– Не бойся. Не сбегу,– ухмыляюсь я.
– А ты красивая, Риша. И злая. Я очень люблю такую органичную смесь.
– Правда, ты когда это заметил, дорогой?
– Сейчас.
– Тогда извини. Ты мне дал слово пацана. Прости… бизнесмена. Давай не будем выходить за рамки договоренностей.
– Хорошо. Пока ты сама не решишь, что семья все же должна быть настоящей.
– Витя, у нас ее не было с самого начала. Я уже пережила иллюзию настоящей семьи.
Едем молча. Я смотрю в окно, на пробегающий пейзаж, умирая от свившегося внизу живота страха и чувства отвращения к себе. Я боюсь смотреть в глаза Северцева. Хотя… Если все что сказал Витя правда. То я скорее всего для этого непостижимого человека. Тоже всего лишь очередной трофей из списка его пороков. Так проще себя уговорить. Так легче предать.
Водитель паркуется у высокого крыльца старинного здания, которому требуется ремонт. Игнорирую руку, протянутую мне Витей. Выбираюсь из громадной черной машины, сверкающей лаком. Слишком резкий контраст между разными жизнями.
– Закончим тут, я хочу погулять по магазинам,– бросаю Вите, стараясь выглядеть равнодушной. Получается отвратительно, но он, вроде удовлетворен.
– Захотелось тряпок?
– Да, брендовых и дорогих. Хочу, чтобы меня облизывали в магазинах, – единственное, чего мне хочется сейчас, отмыться от липкой грязи. Но я держу это желание в себе, поддерживая имидж богатой стервы.
– Хорошо, я поеду в офис, потом водитель в твоем распоряжении.
– Боишься, что я смоюсь, дорогой? – хихикаю глупо. Да уж, я сама себе противна.– Не дождешься, милый. Некуда мне больше. Вы, Половцевы, отрезаете все пути к отступлению без наркоза, наживо.
– Боюсь, что у меня украдут такую красавицу,– Витя похож сейчас на гиену. И прижимает меня к себе по-хозяйски. Господи, вот соглядатай мне сегодня вообще не нужен.– И запомни, Риша, ты тоже Половцева. Ты королева этого мира.
– Витя, я хочу побыть одна. Королевы имеют на это право?
– Ладно, но вечером я хочу тебя…
– Витя…
– Пригласить на свидание,– кривится мой муж. – Пойдем, нас заждались.
*****
Это не она. Чужая женщина, с глазами цвета горчицы. Северцев даже не шелохнулся, когда открылась дверь допросной. Устал. Вымотался.
– Здравствуй.
Он вздрогнул, услышав тихий голос, показавшийся механическим, неживым.
– Апельсинка?
– Ирина Игоревна Половцева.
Только сейчас Северцев заметил за ее спиной прилизанного хлыща – ее мужа. На его лице улыбка победителя. Сердце пропустило удар. Будто под дых ударило.
– Зачем пришли, Ирина Игоревна? Проститься?
– Я вернулась к мужу. Прости, но там моя жизнь. Я не могу жить с нищим ментом в его убогой норе. Мне нравилась игра. Развлечение. Слишком пресной стала жизнь. Ты ее мне раскрасил ненадолго. Знаешь, иногда и устрицы надоедают. Пресыщаешься.
– Ира… Это же не ты.
– Ты так и не понял, Северцев. Я такая же, как мой муж. Я Половцева. Игры у нас такие. Он по проституткам, а я по идиотам ментам. Мне ты не нужен, и нужен никогда не был.
– Черт, Апельсинка… – прорычал Аркадий. Схватил ее за запястье своими руками, скованными наручниками. Она вдернула тонкие пальцы из его ладоней, брезгливо отерла их о дорогую костюмную ткань и покачиваясь на каблуках пошла к мужу. Обняла его, припала губами к его губам и Северцеву показалось, что ему в грудь вошел остро отточенный кинжал.
– Ты слышал, мусор, что моя жена сказала? Не приближайся к ней, или…
– Это было бы очень проблематично сделать,– хмыкнул Северцев. Дыра в груди казалась бездонной.– Я вас понял, Ирина Игоревна.
Он потерял счет времени. Не знал, сколько времени прошло с тех пор, как закрылась дверь за женщиной его уничтожившей. Она унесла с собой его душу. А оболочке совсем не важно время. Пустой оболочке.
– Северцев, на выход,– чужой голос заставил капитана вынырнуть из боли.
– В смысле?
– В смысле. Свободен.
Уже знакомый следак свалился на стул напротив, придвинул к Северцеву стопку бумаг.
– Отстегни его,– приказал вертухаю, стоящему за спиной. Аркадий потер затекшие запястья.– Подпишешь ксивы и на свободу с чистой совестью. Терпила забрал заяву, так что полетишь ясным соколом.
