипела Галка. — Нашла повод для юмора!
— Да ладно тебе! — вступилась за меня Елена. — Ведь действительно бред. Но если мама что-то забирает себе в голову… А тут — Павлик. Да, хороший, да, порядочный, но — не нашего круга. И все, и хоть умри!
— Но вы же поженились, — опять ничего не поняла я. — Значит, твоя мама уступила?
— Она уступит, как же! — хмыкнула Елена. — Просто должен был родиться Максимка, а мама — гинеколог, про аборты все знала, точнее про их последствия. Согласилась, но сильнее любить от этого Павла, конечно, не стала. Хотя он тут и не при чем…
— Новое дело! — ахнула доселе невозмутимая Галка, обернувшись на Елену. — Значит, Павел вовсе и не…
— Смотри на дорогу, умоляю! — чуть ли не взвизгнула Елена. — Угробишь же нас! Не при чем в том смысле, что я сама во всем виновата. Я настояла, чтобы, ну… А Павел-то не железный, да и молодые мы были. Я решила, что все равно выйду замуж за Павла, как бы там мама к нему ни относилась, ну, словно наперекор ей. Она меня отговаривала, а я ребенком прикрылась, знала, что тут она отступит. Что ж, получилось по-моему, да и Павел меня любил и поддерживал…
Я открыла было рот для следующего вопроса, но Елена меня опередила.
— Ты, наверное, хочешь спросить, почему разошлись, если такая любовь была? Да по моей глупости, наверное. Когда Максимка родился, начались все эти пеленки, бутылочки, бессонные ночи… Я была уже студенткой, училась на первом курсе медицинского, там жизнь после лекций бьет ключом, а мне нужно домой — к мужу и ребенку… Права была мама, не готова была я ещё тогда к семейной жизни. Раз ссора, два скандал. Мама не выдержала, настояла, чтобы к Максимке взяли няню. Я обрадовалась, а Павел — на дыбы, говорил, что я плохая мать, что он не допустит, чтобы его ребенок был вроде как сиротой при живых родителях, что не надо никаких нянек… А я и правда была тогда мать — никакая. Девчонка девчонкой. Все пришло потом, позже, когда я повзрослела. А Павел на своей работе сутками пропадал, домой практически только ночевать приходил, да и то — не всегда. А мне — скучно, мне — обидно, у меня кавалеры появились, из института домой провожали. Кончилось все, конечно, скандалом, причем, к сожалению, вмешалась мама и сказала Павлу все, что она о нем думала. Что он мне — не пара, что нам лучше расстаться, а я ещё молода, снова выйду замуж за достойного человека и пусть уж тогда Максимка его своим отцом и считает, незачем травмировать ребенка папашей-милиционером… Конечно, Павел в тот же вечер собрал свои вещи и хлопнул дверью. С тех пор мы с ним виделись только один раз — в суде, при разводе. От алиментов я отказалась, так мне мама посоветовала, у неё были свои представления о порядочности и гордости. А вот относительно меня она ошиблась: Максим так и вырос без отца, не получалось у меня с замужеством.
— Максим знает, кто его отец? — поинтересовалась я, чувствуя, что у меня предательски пощипывает в носу. Особой сентиментальностью я никогда не грешила, но на сей раз мне было безумно жаль и Елену, и, разумеется, Павла.
— Когда он подрос, я сочинила трогательную историю, что его папа геройски погиб при выполнении служебного долга. Как ты, Наташа, говоришь, здорово красиво, да только бессмысленно: мальчишке был нужен живой отец, а не легенда о нем. Павлу же мама раз и навсегда запретила видеться с сыном: сказала, что это травмирует детскую психику. А я… не возражала. Мы ведь с Павлом прожили меньше года. И надо же было вдруг встретиться, да ещё вот так… сейчас…
Елена замолчала и мне показалось, что в глазах её блеснули слезы. Галка по-видимому тоже что-то заметила в зеркальце над лобовым стеклом и дипломатично перевела разговор на другую тему:
— Наташка, давай вспоминай, что ты вчера увидела на даче? Я имею в виду — странное. Тебя же что-то удивило, так?
— Удивило то, что дом заперт, а по саду все разбросано, как будто тетя Таня куда-то ненадолго отлучилась. Но мы там были почти четыре часа… Все окна без штор, то есть шторы не задернуты. А потом Елена сказала, что обязательно должна была быть записка, куда ушла. А записки не было. В общем — странно.
— А если действительно — несчастный случай? Ну, упала, ногу сломала — тьфу, тьфу, тьфу! — соседи отвезли в больницу, дом заперли… — в голосе Галки звучало явное сомнение.
