«Наверняка из резервистов», – мелькнула мысль.
– Так, мне до фени все твои военные тайны, просто хочу вытащить своих хлопцев живыми. Если их убьют – на ремни порежу! Мне уже все равно… – судя по виду, немолодому капитану-резервисту действительно было наплевать и на службу, и на врагов, и на союзников.
Константин Новиков молчал, босые ноги после прогулки по грязи замерзли, да и сам он промерз до костей. Но виду не подавал.
– Куришь?
– Никак нет.
– Выпей чаю и поешь. Сейчас тебе принесут пожрать. Ты мне живой нужен и по возможности здоровый. Пока что…
Константин Новиков со спокойствием, достойным английского лорда, выпил чаю. Старшего лейтенанта обуяла злость: пусть видят, что русского офицера бандеровскому сброду не сломить!
– Эй, дневальный! – дежурного пришлось ждать минут десять. Как только он явился, командир отвесил «профилактическую» затрещину и распорядился принести «пожрать этому москалю».
– Да, и найди ему какую-нибудь обувку. А то раньше времени гнить начнет, как тот…
«Обувкой» оказалась пара раздолбанных армейских ботинок с отваливающимися подошвами. Но и то хорошо.
Константина Новикова втолкнули в небольшой кособокий дом из саманного кирпича и с прохудившейся крышей. Это и была тюрьма. Голые стены, недавно сваренные решетки на окнах, холод и сырость. Здесь, на старых матрасах с вылезшей ватой, ютилось двенадцать человек, в том числе и две женщины. В дальнем углу стонал раненый, оттуда несло тяжелым духом крови и гноя.
Едва только старший лейтенант Новиков переступил порог, как к нему вразвалочку, отпихивая лежащих на прохудившихся матрасах и грудах тряпья людей, «подвалила» парочка.
– О, «пассажира» нового к нам занесло. Ты откуда будешь, фраерок?..
Синие от татуировок кисти рук, «перстни» на «распальцовке». Оба худые. Короткостриженые, лица костистые с маленькими, настороженно бегающими глазками. Губы кривятся в неприятных усмешках, больше напоминающих шакальи оскалы. Все с вами ясно: «уголки»[26].
– Старший лейтенант Новиков, медслужба Вооруженных сил России.
– О, ну ни хрена себе! Може, ты еще и ампулку-другую с собой «притаранил», а, «медик» на букву «п»?..
Удар ногой в коленную чашечку и тут же «крюк» в челюсть! Второму – по печени и локтем – в переносицу! И тут же – тяжелый пинок в живот, от которого «уголок» отлетает, «сложившись» пополам и съезжает по стенке. Константин Новиков начинает с ожесточением пинать обоих ногами, что называется, «месить»!
Только так можно заставить этих двуногих шакалов повиноваться, они воспринимают исключительно язык силы! Новиков бил расчетливо, понимая, что с ними нужно управиться сейчас, пока есть силы и не затянула апатия серых будней плена. А получив такую взбучку, шакалы будут ненавидеть, но и бояться. Зауважают. Вот такая вот извращенная, однако вполне эффективная психология. Один из бывших сокурсников Кости пошел служить тюремным врачом. Он-то и поведал за рюмкой-другой водки о подобных тонкостях поведения в стае. Теперь подзабытые и, в общем-то, случайные знания пригодились.
Что касается остальных, то здесь были в основном пленные солдаты Новороссии, а то и случайные люди, взятые в заложники просто из-за косого взгляда.
Две молодые женщины, отбывающие бессрочное заключение в этих адовых условиях, были «виновны» лишь в милосердии. Сотрудницы Красного Креста из Донецка занимались сбором и доставкой гуманитарной помощи пострадавшим в Славянске, Краматорске, Дружковке, других населенных пунктах Донбасса. Они привозили теплые вещи, лекарства, в том числе и самые необходимые, занимались эвакуацией женщин и детей. И вот одному из командиров карательных бандеровских войск пришла «здравая мысль», о том, что женщины могут быть «шпионами Новороссии».
Узники были молчаливы и между собой практически не общались. Просто смотрели в пространство перед собой. Все были погружены в собственные, весьма невеселые мысли и предпочитали не замечать никого вокруг.
Только драка Новикова с двумя «уркаганами» встряхнула затхлую атмосферу тюрьмы.
Немного погодя одна из женщин, та, что моложе, рискнула все же заговорить с новым арестантом.
– Спасибо вам, а то эти двое нас всех уже затерроризировали. Они и к нам цеплялись, но Бек их отгонял, пока мог. Но он уже сильно сдал, нога гниет. А эти… Самое парадоксальное, что один из них – пленный из ополчения, а второй – из Нацгвардии. Его сюда посадили за какой-то серьезный проступок среди своих! Так вот оба уголовника, что называется, «спелись» и терроризировали нас, – девушка невольно поежилась. – Вы извините, меня зовут Анна. А мою подругу – Оксана. Оксана Викторовна.
