– Трудно поверить, глядя на такую собаку. Он очень породистый.
– Я и знать не знал.
Ветеринар почесал Макгуину нос.
– Кто-то же позаботился о нем и отвел на операцию. Какой смысл бросать потом собаку? Не понимаю.
– Людей трудно понять, – пожал плечами Твилли. – Ну вот теперь я о нем забочусь. Иначе не привел бы сюда.
– Наверное, так.
– Я забеспокоился, когда он перестал есть.
– Да, хорошо, что привели. – Ветеринар поднял Макгуину верхнюю губу и всмотрелся в бледные десны. – Мистер Спри, подождите, пожалуйста, в соседней комнате.
Твилли вернулся в приемную и сел через стул от двух матрон, державших на коленях жирных кошек. Рядом оказался востроликий человек, вцепившийся в потертый кожаный саквояж, откуда периодически высовывалась кудлатая башка размером не больше яблока. Влажные карие глазки сердито оглядывали комнату, человек что-то шептал, и собачья головка вновь скрывалась.
Востроликий заметил взгляд Твилли и плотнее прижал к груди саквояж. Потом резко встал и пересел на три стула дальше.
– А как зовут вашего хомяка? – приветливо спросил Твилли.
Молодой человек схватил ветеринарный журнал и сделал вид, что читает. Остальные посетители тоже не были расположены к беседе. Твилли сообразил, что они не одобряют его вида – голый по пояс, босой, в одних старых полотняных брюках. Остальная одежда находилась в автоматической прачечной дальше по улице.
– Ну ладно. – Твилли сложил на груди руки и вскоре заснул, как обычно, без снов. Проснувшись, он увидел перед собой кудрявую женщину в розовом халате.
– Мистер Спри? Мистер Спри!
– Что?… Извините…
– Доктор Уитком просит вас немедленно зайти.
Твилли резко вскочил и пошатнулся.
– Что-то не так?
– Пойдемте. Скорее.
Пес появился в доме раньше Дезираты. Это был подарок от президента компании по производству фосфатов Дага Магнуссона, знавшего, что Стоут охотник. Магнуссон купил собаку в Хиббинге, штат Минесота, у заводчика породистых охотничьих лабрадоров. Выбранный щенок был лучшим в помете и стоил 1500 долларов. Стоут в шутку назвал его Магарычом, хотя пес не являлся взяткой, а был скорее вознаграждением за организацию оной.
Даг Магнуссон вышел на Стоута, потому что Агентство охраны окружающей среды вот-вот могло закрыть шахту в округе Полк за сброс химических стоков в общественное озеро. Химикалии были настолько ядовиты, что уничтожили все живые существа крупнее амебы, и правительство намеревалось выставить компании колоссальный шестизначный штраф, а также закрыть производство. Положение сложилось щекотливое: озеро источало такое зловоние, что самый грязный политик не желал вмешиваться.
Палмер Стоут испробовал иной подход. Он свел Дага Магнуссона с шефом местного отделения охраны окружающей среды, известным слабостью к рыбалке. Магнуссон пригласил начальника проехаться на запад Монтаны, где в частных владениях голубой лентой протянулась речка, и там удачливый рыбак поймал свою первую двадцатидюймовую радужную форель. Рыба еще билась на берегу, когда разногласия между Охраной природы и компанией Магнуссона стали потихоньку улаживаться, и в результате стороны договорились о штрафе в 3900 долларов и об установке на берегах отравленного озера больших щитов с предупреждением.
Исход дела привел Дага Магнуссона в восторг, и он посчитал, что Палмер Стоут заслуживает большего, нежели обычный непомерный гонорар.
Вот так появилась собака. Жена Стоута (в то время вторая) Эбби возражала, но без толку. Ее изводили щенячьи лужицы и кучки. Мало кто устоит перед очарованием игривого шестинедельного лабрадора-ретривера, но Эбби не поддалась. Как она говорила, ее «решительно не тянуло к животным». Она предпочитала, чтобы все меховое висело в шкафу, а не лизало ей напедикюренные ноги под обеденным столом. Ледяное недоброжелательство супруги встревожило Стоута; его самого же забавная шаловливая псина буквально покорила. К тому времени Палмер уже мысленно выискивал поводы для развода, и отвращение жены к Магарычу тотчас стало первым в списке причин, потеснив стоявшую там прежде антипатию к оральному сексу.
В конце концов Стоут сумел извлечь выгоду из жениной неприязни к щенку. Вернувшись однажды вечером из Таллахасси, он увидел, что Эбби в истерике колошматит пса свернутым в трубку журналом «Повседневная женская одежда». Магарычу почти сравнялся год, он весил уже девяносто с лишним фунтов, так что яростная вспышка Эбби не причинила ему ни малейшего вреда и даже не испугала (пес не связал лупцеванье с ярко-красным ремешком от Розетта, ставшим его новой игрушкой). Он решил, что Эбби с ним играет, и между атаками беспрестанно вилял похожим на дубинку хвостом в знак признательности за редкое проявление внимания. Палмер Стоут вломился в комнату и вырвал у супруги журнал. За неделю он подготовил документы к разводу. Эбби подписала без звука; это предпочтительнее зловещего обвинения в жестоком обращении с животными, которое муж клятвенно посулил обнародовать.
