Но все же мы едва ли можем удивляться тому, что эту секту неустанно преследовала римская церковь и что, следуя обычной практике бороться с Сатаной его же методами, она сожгла многих ее членов заживо. Говорят, что и сам Мани был распят в 276–277 годах или, по другому свидетельству, с него была заживо содрана кожа, а его труп был брошен собакам. Но, несмотря на это ожесточенное противодействие, вера манихейцев распространялась с поразительной быстротой и породила множество подсект. В какой-то период ею был увлечен и даже проповедовал ее великий Августин. Она процветала в Европе в течение тысячи лет и все еще, как утверждают, существует в Азии.
По мнению Монтегю Саммерса, с начала XI века слова «манихей» и «колдун» считались римской церковью синонимами. Он рассказывает, как в 1022 году большое количество манихейцев были сожжены заживо по приказу Роберта I после суда синода в Орлеане, и добавляет: «Современники явно идентифицировали их с ведьмами, поклонниками демона, который являлся им в виде животного».
Кошка, помещенная на капители во французской церкви в Кентербери.
Точно так же обвинения были выдвинуты против вальденсов манихейской секты, которая была основана в XI веке в Лионе. По мнению тех же специалистов, название секты произошло от имени одного из основателей, Питера Вальдо, но другие считали, что оно было извращением прованского слова Vaudes (Вод), что значит «колдун». Секта использовала множество разных темных практик, иногда суды XIV века обвиняли его таким образом: «ш aliquibus aliis partibus apparet eis daemon sub specie et figura cati, quem sub cauda sigillatim osculantur.» (Дьявол появлялся перед ними в образе и шкуре кота, и они целовали его в зад.)
Родственная секта, известная как альбигойская, возникла примерно в то же время, что и вальденсы, и называлась так по городу Альби. Римская церковь была сильно озадачена распространением этих еретических учений, а убийство папских делегатов позволило ей найти оправдания своим чрезвычайным мерам мести. Папа Иннокентий III (1198–1208.) провозгласил начало Крестового похода против обеих сект, результатом которого стала жестокая резня десятков тысяч мужчин, женщин и детей. Несколько вальденсов выжило в этом холокосте и убежало в недоступные долины Пьемонта, где, несмотря на жестокое преследование, которое даже здесь достигало их, им удалось сохранить свою церковь до времен Реформации; но альбигойцы были истреблены медленно и тайно действующей сильной рукой инквизиции. Ужасный рассказ Лежера, описывающий пьемонтскую резню, заставляет кровь стынуть в жилах. Детей вырывали из рук матерей и рвали пополам или им разбивали голову о скалы. С некоторых сдирали кожу заживо, других заживо сжигали, третьим вспарывали животы; или их привязывали к деревьям в собственном саду и вырывали сердце. Некоторые были изуверски искалечены, и их разрубленные останки были разбросаны по дорогам, чтобы их растащили дикие звери, тогда как у других вытаскивали мозг, который варили и ели эти дьяволы в человеческом виде. Некоторых бросали в борозды на их же собственных полях и запахивали в землю. Других хоронили заживо. Отцов уводили на смерть с головами детей, подвешенными к их шеям. Против них были совершены такие преступления, которые вызывают настоящий ужас. «У меня дрожали руки, — говорит Лежер, — я едва удерживал перо, и мои слезы смешивались с чернилами. Я описывал поступки этих детей тьмы, бывших даже чернее самого принца тьмы».
Поэт Вордсворт с симпатией отнесся к этим героическим жертвам христианской нетерпимости:
Шайки вальденсов, которых напрасноНенависть желала уничтожить,Которых Оскорбленья преследовали как собаки,Но сдюжили они, и жертвенный огоньВновь загорелся…
(Духовные сонеты)
И в примечаниях он объясняет, что к ним применялся термин «патаринианцы» или «патуринцы», от «пати» — «страдать».
Всех жителей волками звала она,Поскольку скрывали их зеленые шатры дубов и сосен.Во мраке ночи часто им мерещились враги.Их всех она звала наездниками, летающими на метле,И колдунами, творящими один и тот же заговор.
Был ли Вордсворт прав или нет в такой идентификации вальденсов с патаринианцами или патуринцами (появившимися в Милане и процветавшими в XI веке), к обеим сектам были применены те же меры уничтожения, что и к тамплиерам. Патуринцев обвинили в отправлении полуночных ритуалов, напоминавших шабаш ведьм, в которых важную роль играли кошки и козы. Судя по описанию одного такого сборища, участники пели гимны в своем логове позора до первых петухов. Затем в толпу пускали черную кошку. Ее появление служило сигналом для того, чтобы потушить свет, и затем следовали раскрепощенные ритуалы, похожие на манихейские и их последователей вальденсов.