– Не бойтесь, вас эти двое больше не тронут. Кто этот человек в углу?
– Это Бек… Асланбек его зовут. Он – снайпер, воевал за нас. Его приволокли сюда без чувств, а когда пришел в себя – долго били. И потом тоже страшно били. А еще у него нога…
– Понятно.
На груде тряпья лежал тяжелораненый. Его правая нога представляла собой кроваво-гнойное гниющее и жутко воняющее месиво. Заросшего густой черной бородой человека сильно лихорадило, он постоянно бредил. Губы покрылись сухой коркой. Новиков, как мог, осмотрел раненого, и симптомы были просто фатальны. На ноге под бурыми заскорузлыми тряпками развивалась гангрена, все говорило о заражении крови.
За дверями их темницы как раз сменились часовые. Константин Новиков подошел и начал стучать кулаком в дверь.
– Ну, чого гримаєш? По морді захотів, свиня москальска?[27] – растягивая слова, как-то с ленцой поинтересовался бритый наголо «нацик».
Впрочем, он и был нацистом, на правом виске у него были вытатуированы синюшные молнии – двойные руны «Зиг». А на затылке – распростер свои крылья имперский орел с готическим шрифтом: «Jedem das Seine!» – «Каждому свое!»
– Раненому нужен уход. Принесите, пожалуйста, воды и тряпок, желательно, чистых.
– Слухай, він все одно здохне. Собаці – собача смерть. А ти не вийобуйся, бо теж отримаєш свинця. Вважаєш, якщо ти москаль та дохтур, то тобі все дозволено?[28]
– Это ты послушай, – твердо ответил Новиков. Он очень сильно рисковал и мог вполне нарваться на пулю. Но и поступить по-другому не мог. Он был обязан исполнить долг человека. – Ты ведь уважаешь силу и воинскую доблесть? Тебе ведь неинтересно убивать тех, кто не может дать сдачи? Перед тобой – воин, и ты это прекрасно знаешь. Как и то, что и врага можно уважать. Так окажи ему воинскую почесть!
– А ти хитрий, падлюко!.. Кого захочеш – умовиш! Гаразд, буде тобі і тряпки, й вода…[29]
Потянулись тягостные дни плена. Как-то сразу стало пропадать ощущение времени, хотя у арестантов был довольно четкий распорядок дня, по которому можно было это самое время отслеживать. Но не было желания. Кормежка – два раза в день: утром несколько банок вздувшихся консервов, заплесневелые сухари или подгоревшая каша. И кружка кипятка. Ближе к вечеру – пара сухарей и кружка кипятка.
Естественные надобности справляли в сенях – на ведро.
Девушкам давали по паре кусков сахара, и они отдавали его раненому Беку. Нацгвардейцы неоднократно и недвусмысленно намекали, что накормят досыта, если женщины их «обслужат». Но дончанки только плевали в лицо немытым «западенцам».
Те не церемонились и несколько раз избивали женщин – демонстративно, на глазах у всех. Никто из узников ничего не предпринимал. Заросшие здоровые мужики только прятали глаза.
В первый раз старший лейтенант Новиков хотел было вступиться, но его дернул за рукав один из уголовников по кличке Копченый.
– Не лезь, начальник, а то всех тут на хрен положат. «Мутки» между нами им побоку, а вот на своих залупаться просто так они не дадут.
Константин Новиков теперь начал понимать, как ломали волю заключенным в концлагерях нацистские палачи, «идейными наследниками» которых были современные бандеровцы.
* * *
Единственное, что не давало военврачу Константину Новикову окончательно сломаться и пасть духом, – это забота о раненом. Асланбек Закаев был аварцем по национальности. Воевал в Первую Чеченскую за генерала Дудаева. Попал в плен, отсидел в российской тюрьме, вышел по амнистии. Потом уже воевал в 2008 году в составе батальона спецназа «Восток».
– Ты как к нам попал, за деньги?
– Деньги?! Нет, этот долг деньгами не искупишь! – оскалился «нохчи борз» – «чеченский волк». – За генерала Дудаева воевало много наемников из разных стран. Были там «серые гуси» из Иордании, Сирии, Германии. Были там «идейные» бандеровцы из Западной Украины. Бандеровцы вошли в наше село, когда меня там не было. Поглумились над двоюродной сестрой, забили до смерти пятнадцатилетнего племянника, который вступился за ее честь… Ты же знаешь, у нас все родственники – родня по крови. И теперь я обязан отомстить, получить долг крови моего врага… Был должен… Мы знаем, кто он, – воюет в одном из карательных батальонов бандеровцев. Я знаю, что скоро умру. Смерть не в бою, недостойная мужчины. И я уже не успею взять этот долг крови. Но придет мой средний брат, а потом – и младший подрастет до того момента, когда сможет взять в руки автомат Калашникова!
