Он садист. Таково было мое заключение. Он виноват в смерти жены — если не сам отравил ее, то довел до самоубийства. Бедная женщина! Как же нужно устать от жизни, чтобы наложить на себя руки! Бедная Женевьева, ее дочь! Надо попытаться понять эту девочку, как-нибудь подружиться с ней. Она похожа на потерявшегося ребенка, который блуждает в каком-то лабиринте, все больше отчаиваясь найти выход.
Всегда гордившаяся своим благоразумием, я впервые усомнилась в нем. Как бы и мне не стать суеверной в этом доме, в котором за века наверняка произошло не одно странное событие — в том числе и недавняя трагическая гибель его хозяйки.
Чтобы прогнать от себя мысли о ее супруге, я попыталась думать о чем-нибудь другом. Как отличалось от его надменной физиономии открытое лицо Жан-Пьера Бастида.
Вдруг я улыбнулась. Со времени любовной связи с Чарлзом меня не интересовал ни один мужчина, а теперь мои мысли занимали сразу двое.
Как глупо! — пристыдила я себя. Что у тебя может быть с ними общего?
Я взяла присланную графом книгу и начала читать.
Замок был построен в 1405 году. Старое здание во многом сохранилось до сих пор. Два крыла пристроили позднее, в них более сотни футов в высоту, а круглые форты придают им неприступный вид. Очень похоже на королевский замок Лош. Образ жизни в Шато-Гайар тоже мало отличается от лошского. Де ла Тали правили в Гайаре, как короли. Здесь у них были собственные подземелья, куда они заточали своих врагов. В самой старой части замка до сих пор существует один такой «каменный мешок».
Спустившись вниз, автор книги обнаружил, что тюремные камеры Гайара такие же, как в замке Лош: небольшие ниши, выдолбленные в камне. Они такие маленькие, что выпрямиться во весь рост там невозможно. Де ла Тали, жившие в XV, XVI, XVII веках, приковывали в этих клетках людей и оставляли умирать. Людовик XI так же расправлялся со своими недругами. Один узник, брошенный в каменный мешок, сумел выбраться оттуда. Ему удалось пробить ход в стене, и он вышел в следующую камеру подземелья. Он умер от отчаяния.
Я читала, завороженная не только описанием замка, но и фамильной историей де ла Талей. Они часто противостояли королям, еще чаще были на их стороне. Одна из женщин рода, прежде чем выйти замуж за де ла Таля, была любовницей Людовика XV. Король-то и подарил ей изумрудное ожерелье огромной ценности. В любовных связях с королем тогда не видели ничего предосудительного, и после того, как она оставила придворную службу, женившийся на ней де ла Таль, не желая уступать королю в щедрости, подарил супруге изумрудный браслет под пару ожерелью. Браслет был дешевле, и в доказательство того, что де ла Тали ничем не хуже королевской семьи, появились изумрудная диадема, два кольца, брошь и усыпанный изумрудами пояс. Так возникли знаменитые изумруды де ла Талей.
Книга подтверждала услышанное на ужине: изумруды пропали во время революции. До этого их вместе с другими драгоценностями хранили в оружейной галерее, ключ от которой находился у хозяина дома — никто не знал, где он его прячет. Так события развивались до того, как во Франции начался террор.
Было уже поздно, но я не могла оторваться от книги и дошла до главы под названием «Де ла Тали и революция».
Графу Лотеру де ла Талю было тридцать лет. Он женился за несколько лет до того рокового года, когда его призвали в Париж на собрание Генеральных Штатов. В замок он больше не вернулся: стал одним из первых, чья кровь пролилась на гильотине. Его двадцатидвухлетняя жена Мария-Луиза ждала ребенка. Она осталась в замке со старой графиней, матерью Лотера. У меня перед глазами оживали картины прошлого. Жаркие июльские дни. Молодой женщине приносят весть о смерти мужа. Представляю ее скорбь по мужу, страх за будущего ребенка! Вот она сидит у высокого окна смотровой башни, ее взгляд рассеянно скользит по округе. Придут ли сюда революционеры? Не расправятся ли с ней местные жители?
В те знойные дни она выжидала, боялась выходить в город. Настороженно смотрела на крестьян в виноградниках, на слуг — вне всяких сомнений, те с каждым днем повиновались все меньше. Представляю, как старая гордая графиня отчаянно пыталась сохранить прежние порядки. Чего только ни перенесли две отважные женщины в те страшные дни!
Террор захватывал все новые земли и наконец пришел в Шато-Гайар. К замку маршировал отряд революционеров. Развивались знамена, слышалась незнакомая южная песня. Крестьяне тотчас побросали работу, женщины и дети высыпали на улицы, лавочники и торговцы наводнили площадь. Аристократам конец. Теперь у земли будут другие хозяева.
Я с волнением читала, как молодая графиня ушла из замка и нашла приют в одном из соседних домов. Я знала, чей это был дом, знала, кто ее приютил. Я прекрасно помнила, с каким гордым видом говорила об этом госпожа Бастид.
Должно быть молодой графине дала приют прабабка Жан-Пьера. Она вела хозяйство, поэтому даже мужчины, готовившие вместе с революционерами штурм замка, не посмели ее ослушаться. Она спрятала графиню в доме и приказала сыновьям помалкивать о том, что произошло.
Старая графиня отказалась покинуть замок: решила умереть там, где прожила всю жизнь. Она пошла в часовню и приготовилась к мученической смерти. Ее звали Женевьевой, и она стала молить святую Женевьеву о помощи. До нее доносились грубые выкрики и непристойный смех. Толпа ворвалась в замок. Она слышала, как они срывают картины и гобелены, выбрасывая их из окон.
Несколько мятежников направилось к часовне, но перед тем как войти, им захотелось повалить установленную над дверями статую святой Женевьевы. Они вскарабкались наверх, но не смогли сдвинуть ее с места. Разгоряченные вином, они позвали своих товарищей. Прежде чем продолжать грабеж, надо было разбить статую.
Старая графиня, стоя на коленях перед алтарем, взывала к святой Женевьеве. Крики становились все громче. Каждую минуту толпа могла ворваться и убить ее.
Под нестройное пение «Марсельезы» и «Ca ira» на статую накинули веревки. Гул нарастал. Графиня встала с колен. «Раз, два… взяли!» Раздался треск, вопли… и наступила жуткая тишина.
Замку уже ничто не угрожало. Разбитая статуя валялась у порога часовни, под ней лежали три мертвых тела. Святая Женевьева спасла замок. Бунтовщики — безбожные, но суеверные — в испуге разбежались. Иные смельчаки пытались остановить их, но безрезультатно. Многие в отряде были из местных, всю жизнь они жили под пятой де ла Талей. Страх в них еще не умер, и теперь ими владело только одно желание: оказаться подальше от Шато-Гайар.
Когда все стихло, старая графиня вышла из часовни. Увидела разбитую статую, преклонила колена и возблагодарила свою святую заступницу. Потом пошла в замок и с помощью служанки привела его в порядок. Тут она прожила несколько лет, заботясь о маленьком графе, которого тайно вернули домой. Его мать умерла при родах — неудивительно, если ей пришлось так много пережить до его рождения, учитывая и то обстоятельство, что госпожа, Бастид побоялась позвать к ней повивальную бабку. Так они и жили в замке — старая графиня, юный граф и служанка — пока не закончилась революция и жизнь не начала входить в прежнее русло. Вернулись слуги. Замок был отремонтирован. Виноградники приносили большой доход. Но, хотя сокровищница, в которой хранились изумруды, осталась нетронутой, камни исчезли. С тех пор для семьи они были потеряны.
