да холодная батарея свидетельствовали, скорее всего, о том, что его держат в каком-то пустующем доме, присмотренном заранее для подобных мучений.
— …Это все несложно. Туда и обратно. Потом все продал и баксы в кармане посчитал, — стоит в его ушах голос жены.
— Ну что, Вадик, — в полоске света из-за открывшейся двери появляется один из похитителей в темной маске с прорезями для глаз, — тебя никто искать не собирается. У ментов сейчас много молодых понабирали. А мы уже твоей жене и твоим соратникам по базару свои требования выдвинули, если не согласятся — получат твою голову. Шутка…
Когда ближе к вечеру Вадиму чертовски надоел вид этих обшарпанных обоев в полупустой комнате, а руки стали неметь, в ответ на громкое мычание зашел еще один его похититель. Без маски и в костюме. Тот самый Николай Ильич.
— Хотели заработать по-легкому деньги — терпите. — Он пододвинул выцветшую табуретку поближе. — Я же вам говорил, что сопротивляться нам нет смысла. У нас все схвачено. Даже в тех структурах, в которые может обратиться ваша супруга…
Как Вадим и предполагал, его поиск не прекращался ни на секунду. Сотрудники РУБОПа, казалось, делали все возможное и невозможное. Уже ближе к вечеру они не только четко знали, где его содержат, но даже и в какой комнате. Правда, об этом он узнал чуть позже, а пока свою преждевременную победу праздновали его похитители.
Грохот выбиваемой двери, звон разбитого оконного стекла, негромкий, но убедительный мат да команда всем лечь на пол, которую Вадим при всей своей готовности исполнить не может, вселяют оптимизм. Люди в масках и с автоматами врываются в комнату, и Вадим видит, как они надевают наручники на его похитителей. Их обыскивают, а затем волокут к двери. А Вадим обретает долгожданную свободу.
«ИВАН МНЕ ДРУГ, НО ДЕНЕЖКИ ДОРОЖЕ…»
…Всего три месяца работал Сергей Николаев в этой коммерческой фирме, но даже и за этот короткий срок сумел увидеть, что директор Иван Елин что-то темнит с прибылью. И сколько раз Сергей заводил разговор об увеличении зарплаты, Елин все время уходил от ответа, мол, как раскрутимся, тогда и возвратимся к этой теме.
Сергей знал Ивана со школьной скамьи, жили в одном дворе, вместе даже за одноклассницей ухаживали, и он не верил, что гендиректор не в состоянии подбросить ему еще сотню-другую долларов. Не верил он и в Иванов рассказ о том, что деньги тот перечислил на закупку нового оборудования для предприятия и что зарплату поднимет чуть позже, с первой настоящей прибыли.
Этих трех шумных и физически крепких ребят Николаев увидел возле Белорусского вокзала. Впервые оказавшись в столице и прогудев все деньги в одном из казино где-то в центре, они соображали, как заработать в Москве на обратные билеты.
— Мужики, даю каждому по пятьсот. Рублями. — Сергей оглядел с макушки до пяток стоящих ребят и продолжил: — Работа непыльная. Но денежная. Надо у одного козла выбить карточный долг. А это ж, как сами понимаете, — святое. Работы на полчаса, и деньги в кармане…
— А где же этот козел? — спросил один из нанятых.
— Завтра прибывает берлинским поездом, — объяснил Николаев. — Встретите его, отвезете, куда договаривались, а потом — расплатимся.
В купе поезда они появились минута в минуту.
— Нам поручили вас встретить и отвезти в офис. — Один из похитителей достал из кармана служебное удостоверение офицера налоговой полиции. — Весь товар забираем с собой. Там все опишут, составят протокол. И отпустят вас под подписку о невыезде. До полного разбирательства.
Закрыть глаза на происходящее таксисту помогли триста рублей. Полуживое тело попытавшегося сопротивляться генерального директора Елина они вынесли из вагона и, загрузив в багажник, поехали в Капотню. Здесь, в одном из небольших строительных вагончиков, их уже ждал Николаев. На его лице была маска Деда Мороза, взятая у сына, да на правой руке кастет, взятый напрокат у одного из курян.
Бил своего директора Сергей от всей души. Как будто хотел с ним расплатиться за все те деньги, которые он якобы недополучил. Когда после третьего удара глухо хрустнул нос и красивый серый костюм залила хлынувшая из носа кровь, замгендиректора снял с руки кастет. На вопрос, что они хотят, один из похитителей закричал: «Баксы давай, скотина».
— Да нет их у меня, — просвистел полубеззубым от ударов ртом Иван, — не то что долларов, но и рублей. Все бросил в дело.
— Тогда перепиши фирму на своего зама, — буркнул «Дед Мороз», — а мы с ним договоримся.
Через несколько часов экзекуции Елин был готов подписать все, что угодно, но больше не оставаться «в гостях» у своих новых «знакомых».
Неладное первой почувствовала жена Елина — Татьяна. Уж очень довольным, а не встревоженным был вид у сослуживца ее мужа Николаева, который сообщил, что Ивана похитили и требуют, чтобы он переоформил на него, Серегу, документы на фирму. Или дал десять тысяч долларов США. Причем, как это обычно бывает, просят в милицию не звонить.
На место встречи с преступниками Татьяну, с несколькими пачками помеченных долларов, сотрудники Регионального управления по организованной преступности привезли заранее.
Ивана Елина освободили буквально через полчаса после встречи его жены с Николаевым. Сыщики проследили его путь и взяли их всех тепленькими во время дележки денег…
ЗАХВАТ ПРЕЗИДЕНТА
Колян проснулся в пять часов утра от сильной жажды. Казалось, если он сейчас не сделает нескольких глотков холодной воды, то просто умрет. Не открывая глаза, ибо казалось, что от этого сразу же взорвется голова, он медленно поднялся и, отталкивая ногой бутылки, зашагал на ощупь к кухне. «Лишь бы дойти», — пульсировала в воспаленном мозгу одна-единственная мысль.
Холодная вода облегчения не принесла, но от кошмарных снов освободила. Единственным выходом из создавшегося положения был испытанный многими годами способ — опохмел.
Николай с трудом разлепил глаза и стал рыться в карманах своей грязной, засаленной и почему-то облеванной куртки. Найдя лишь три новых рубля мелочью да две помятые сотни старыми, он с трудом разлепил глаза и осторожно посмотрел на находку.
«Блин, даже на «Жигулевское» не хватит», — с горечью резюмировал он.
— Колян, а у нас есть чем опохмелиться? — с грязного замусоренного пола поднялся неизвестно как очутившийся в квартире пятидесятилетний сосед Петька по кличке Синяк. — Трубы, мать твою, все с вечера горят,
