Одна из ее фантазий была самой дорогой и заветной: когда-нибудь она отыщет отца, и он осыплет ее знаками любви и признания, которых она так и не дождалась от матери. Этой мечте отводилось особое место, потому что, если верить утверждениям матери, ее отцом был не кто иной, как сам лорд Матокин.
С самого детства Рэйвен знала, что этот маг был одним из самых могущественных людей Фелька. Теперь их город-государство целиком принадлежал ему. Матокин внезапно поднялся к самым высотам могущества, посулив Фельку великое будущее и обретение новых, обширных земельных владений. Народ поверил ему, наделил властью, которая позволила ему создать большое войско.
Матокин был магом и не считал нужным скрывать свои огромные колдовские способности. Наоборот, он дерзко демонстрировал их – презрев давнюю традицию Перешейка, отводившую магическому искусству место в тени. Он заявил, что магия станет ключом к окончательному и бесповоротному торжеству Фелька. Народ поверил его обещаниям – и посмотрите, какого могущества в самом деле достиг Фельк! Его войско двигалось на юг, захватывая другие города, раздвигая границы страны.
Одной лишь мысли о том, что этот великий человек мог бы признать ее дочерью, Рэйвен хватало, чтобы воодушевиться и направить все усилия на осуществление своих мечтаний.
Когда она наконец-то высказала намерение поехать в Фельк и поступить в основанную Матокином школу магов, эта ее выдумка встретила поразительно слабое сопротивление. Мать давно уже потеряла всякую надежду на то, что дочка станет красавицей – и теперь пребывала в полной растерянности, не в силах придумать, куда бы ее пристроить, какое место в жизни для нее найти.
Хотя идея о школе магов и не приходила в голову самой матери, она показалась ей весьма здравой. Даже если у дочери не найдут особого таланта к магической науке или же вовсе признают бездарной, жизнь в Фельке даст ей куда больше шансов встретить кого-то, кто позаботится о ней, нежели пребывание в здешней глуши. Соответственно, мать проводила дочь в дорогу, снабдив маленьким, но увесистым кошельком серебра, накопленного за несколько лет. Она проявила при этом такой энтузиазм, какого Рэйвен от нее отродясь не видала и даже вообразить не могла.
Народная молва утверждала, что врожденные магические способности чаще всего проявляются среди знати. В поддержку этого суждения приводили тот факт, что и самые близкие к Матокину политические деятели, и мелкая сошка в их подчинении происходили почти исключительно из рядов аристократии Фелька. Однако скрытые таланты могли проявиться где угодно, и это было особенно верно относительно магии.
Рэйвен ненадолго опустила голову на руки и улыбнулась вспомнив, какой наивной была, когда приехала в Фельк и впервые явилась в Академию для испытаний. Она вспомнила, как озадачило ее то удивление, которое выказали экзаменаторы, заметив ее горячее желание быть принятой.
Конечно, тогда она еще не знала о слухах, что ходили по стране и были теперь едва ли не признаны достоверными: те из соискателей, чьи способности к магии сочли недостаточными для того, чтобы тратить средства и время на обучение этих людей, пропадали без вести вскоре после провала на испытаниях. Или же с ними происходили весьма прискорбные несчастные случаи.
Выглядело это так, будто Матокин желал уничтожить всех потенциальных магов, не включенных в общую систему, рассеянных по землям, подчиняющимся ему, сколь бы ничтожным ни считался их потенциал. В результате число желающих добровольно подвергнуться испытаниям постепенно сокращалось, пока в конце концов не свелось к нулю – так что пришлось рассылать во все стороны испытателей, чтобы выискивать новых учеников для Академии. Этих испытателей боялись; они рыскали по всей стране, по всем деревням в окрестностях Фелька.
Рэйвен эти методы не оттолкнули, но внушили благоговейный страх. Каким же могущественным должен быть человек, сколь он должен быть уверен в правильности своего пути, чтобы действовать так круто и решительно!
Сама Академия была мрачным местом, более похожим на крепость или тюрьму, чем на школу. Ее окружала высокая каменная стена, а здания внутри стен – как учебные, так и жилые – отличались унылой безликостью.
Растущей империи требовались маги, учащихся наскоро готовили и допускали к испытаниям, чтобы удовлетворить эту потребность. Фельк разрастался. Острие войны обратилось к югу; планировался захват всего Перешейка, ибо такова была цель Матокина. Это был вдохновляющий замысел – хорошо жить в такое великое время… и нужно постараться остаться живой.
Помимо всего прочего, обучаясь применять могучие силы волшебства и управлять ими, ученики должны были вновь и вновь подтверждать свою преданность Матокину.
Их связывали с Академией кровные узы – в буквальном смысле этого слова: кровь брали из специально прокалываемого пальца, образец снабжали ярлыком с именем ученика и отправляли на хранение. Говорили, будто эту кровь можно использовать, чтобы повредить тому, кому она принадлежала, или даже убить его – где бы он или она ни находились. Это было отличное средство для поощрения верности.
Рэйвен, конечно же, сдала свой образец с радостью. Она ведь и так была связана с Матокином по крови – по меньшей мере так она надеялась в глубине души, скрывая эту тайну ото всех. Могла же ее мать хоть один разочек сказать правду!
Также учеников поощряли доносить друг на друга и даже на преподавателей, информируя начальство о малейших поступках либо замечаниях, противоречащих имперской идеологии – даже если речь шла о самых невинных комментариях или шутках. Если становилось известно, что кто-то из учеников не доложил о подобных нарушениях, их считали не менее виновными, чем тот, кто сказал или сделал лишнее.
В возрасте девятнадцати лет, после двух лет обучения, Рэйвен уже отлично умела действовать исподтишка и злословить. Если что хорошее и досталось ей в детстве, так это полезные навыки, без которых в Академии было не обойтись. Ей не пришлось отвыкать от дружелюбного отношения окружающих. Обычное для Академии запугивание почти не отличалось от того, что ей доставалось в родной деревне – потому она с легкостью игнорировала все, что не угрожало непосредственно ей самой.
Она также без осложнений развила в себе искреннюю преданность Матокину и той имперской политике, которую он проводил с помощью своих администраторов. Проявив необычную для своего возраста осмотрительность, еще собираясь уехать в Фельк, Рэйвен решила, что будет хранить в тайне возможную родственную связь между ней и магом-властителем: если бы она объявила об этом сразу по приезде, это могли посчитать попыткой обеспечить себе какие-то преимущества.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
