Я постаралась скрыть невольную улыбку. На полководца Адам Петрович не походил. Особенно когда он жалобно заморгал глазами и протяжно вздохнул.
- Танюша, мне так не хватает моих книг, моего кабинета, лаборатории... И простите уж старика, удобств у вас тоже маловато. Нет! Конечно же мы с Хлоей, благодарны вам. Но как подумаю, что этот злобный невежда может сотворить с моей библиотекой... Вот поверите, просто сердце на части рвется! - мужчина заиграл желваками на плохо побритых щеках и сжал кулаки. Вот теперь он действительно на полководца походил. Брови сурово сдвинуты, губы сжаты. Профиль породистый, носатый, а глаза с искрой, блестят голубым, упрямым блеском.
Я замерла. Вот оно решение проблемы! Вот же оно! Действительно пора узнать как там поживает в профессорской квартире самозванка, Наталья Павловна. Каждый день просматривая газеты я искала объявление об исчезновении человека. Довольно известного человека. Профессора и преподавателя университета, но не нашла и крошечного упоминания об этом. Прошло почти два месяца с того вечера как я наткнулась в сквере на мужчину и таксу. За это время его никто не искал. А это означало только одно - черная вдовушка притихла на время, пользуется всеми благами и выжидает. Возможно пора ей нанести удар?
- Адам Петрович, а расскажите мне как так получилось, что вы бездомным оказались? - вопрос задала и замерла. Ведь на эту тему мы не разговаривали. Я щадила чувства мужчины. Видела как он переживает. Как с радостью отвлекается от мрачных мыслей работая над "моими" идеями.
Адам Петрович шагнул к колченогому столу и сел на грубо сколоченный табурет. Высокий, длинноногий, худощавый. Спина прямая, посадка головы гордая. В этой смешной, красной шапке с помпоном в полутьме хмурого дня он был похож на юношу.
- А не осталось ли у нас коньяка, Танюша? Налейте старику, да побольше. Знаете ли, мне трудно и стыдно рассказывать об этом на трезвую голову.
Я согласно покивала головой, погладила мимоходом притихшую Хлою. Бутылка коньяка нашлась в нише где когда-то очевидно был сейф. Когда волшебная, коричневая жидкость наполнила кружки, а они сошлись издав совсем не мелодичный звук, мужчина вскинул голову и пристально, в упор посмотрел на меня прозрачными, голубыми глазами. Неожиданно густые, длинные ресницы черной каймой обрамляли их.
- А вы верите в любовь, Танюша?
Я глубоко вдохнула и задержала дыхание не позволяя себе закашляться. Коньяк жидким огнем промчался по глотке все воспламеняя на своем пути, приятное тепло разлилось по венам. С минуту размышляла над вопросом. Почему то хотелось ответить честно, максимально правдиво, а не только для того что бы подтолкнуть собеседника к откровенности. Вспомнила пятерых мужей, множество любовников которые встречались на долгом, жизненном пути Татьяны Адамовны. Ясно представила себе невероятно синие глаза Клима Сокола.
- Скорее всего да... Верю я в эту эфимерную субстанцию, которую люди привыкли называть любовью... Не буду отрицать, что существует нечто такое, что иногда без нашего спроса берет в плен наши чувства, поступки и даже жизнь! - я вздохнула и отхлебнула еще глоток коньяка из кособокой кружки.
Молчание повисло за столом. Когда я подняла глаза на сидевшего напротив мужчину, то столкнулась с изумлением медленно тающем в прозрачных глазах.
- Танюша, вы иногда меня поражаете. Вот вижу сейчас молоденькую, хорошенькую девочку перед собой, а ощущение такое, что веду разговор с человеком на много старше себя! - Адам Петрович озадаченно вертел в руках пустую кружку.
Я улыбнулась мило, поскорее опустила глаза. Умен все же мужик! Так и проколоться не долго. Потянулась к бутылке посмотрела на просвет остаток коричневой жидкости, которая так хорошо развязала мой язык. Коньяк лениво плескался на дне бутылки. Разлила остатки по старым посудинам и подняла свою.
- Это коньяк виноват, когда выпью всегда такую чушь несу, самой смешно! - я нарочито глупо хихикнула. - А вы, Адам Петрович, вы сами в любовь верите?
