Я согласно кивнул головой.
— Ну так вот — я тебя в это втянул, я обязан тебе и помочь И самое главное — хочу чтобы ты это себе уяснил — тут не может быть никаких компромиссов, ты должен быть готов к самым крутым мерам в любой момент.
— То есть? — не понял я.
— Я имею в виду, — серьезно сказал майор, — что ты должен быть готов сбежать в любой момент, как только почувствуешь опасность.
— Сбежать? — ошалел я. — Да ведь дембель скоро, и вообще — это ж будет дезертирство, это ж трибунал.
— Тебе придется спасать свою жизнь, — сурово отрезал майор, — и тебе придется бежать далеко, возможно, даже за границу…
И только в этот момент, когда все, о чем я втайне догадывался, было произнесено майором вслух — только в этот момент я понял, что ситуация действительно серьезная, игры кончились, и начинается какой-то новый, и, может быть, очень страшный период моей жизни.
В понедельник я был вызван к полковнику и, естественно, явился к нему по всей форме, готовый рапортовать. Но он принял меня спокойно, без особой заинтересованности, как всегда пригласил посидеть на его кожаном диване и сказал:
— Ну, молодец. Знаю-знаю, справился. Другого от тебя я и не ожидал, — он самодовольно хмыкнул. Видимо мысль о том, какую власть он имеет над людьми и как ловко управляется с их судьбами, приятно грела ему душу.
— Ну, так как ты с ним договорился дальше встречаться?
Я коротенько рассказал про одежду, про бутылку виски, про то, что отказался от денег и про то, что следующая встреча назначена на субботу.
— Отлично, отлично, — бормотал полковник, — что ж, все идет по плану. А, кстати, он заинтересовался твоей службой?
— Да нет пока, товарищ полковник, у нас как-то до этого дело не дошло.
— До чего — до этого?
— Ну, до разговоров, у нас времени было в обрез.
— Ах да, конечно, — хмыкнул он, — вы же были заняты по прямому назначению. Ну и как он тебе, а, лучше, чем майор?
— Товарищ полковник, любимую женщину ни с кем не сравнивают.
— Ну ты даешь, солдат, — восхитился начальник, — это же надо — просто по гусарски заговорил. Впрочем, расслабляться еще рано. Поясняю тебе твою миссию: ты должен войти в доверие. Это, предположим, еще 2–3 встречи, а потом тебе необходимо вызвать у него интерес к покупке у нас оружия, — в этот раз полковник уже не оговаривался, что это, мол, секретная информация, подразумевалось, что я уже все понял, и в повторах не нуждаюсь. Тем самым мне как бы демонстрировалась определенная степень доверия.
— Возможно он сам чем-то заинтересуется, — продолжал полковник, — если же нет — то мы найдем способ, как к нему подкатить с этим разговором. Flo ты пока имей в виду — денег от него не берешь, рассказываешь про свою бедную мать, про то как тебе нечем ей помочь и все твои мысли — чуть-чуть подзаработать. Кстати, мать твоя гриппом переболела на той неделе — ты давно ей не писал?
Я вздрогнул — напоминание о матери, да еще с такими конкретными деталями, должно было ясно дать мне понять, что я на крючке — и, случись что, — меня будут шантажировать жизнью моей собственной матери. Вот суки! От ненависти я чуть не задохнулся — не знаю уж, каким чудом мне удалось сдержаться и не показать на лице своих эмоций. Что ж — я и так знал, что я на крючке — теперь вот придется еще и тылы прикрывать. Ну да ладно. Будет еще время подумать, а сейчас надо бы выяснить, чего они еще планируют по поводу моего дипломата.
— Ну и конечно, — продолжал свой инструктаж товарищ полковник, — конечно, нам надо что-то посущественнее, чем просто твои с ним встречи, нам нужны записи ваших разговоров и желательно — фотографии.
Я понятливо кивнул головой.
— Значит так, к следующему разу получишь от меня маленький презент — зажигалочку. Ты ею особенно-то не пользуйся, нечего ею перед глазами у шпиона махать.
— Это кто — шпион? — не выдержал я.
— А ты что думаешь — дипломат твой просто так в России ошивается? Он все штучки шпионские знает, может, и зажигалочку нашу расшифровать. Так что держи ее кармане, — он протянул мне зажигалку, с виду самую обычную, — вот на эту кнопочку нажмешь, — он показал мне кнопочку. — и все, что будет говориться в комнате — запишется. Пленка рассчитана на три часа, так что имей в виду, постарайся нужные нам разговоры: повыразительней о сексе, почетче об оружии — постарайся уложиться в это время А то у вас распорядок неправильный — вы с еб…, ну, с этого, значит, начинаете. А до разговоров, вините ли, не доходит, шалунишки, — издеваясь засмеялся он. — Ну, а с фотками — это ты подумай, и в следующий раз мне доложишь — какие есть возможности организовать там съемочку. И имей в виду — не затягивай с ним — это все не безопасно. Но и не гони лошадей Поторопишься — можешь насторожить. Короче — все вроде бы ясно. Вопросы есть?
— Есть, товарищ полковник.
— Ну? — изумился он, — и какие же у тебя вопросы? Вроде бы и так я все разжевал.
— Да, я вот насчет оплаты, товарищ полковник, — застенчиво опустив глаза, промямлил я.
— Ах да, конечно, — спохватился полковник, — на вот держи, — он вытянул из кармана двести баксов и дал мне, — ну, а если все получится, как я прошу — еще и премию получишь — мало не покажется.
Ну, это он не соврал — подумалось мне. Премию он мне конечно выпишет — и, правда, мало не покажется. Крест на могилке будет моей премией. Неужели он думает, что я такой идиот — и не понимаю, чем мне грозят все эти развлечения в стане врага? Ну да ладно — рано еще дергаться — посмотрим, как дело будет разворачиваться.
Честно говоря, мы с майором составили некоторый план. Одной из составных частей этого плана был сбор компромата на товарища полковника. В связи с этим у меня на мундире красовалась сегодня оригинальнейшая пуговица — ее вручил майору его старый приятель, с которым меня майор познакомил в минувшее воскресенье — Владимир Статюк, штатный сотрудник службы внешней разведки.
Мужик оказался настолько классным, что я без всякой утайки и без опасения рассказал ему все как на духу. Встретились мы с ним в Нескучном саду на скамеечке в парке. С собой, по его распоряжению, мы взяли бутылок пять пива, а он притащил полсумки роскошной, хорошо высушенной воблы. Конечно же, вид мужиков, с удовольствием потягивающих пиво с воблой на пеньке в парке в солнечный осенний день, ни у кого не вызвал подозрений, и даже если за нами и следили, то вряд ли могли бы что-то заподозрить.
Выслушав внимательно всю историю Статюк пообещал помочь нам на добровольных началах — а в случае осложнения ситуации включиться в нее уже официально.
— Чует мое сердце — непростой тут узел завязывается, — смачно раздирая воблу на тонкие полосочки говорил он, — ну да ладно. Не из таких передряг, бывало, ребят вытягивал. Так что не дрейфь, парень, — обращался он уже конкретно ко мне, — и благодари Бога, что у тебя есть такой славный кореш, как майор. Мы с ним еще в школе за одной партой сидели — как ты сам понимаешь — эта дружба самая настоящая, такая, которую через всю жизнь проносят. Так ведь, Вадя, — спросил он у майора, и тот важно кивнул головой, подтверждая слова друга. Сказать он ничего не мог. Ибо рот у него был забит воблой.