После отъезда Эбби Палмер взялся за превращение породистого лабрадора в охотничью собаку. Магарыч выказал отличные способности к поиску добычи, но оказался совсем не хорош в ее доставке. Он отыскивал подстреленную утку в самых густых зарослях рогоза, но потом неизменно уплывал дальше. Когда Стоут с компанией охотников настигали игруна, истерзанная птица в готовку уже не годилась. Стоут сменил Магарычу полдюжины специальных тренеров и потом сдался. Видимо, охотничьи таланты, которыми славилась эта порода, миновали одно поколение. Стоут перенацелил пса на охрану дома, к чему тот, казалось, подходил как нельзя лучше благодаря устрашающим размерам и черному как ночь окрасу.
И вот Магарыч поживал себе, как хозяин особняка. Стоут, души не чаявший в собаке, наслаждался ее обществом в редкие вечера, когда не находился в отъезде или не пьянствовал в «Поклоннике». И еще, к великой радости Стоута, обнаружилось, что, в отличие от потерпевшей поражение Эбби, большинство женщин обожает больших собак, которых можно потискать, и переносит свое внимание на их владельцев. Палмер Стоут похвалялся перед приятелями Магарычом, который оказался «классным магнитом для телок». Это сработало и на Дези – она мгновенно прониклась к собаке. Девушка наивно полагала, что безмерно добрый нрав пса – отражение положительных качеств ее хозяина. Такую славную псину, размышляла Дези, мог воспитать лишь терпеливый, заботливый и бескорыстный человек. Дези верила, что о потенциальном кавалере можно судить по его питомцу, как и по автомобилю, гардеробу и коллекции компакт-дисков. Невозможно, чтобы у такой безмерно милой и ласковой собаки хозяин оказался коварной сволочью.
И хотя после свадьбы лучезарный облик мужа померк, привязанность Дези к собаке лишь окрепла. И вот теперь Магарыч-Макгуин находился на попечении неуравновешенного молодого человека, который и в самом деле мог быть маньяком, а Дези никак не удавалось убедить Палмера, что все это правда. Через несколько дней «Федерал Экспресс» доставил к вечеру бандероль. Дези гадала, что мог прислать Твилли Спри, чтобы «заставить поверить» ее недоверчивого мужа? Наверное, какую-нибудь фотографию, где собаке явно что-то угрожает. Но какую? Пес привязан на железнодорожном переезде? Он связан, а к его голове приставлен револьвер? У Дези внутри все сжималось от этих картин.
Палмер вылетел из Таллахасси поздним рейсом и добрался домой лишь к половине двенадцатого, когда Дези уже легла. Она слышала, как он прошел к себе в комнату, где лежал пакет, и открыл верхний ящик стола – там хранились позолоченные ножницы. Еще мгновенье стояла тишина, а потом раздалось душераздирающее блеянье, совершенно не характерное для Стоута, хотя издавал этот звук именно он.
Дези влетела к нему в комнату и увидела, что он стоит перед столом и судорожно тычет перед собой ножницами.
– Что случилось, Палмер?
– Йаааааа!!! – вопил Стоут.
Дези заглянула в конверт. Сначала подумалось, что в нем скомканный носок – тонкий, залоснившийся черный носок. Что за бред? Дези вынула бархатистую штуковину, которая вдруг показалась знакомой, и вот тут закричала сама.
Это было отрезанное собачье ухо. Ухо большой собаки. Черного Лабрадора.
Дези выронила ухо, и оно мертвой летучей мышью порхнуло на затертый ковер.
– Господи, – ахнула она.
Стоут побагровел, вздрогнул и метнулся в ванную. Дези яростно колотила в дверь, перекрикивая его приступы рвоты:
– Теперь ты мне веришь? Что скажешь, Палмер? Поверил наконец, сукин ты сын?!
9
Твилли скучал по Макгуину. Вспоминались его пыхтенье, теплая шерсть с мускусным запахом.
Он всего лишь собака, думал Твилли. В детстве у меня не было никаких животных, даже рыбок. И чего я так переживаю из-за треклятого пса?
Два дня Твилли колесил по дорогам, обследуя окрестности. Проехал Окичоби-роуд на западе Дейда. Санрайз-бульвар в Форт-Лодердейле. Шоссе Дикси на севере Майами. Автостраду от Кендалл-драйв до Флорида-Сити. И все время скучал по Макгуину.
