Лошадка, хоть и выглядела настоящим чучелом, оказалась поумнее иного человека: стоило всем покинуть телегу, и животина тотчас начала перебирать кривыми ногами, преодолевая мостик. Витя шёл рядом и медленно поглаживал скотинку по спутанной гриве. Изредка парень посматривал назад, и его брови приобретали тенденцию выстраиваться домиком. Странно.
– Какой-то лесок начинается, – заметила Ната и похлопала Пашу по плечу. – Как ты, доходяга?
– На букву Х, но не хорошо, – с кислой ухмылкой откликнулся тот, – всё то же дерьмовое ощущение пустоты внутри. Словно меня высосали огромные комары.
– А потом инопланетяне захавали моск, – заметила Галя. – Будете знать, как запихиваться всякой дрянью. Вот, посмотри на меня: сутки не кушаю, бодра и свежа, как персик!
– Угу, а кто жаловался на приступ опустошения? – хмыкнула Оля и отпустила болтунье лёгкий щелбан. – Или как ты это назвала: единение с пустотой.
– Загадочно, – согласилась Наташа и нахмурилась.
Мы с Ильёй переглянулись: похоже непонятная фиговина произошла с каждым из нас. Может, всё-таки дело не в еде? Какой-нибудь вирус? Нужно быстрее попасть в людные места.
Лесок начинался почти сразу за речушкой. Чахлые невысокие деревца постепенно сменялись рослыми великанами с мощной морщинистой корой, напоминающей броню тяжёлых рыцарей. Откровенно говоря, я затруднялся в идентификации встреченных растений. Впрочем, из меня такой биолог…
– А чего это мы раньше не наблюдали всего этого безобразия? – осведомилась Галька, запрыгивая на повозку. – Нехилый такой лесочек! Прям Красной Шапочкой себя ощущаю.
– Потому как он в ложбине находится, – не поворачиваясь, пояснил Витя, занявший водительское место, – тут имеется небольшой спуск, его издалека не видно. А…
– Ух ты, какая штука! – перебила его девушка. – Красиво!
Мы уставились на покосившийся указатель с большими квадратными буквами, слагающимися в название «Лисичанск» и рисунком лисы опирающейся передними лапами на букву Л. Чернобурка, обнажившая клыки в злобном оскале, была нарисована великолепно. Особенно впечатляла человеческая голова, которую животное держало зубами за волосы. Наверное, сюда занесло каких-то местных художников-хулиганов.
– Злобная такая лисичка, – Оля передёрнула плечами. – Прям в дрожь бросает!
– Готично, – ни к селу ни к городу добавил Витя. – Это ж надо: посреди леса всякой херью страдать.
Все уже заняли свои места, кроме меня. Вдруг, раздвинув ветки ближайших кустов, к дороге бесшумно вышел невероятно высокий и такой же необычайно худой человек в зелёном костюме и высоких, до колена, сапогах. На поясе висел широкий нож в кожаных ножнах, а над плечом торчал деревянный приклад. Длинные седые волосы, собранные в неряшливый хвост, болтались за спиной, а костистое лицо покрывала сизая щетина.
Незнакомец с интересом, но без враждебности, оглядел нашу компанию, а потом тихо осведомился, ткнув пальцем в повозку:
– Вдовы Селезень?
– Как бы это объяснить… – начал я и застопорился.
Пока в голове вертелись варианты объяснения, человек махнул рукой: езжай, мол. Ощущая облегчение, я запрыгнул на телегу и вдруг услышал за спиной странные звуки: незнакомец тихо смеялся, прикрывая тонкие губы огромной ладонью. Продолжая посмеиваться, он повернулся и растворился среди ветвей.
Все переглянулись. На лицах большинства было написано откровенное недоумение. В этот момент из кустов донёсся удаляющийся взрыв сдавленного хохота: очевидно, зелёный человек знал какую-то смешную шутку, понятную лишь ему.
– Это чего было-то? – спросила Галя и хихикнула. – Местные наркоманы?
– Не знаю, – угрюмо бросил Витёк, – и не собираюсь выяснять. Поехали быстрее, пока он не вернулся и не привёл своих дружков. Полиглоты херовы!
Последние замечания нашего товарища вызывали у меня неосознанную тревогу: казалось, они не имели никакого отношения к происходящему. Может, у парня начала слегка протекать крыша? В принципе, немудрено, после такого-то утра! Однако в одном он был прав: задерживаться здесь не стоило.
К счастью, это оказалось нашей единственной встречей, и весь последующий путь по лесу мы лицезрели только кусты, деревья, и кое-какую местную фауну. Любопытные белки, став на задние лапки, наблюдали за нами с высоких веток; некто серый и колючий сопел длинным носом из густой травы, и пару раз небольшие олени перебегали через дорогу, встряхивая тонкими рожками.