Мужчина внимательно на меня посмотрел и одним махом опрокинул в себя содержимое кружки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Знаете Танюша, коньяк божественный напиток! Хорошо затуманивает мозг и развязывает язык. На исповеди надо непременно наливать прихожанам стакан спиртного! Я давно не исповедовался, все некогда было, да если честно, то моя скрытная натура бунтует всегда против душевного обнажения. Но наверное назрело. Слушайте! - он оперся руками о край стола, задумался.
Глава пятнадцатая. Жил-был на свете юный Адам.
- Я ведь Танюша, не всегда был таким старым, - мужчина тоже поднял пустую бутылку, пытаясь рассмотреть на просвет остатки коньяка. Он даже попытался "выжать" ее, энергично потрясая над своей кружкой коричневым стеклом, пузатого сосуда.
К сожалению ему не удалось извлечь из нее даже капельки. Адам Петрович разочарованно вздохнул и с силой шмякнул жадину об стол. Колченогая мебель покачнулась, бутылка упала на бок, но скатившись к краю стола падать передумала.
Я поняла, что для настоящей, длинной исповеди, Адаму Петровичу все же не хватило запала и градуса в крови. Вскочила со стула и помчалась искать еще один благородный напиток. Вино двадцатилетней выдержки мне однажды посчастливилось выиграть за карточным столом у одного смуглого и горячего господина. Не в меру азартный представитель горного народа, просадил в карты за один вечер небольшое состояние, но все пытался отыграться. Элегантная бутылка вина с белой наклейкой на которой значилось, что виноград для этого напитка был собран двадцать лет назад была поставлена на кон и конечно же вскоре поменяла своего владельца. Я вино пить в одиночестве не люблю. У меня всегда настроение от него портится, а сама я становлюсь плаксивой и мягкой словно воск. Поэтому я эту бутылку припрятала и забыла о ней, вот теперь чувствую пришла пора попробовать вкус давно погасшего лета.
Красное, сухое вино конечно же оказалось выше всяких похвал. Адам Петрович долго восторгался изысканным букетом и насыщенным вкусом. Я откровенно говоря восторга его не разделяла. Ну, сухое, ну двадцатилетнее... Но сидела, подливала мерцающую темно-рубиновую жидкость в кружку, кивала головой соглашаясь и все ждала продолжение сказанной ровно час назад фразы.
Вино в сосуде заканчивалось, а обещанный рассказ так и не прозвучал. Терпение мое кончилось.
- Адам Петрович, вы мне обещали исповедь! - решила я напомнить собеседнику.
Мужчина посмотрел на меня абсолютно трезвыми, блестящими глазами.
- Я помню Танюша, я помню... Признайтесь вы меня намеренно стараетесь споить? - голос звучал грустно, надтреснуто словно старый колокол на погосте. - Когда вы доживете до моих лет Танюша, то поймете, что вспоминать дела прошедших лет иногда очень тяжело. Самое занятное заключается в том, что ты нынешний не всегда понимаешь себя прошлого. Словно два разных человека...
Мне стало любопытно.
- Адам Петрович, а сколько вам лет? Простите конечно если вопрос нескромный.
- От чего же нескромный? Я не барышня что бы годы прожитые скрывать. Мне шестьдесят три исполнится через месяц.
Опустив глаза, тщательно скрывая улыбку я понятливо закивала головой. Про себя думая о том, что Адам Петрович оказывается мне в сыновья годится.
- Да, возраст действительно почтенный! Однако же это не помешало вам почти жениться! - я обвиняюще помахала длинным пальчиком с розовым ноготком.
Мужчина с изумлением посмотрел на меня.
- А от куда вам Танюша известно, что я чуть было не женился совсем недавно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я замерла, заморгала глазами и как всегда поспешила свое замешательство и смущение замаскировать глупым хихиканьем.
- Ну, вы сами Адам Петрович когда-то невзначай обмолвились.
Мужчина задумчиво посмотрел на меня. Густые брови недоверчиво вздрогнули.
- Правда? Ну возможно, возможно... Понимаете, Наталья Павловна очень похожа на ту девушку которую я любил всю свою жизнь. Когда я увидел ее впервые, то был поражен. Те же рыжие кудри, тот же вздернутый носик и глаза зеленые... Грушенька словно никогда и не умирала. Слегка постарела, немного потяжелела, родила сына и снова встретилась на моем пути...