— Не сходится, — подала голос Елена. — Надо знать маму. Она бы обязательно заставила кого-нибудь мне позвонить. В больнице бы не успокоилась, пока не добилась бы этого. Если только без сознания… Но ближайшие наши соседи уезжают с дачи в начале сентября. Разве что задержались из-за хорошей погоды. Хотя, все могло измениться. Я на даче практически не бываю — некогда. День работаю по двенадцать часов, следующий день — дела всякие…
В Белых Столбах со вчерашнего дня ничего не изменилось. То же яркое солнце освещало начинающие желтеть деревья и крыши домов. Та же тишина, прерываемая время от времени шумом проходящих вдали поездов. И по-прежнему запертый дом тети Тани, крыльцо которого уже слегка занесло опавшей листвой.
— Может, все-таки в Москву уехала? — нерешительно спросила я.
Елена покачала головой.
— Тогда были бы задернуты все шторы, и внизу, и наверху. А окна не завешены. Боюсь, что мама там…
Галка вмешалась как всегда решительно:
— Не гони волну. Смотрели же Павел с Андреем вчера — никого в доме нет. Давай откроем и посмотрим. Запасные ключи у тебя с собой?
— Да, — тихо ответила Елена и полезла в сумочку.
Замок тихо щелкнул и дверь отворилась. Мы столпились на пороге, боясь войти и увидеть самое страшное. Но в доме было пусто и, как всегда, чисто. Первое, что бросалось в глаза прямо от двери — это спинка большого старинного кресла, стоявшего напротив телевизора рядом с журнальным столиком.
— Не создавайте толпы, — буркнул Павел. — Андрей, Алена, пойдемте в дом. А вы, девочки, погуляйте, погода хорошая.
Галка послушно, точно робот, повернулась и пошла в сад, увлекая за собой Милочку. А я дернула Андрея за рукав и прошипела:
— Если ты меня сейчас выгонишь, никогда этого не прощу.
Зашипела так, что не то что гадюка — кобра бы обзавидовалась. Андрей беспомощно посмотрел на Павла, тот дернул плечом и махнул рукой:
— Только ничего не трогай и не путайся под ногами.
Тут уж я вообще зашлась в приступе праведного гнева:
— Будто я сама не знаю, как себя надо вести! Столько детективов перевела, уже сама их пишу, а вы хотите лишить меня возможности увидеть все на месте… Конечно, женские занятия…
— Кончай детский сад! — жестко сказал Павел. — Ты забываешь, где и с кем находишься. Никто не умаляет твоих профессиональных качеств, но сейчас не до них, право же. Алена, давай потихоньку двигаться. Рассказывай все по порядку. Значит, твоя мама обычно сидела в этом кресле спиной к двери. Тогда почему дверь не запиралась — ведь не видно, кто входит в дом. Неужели нельзя было его переставить, если живешь с дверьми нараспашку?
— Она очень любила это кресло. Его-то можно было переставить, но телевизор можно было установить только там, где он сейчас находится. Тут же везде окна, свет падает на экран, а мама говорит, что он от этого портится. Ну, и…
Елена замолчала и беспомощно развела руками.
— Ну, допустим. Смотри дальше: что-нибудь в комнате изменилось? Пропало или наоборот появилось?
Елена стояла неподвижно и дрожала. Было видно, что она никак не может взять себя в руки и сосредоточиться. Впервые я видела, чтобы она потеряла контроль над собой, да ещё так серьезно.
— Алена! — чуть повысил голос Павел. — Я все понимаю, но помоги же нам. Тебе глаз ничего не режет?
— Вязание не на месте, — обрела наконец голос Елена. — Оно валяется на полу возле кресла. Когда мама смотрит телевизор, она всегда вяжет.
На мой взгляд ничего чрезвычайного в положении вязания не было и мне показалось, что и Павел не счел это странным.
— Видите журнальный столик около кресла, — пояснила Елена, видя наше недоумение. — На нем корзинка для вязания. Если мама не вяжет, вязание лежит в корзинке. Она безумно педантична в мелочах, мы из-за этого иногда даже слегка ссорились.
— А просто так телевизор она никогда не смотрит? Прости за этот допрос, но я не помню привычек Татьяны Георгиевны.
— Нет. А светлое время дня предпочитает проводить на участке. Копается там с утра до вечера, если, конечно, не проливной дождь.
— Вязание валяется так, как будто бы его уронили, — не выдержала я. — Вон даже клубки разлетелись в разные стороны.
Андрей строго глянул на меня и я прикусила язык. Обещала же!
Елена обошла вокруг кресла и подошла к телевизору.