Девчонки пребывали в экстазе. Все утренние опасности и неприятности отступили на второй план, оставив лишь восхищение непуганой природой. Истинно непуганой… Абстрагируясь от всех местных красот, я начинал тревожиться о расстоянии до означенного Лисичанска и его величине. Не может же крупный город находиться в непосредственной близости от подобного звериного рая?
– Может, где-то в Припяти? – вполголоса предположил Илья, выслушав мои сомнения. – Город рядом, просто никто далеко не ходит? Как бы ещё радиации не нахвататься.
– Ладно, всё равно этот долбаный Лисичанск должен быть совсем рядом.
Так оно и оказалось.
Но радости этот факт никому не доставил.
Разве может кого-то обрадовать удар дубиной по голове?
Лесная дорога резко устремилась вверх, взбираясь на высокий холм, а наш одр начал путаться в ногах и натужно хрипеть, выразительно косясь на пассажиров тоскливой сливой глаза. Намёк оказался понятен даже самым тупым, и мы тотчас ссыпались на землю.
Паша наконец-то полностью оправился от своей хвори, и даже отыскал силы рассказать весьма пошлый анекдот про помещицу-балерину. Один он из нашей компании мог рассказать даже совершенно несмешной анекдот так, что можно задохнуться от хохота. Пока все изводились от смеха, а пунцовая Наташа пеняла своему личному поручику Ржевскому, телега с Витьком достигла вершины холма и остановилась.
Я хорошо различил неопределённое восклицание, которое издал Витя: нечто среднее между ругательством и воплем отчаяния. Все тотчас уставились на парня, и смех, мало-помалу, прекратился.
– Что там? – окрикнул я нашего кучера, но он молчал, уставившись куда-то вдаль. – Витя, какого чёрта?!
– У меня сердце не на месте, – шепнула на ухо Оля и крепко сжала мои пальцы, – не уходи далеко. Мне страшно!
– Пошли, – тихо сказал я и поцеловал девушку в щёку, – ничего не бойся.
Сбившись в компактную группу, словно это могло каким-то образом защитить от неведомой опасности, мы добрались до повозки. Да, теперь стало понятно, почему Витька так закоротило.
На вершине холма лес резко обрывался, словно кто-то провёл черту, отделяющую пустынное пространство от зарослей. Спустившись вниз, наша дорога вливалась в другую, намного шире, и устремлялась прямиком к воротам города. Да-да, именно к воротам. К огромным воротам в высокой стене, опоясывающей большой город, весьма напоминающий типаж, излюбленный кинематографистами, снимающими средневековые боевики. Множество церквей, двух-трёхэтажные особняки ближе к центру, масса крошечных убогих халуп, и огромный замок-дворец посредине селения. С нашего наблюдательного пункта все подробности были как на ладони.
Тракт, упирающийся в ворота, кишел пешими людьми и немногочисленными повозками. Большая часть направлялась в сторону города. Люди стояли, шагали, сидели у обочины, и лежали там же. Недалеко от ворот мрачными зарослями чернели виселицы, и это были именно орудия казни, а не какие-то ЛЭП. По крайней мере, вороны, облепившие мертвецов, в этом не сомневались. Ещё одна юдоль смерти располагалась чуть ближе к нам: огромное кладбище, переполненное весьма свежими захоронениями. Простые могилки, без тех архитектурных излишеств, которые мы наблюдали вчера. Судя по отсутствию табличек с именами, и величине, погребения относились к братским.
– Что это? – прохрипел Илья, и его заметно шатнуло. – Где это мы, чёрт побери, находимся?
– Эт – Лисичанск, столиза, сталбыть, – донёсся до нас чей-то скрипучий дискант, – а вот вы кто такие?
Оля до боли вцепилась в мою руку, но я не торопился вытаскивать ладонь, да и вообще воспринимал боль словно часть сновидения, к которому относился город у подножия холма. Шок, поразивший всех, добрался и до меня, напустив густой туман в звенящий череп. Медленно, словно под водой, я повернулся и уставился на обладателя скрипучего голоса.
На противоположном берегу огромной коричневой лужи сидел невообразимо грязный старикан, потряхивающий седой клочковатой бородой. Лысина старика блестела под ярким солнцем, а тщедушное тело скрывалось под задубевшей зловонной шкурой, надетой на манер пончо. Дедуган цепко сжимал в чёрной высохшей ладони верёвку, второй конец которой обвивал шею козла, такого же старого, грязного и вонючего, как его хозяин.
– Дивные какие, – бормотал этот колоритный персонаж, – чёрти во шо одеты…
Я очень медленно разжал пальцы Ольги и так же медленно направился к незнакомцу. Краем глаза я увидел, как Витёк спрыгнул с телеги и пошёл следом. Больше никто за мной не увязался.