Мистер Черчворд указывал, что изучение мистических ритуалов прошлого открыло, что «друиды, гимнософисты Индии, маги Персии и халдеи Ассирии имели одни и те же религиозные ритуалы и церемонии, отправляемые их жрецами, инициированными в орден, и что все они торжественно клялись держать свои учения в глубокой тайне от всего остального человечества. Все они проистекали из одного источника — Египта». «Возможно, что тайные обряды масонов берут свое начало в религиозных ритуалах в честь египетской Исиды», — говорит Хилсоп. Мы можем вспомнить, что богиня Баст сидит в виде кошки на систре Исиды и, следовательно, проливает новый свет на поклонение кошке как обычной практике этих тайных сект. Я рассмотрел эту тему более полно в главе «Дева и кошка».
Мы обратили внимание на все эти религиозные ритуалы только потому, что в них важное внимание уделялось символу кошки, остальное не представляет для нас большого интереса. В то же время современные авторы (например, Неста Вебстер и Монтегю Саммерс), которые изучают тайные секты и общества, говорят, что «эти удивительные культы, эти странные извращенные ритуалы, которые мы ассоциируем с темными веками, окружают нас и сегодня; иллюминизм, каббализм и даже сатанизм — все еще реальность».
Глава 16
Кошка как жертвенное животное
Обычное представление жертвоприношения как пира, на котором вместе пируют боги и люди, полностью находится вне нашего разбирательства, если мы рассматриваем в качестве жертвы кошку. Ясно, что здесь мы имеем дело с более возвышенной идеей, позволяющей взглянуть на это священное животное как на часть природы того бога, символом которого оно является, поэтому божество в мистическом смысле умирает за свой народ, когда его приносят в жертву. Это особенно проявлялось в Древнем Египте, где, как писал Секст Эмпирик, кошку (символ бога солнца) приносили в жертву Гору, богу восходящего солнца.
Кошка не является «пищевым животным», и у верующих не возникало мысли, что ее можно убить для удовлетворения голода антропоморфного божества. Ее либо идентифицировали с блестящим богом, символом которого она была и который каждый день умирал для обитателей земли и возрождался снова на утреннем небе, либо ее связывали с Великой матерью Исидой в одной из ее ипостасей и воплощений. Жертвоприношение, в некотором смысле, является не чем иным, как одним из божественных проявлений, объединяющих бога, природу и человека.
Пока чистота и величественность понятия была основой жертвоприношения, какой бы вид оно ни приняло, результатом его для всех, кого оно касалось, могло быть только добро. Но подобно змее, образующей кольцо, кошка представляла бога как воплощение Всего, а по мере усложнения жизни Зло становится сильнее и обретает более четкую форму и более не может оставаться во власти человека. Единство троицы более не воспринимается. Луна, Диана и Геката разделились и более не считаются триединым воплощением Великой матери. На небесах идет война.
Религия иногда рассматривается как сублимация магии, но, вообще-то говоря, более корректным было бы видеть в магии ретроспективную форму религии. Колдовство возникло как священное искусство, а наличие магических знаний считалось прерогативой самих богов. Колдун встал на одной ступени с пророком и жрецом, его занятию выказывалось высочайшее уважение. Характер и положение магии в ранний дохристианский период совершенно отличались от того, которые были приняты в поздней египетской философии и в иудеохристианской вере средневековой Европы. Еще задолго до появления христианства первоначально высокие идеалы древней религии начали разрушаться, получили неправильное толкование и претерпели серьезные искажения. Последователи извращенных практик в культе дианизма видели в Великой матери только Гекату или Прозерпину, ужасную правительницу ада, которая управляла только демонами, несчастными призраками и злыми колдунами. Считалось, что ее голова покрыта страшными змеями вместо волос и ноги у нее в виде змей. Она приходит на жертвоприношение, если позвать ее по имени семь раз, а когда оно завершается, обычно появляются и следующие за ней призраки. Объект, порождающий такое явное зло, на первый взгляд недосягаем, но колдун надеялся, что подчинить демонов своей воле ему помогут магические средства. Как замечает Малиновский, мы должны видеть в магии «воплощение высшего безумия надежды».