– Но почему?
– А мне как знать, кому ты там свою дешевую душонку продал, – хохотнул следователь.– Слушай, давай быстрее, дел у меня по горло. Там начальник твой в коридоре ножкой притопывает. На расхват ты сегодня, капитан. Прямо звезда отдела. Мы уж ставки делаем, кто следующий явится по твою персону. Некоторые ставят на Шерон Стоун. Но как по мне, та бабенка, что сегодня тебя посетила, в разы ебабельнее. Эй, с лицом что?
Северцев сжал кулаки, борясь с желанием растерзать зубоскала. И идти ему больше было некуда. Апатия, от которой выть хотелось.
– А если я не хочу уходить. Понравилось мне тут.
– Получишь тогда по шее от Козлова демократизатором. Северцев, и что ты за заноза в заднице? Одни проблемы от тебя. Вали уже. И еще, коллега, не лезь куда не просят и где тебе не рады, это добрый совет.
– Я его учту.
Глава 21
Королевы имеют право на все, кроме личного пространства, полной жизни и любви. Королевы могут ходить как хотят, но только туда, куда поведет их рука игрока. Они не бывают счастливыми, эти дурные королевы. И свободными не бывают.
– Что ты купила? Сумку? Оооо,– восхищенно сверкает глазами Липка, пожирая взглядом бумажный пакет в моей руке, с логотипом известной фирмы.– Неужели эта та…? Ну, которая из лимитированной серии? Кожа молодого быка, застежки из платины, подкладка прошита золотой нитью? Я бы душу продала… И чего тебе не хватает, Ирка?
– Не надо душу,– морщусь, делая глоток из тонкостенной фарфоровой чашки размером с наперсток.– Мне помощь нужна. Лип, погуляй за меня по магазинам,– бросаю на стол платиновую карту, выданную мне заботливым Витюшей. Он это не из щедрости сделал. Так легче следить, действительно ли его женушка лечит душевную рану покупкой дорогих тряпок.– Ни в чем себе не отказывай и сумка твоя.
– Ир, ты что задумала? – напряглась Липка, прищурилась кошкой, даже от пакета с сумочкой отвлеклась.
– Ничего. Мне просто нужно смотаться в одно место.
–Это место ментяра твой? Если да, то нет. Слушай, я понимаю все. Но ведь у тебя проблемы будут. И у меня, если Половцев прочухает что мы его за нос водим. Да и этот твой, Северцев… Не ломай парню жизнь. Она и так у него не айс. И сумка мне эта не нужна. Ну куда я с ней… дадут по башке еще из-за торбы. Да и что я положу в кошелку, которая стоит как Боинг? Дешевую губнушку, расческу и полупустой гаманок? Риш, не делай глупостей, а?
–Давно ли ты стала такой моралисткой? – кривлю я губы в улыбке.– Не бойся, я не полезу опять в омут с головой. Да и Северцева я предала. Он меня ненавидит, Липка,– сглатываю болючий колкий ком, растопыривший свои ядовитые шипы в моем горле. И не зови меня Ришей, пожалуйста.
– А как? – хлопает глазами подруга.
– Апельсинкой.
– Ох, Ирка, получу я по жопе. Прямо вот ей же и чувствую, что сумка эта мне будет стоить моей ослиной башки.
–Не ворчи. Купи себе еще тот палантин. Помнишь? Похожий на татарский шалаш, который. Тебе же он так понравился. Ну же. Такая будешь в нем чика, да с сумкой. Лухари вилладж. У тебя на работе от зависти все позагибаются. Особенно Лялькина, – голосом змея искусителя шиплю. Даже фамилию лютой Липкиной соперницы вспомнила. Вижу, что Липка ведется по алчному блеску в ее глазах.
– Этот шалаш стоит как однокомнатная квартира,– облизывается моя подружка.
– Как раз, как любят Половцевы. Дорого-богато.
– Но они же захотят увидеть, на что ты потратила деньги.
– Не захотят, им плевать, что я куплю. Так что, по рукам?
Через пять минут я стою на улице. Телефон я оставила Липке, которая сейчас, наверняка, задрав хвост носится по бутикам. По сути она права, я ее подставляю. Но мне от чего-то совсем не стыдно. Это ведь подруженька сдала меня Половцевым, я точно знаю. Делала она это из благих побуждений. Решила вернуть меня в богатую семью. Хорошая подруга. Заботливая. Но… Где уверенность, что сейчас она меня не сдаст? Ну я вас умоляю, какая женщина откажется от вожделенных тряпок. Да Липуся сейчас не помнит даже о том, что за бесплатный сыр всегда приходится расплачиваться.
