За выбитым окном раздались звуки боя — страж Тизиана схватился с очередной неведомой фигней, угрожавшей особняку.
— Хорошо. А что ты тогда можешь?
— Ничего не могу. Совсем ничего. Один я отсюда вырвусь, но протащить особняк в любую из сторон сможет только тот, кто… погодите. Мария!
— Да?
— Ты поведешь особняк к месту назначения.
— Но у меня совсем нет сил для такого подвига!
— Теорию ты знаешь лучше меня. Ты была шокирована моими познаниями в магии… в плохом смысле шокирована. Я же не дурак, я заметил, что ты меня проверяешь.
— Вы — большой спец во всем, что дает могущество и силу. Но вы, по сути… хм…
— Я ремесленник, а не творец. Знаю, и ничуть не стыжусь. Какой смысл забивать себе голову голой теорией, которая никогда не пригодится? Итак, если бы у тебя были силы провести особняк сквозь барьер, какие бы заклинания ты использовала?
— А подпитаешь?
— Тебя-то? Получишь столько силы, сколько нужно, и сверх того сколько хочешь.
— Я все сделаю, но заклинаньице в тайне сохраню. Неловко мне. Проводите меня на крышу особняка, я шептать там буду.
* * *
С трудом забравшись по крутым лестницам и твердо став ногами на черепице, старушка в черном достала хирургический скальпель и щедро, не скупясь, надрезала на левой руке указательный палец. Вскоре брызнула кровь, и ведьма окропила крышу сложными жестами. Почувствовав от Тизиана небывалый прилив магических сил, она, оглянувшись, чтобы ее никто не слышал, произнесла экспромтом:
Простая ведьма да обретет силушку
Да разворушит барьер по камушку
Сквозь сознанья круговерть темную
Двух сестер проведет с прислугою
Вместе с домом ихним каменным
В страшную ловушку пойманным.
Все накрыло густым кровавым туманом. Настолько густым, что уже не было видно потенциальному наблюдателю, что особняк врос в твердую землю, а тем более его крышу с упавшей на колени и схватившейся за сердце старушкой в черном.
Глава 10
Чувствуя себя жестоко обманутой, Атамора пешком пробиралась к проклятой деревне, оплачивая из своего стремительно худеющего кошелька дорожные сборы. Владелец каждой встречной кучи мусора и бревен, которую можно было, хотя-бы чисто теоретически, назвать замком, считал своей святой обязанностью избавить ее от бремени лишних монет на мостах и дорогах своих владений. Вот и сейчас на ее пути встретились два стражника с алебардами.
— Имя, сословие и цель проезда назови, девочка.
— Атамора я. Сословие рыцарское. Цель моя — напиться пива на халяву. Но я жестоко просчиталась. В поход меня не взяли, отправили к черту на рога.
— Зачем тебе туда? У тебя и самой рога на загляденье. — хмыкнул стражник.
— Ты мне зубы не заговаривай. Говори, сколько заплатить за проезд… ну или, в моем случае, проход.
— А нисколько. Рыцари маркиза проходят бесплатно. Это его земли.
Девочка смутилась:
— А откуда вы… так вы в курсе этой истории…
— Все в курсе. Передовые технологии внедрены уже десять лет как. Я про телеграф. Хочу сказать, что первый ход маркиза очень глупый.
— Чего? Какой еще первый ход?
— Он проверяет свои силы в связи с совершеннолетием, девочка. Сможет отстоять у матери твое рыцарство и ленное владение — значит, он полноправный хозяин своих земель. Не сумеет — значит, ничего не поменялось, и она по-прежнему что-то вроде регента.
— То есть та бумажка, что он мне подсунул, ничего не значит?
— Какая бумажка?
— О владении деревней.
— Я не законник, *сэр* рогатая девочка. Но, думаю, пока грамоту не оспорили, хозяйка — вы. Счастливого пути. И удачи.
— Ты не удачкай мне тут. Скажи сначала, где деревня Вельцин.
— Отсюда пятый поворот направо. Вы там построже с крестьянами. Хотя они в любом случае такого «хозяина» живьем съедят.
* * *
На подходе к деревне к Атаморе прицепилась стайка дворовых собак. Под аккомпанемент их неистового лая она прошла через главную улочку с добротными и живописными каменными домами и постучалась в двери самого большого из них. На лай к дверям повыходили жители соседних домов и уставились на нее.
— Юрген, придурок, иди к входу, это, наверное, тебя. Наша новая хозяйка небось явилась. — заорал визгливый бабий голос.
На пороге появился забитый интеллигентный маленький человечек.
— Добрый день, *сэр* Атамора. Я — староста Вельцина. Вы — наш большой босс. Вот. Такие дела. Жить предлагаю у нас, пока маркиза вас не выгонит. Дело в том, что рыцаря у нашей деревни отродясь не было, и дома для него просто не предусмотрено. Вот. Таки… в смысле… я повторяюсь, да?
— Ужас. В какое же дерьмище я влезла… хорошо, давайте пройдем в дом и вы мне все подробно расскажете о деревне.
* * *
С наслаждением сделав глоток пива, Атамора произнесла:
— Итак, деревня производит пшеницу. И ничего кроме нее. Как оригинально.
— Здешние земли очень плодородны, сэр Атамора. Просто приспособлены для пшеницы.
— Ну ничего, я уже прикинула в уме план по оптимизации. У вас есть бумага? И мне нужны от вас сведения о том, сколько я буду получать налогов. Цены на зерно я уже знаю — уяснила по дороге.
* * *
Староста уставился в хитросплетения диаграмм и вычислений, похожий одновременно на советский пятилетний план индустриализации и бизнес-план крупной фирмы.
— Кхххххм. Девочка, это, конечно, все здорово. Прогрессорство это. Но давай я тебе покажу, с каким материалом тебе нужно будет работать. Давай? Это недолго. Ты сразу поймешь. Ты ведь умная оказалась. Давай? Давай?
Юрген проводил Атамору на окраину деревни, пробивая своим хилым телом проход сквозь собравшуюся толпу, словно ледокол арктические льды.
— Вот. Самый наглядный пример. — сказал староста и постучался. Двери открыл огромный медведеподобный мужик, настоящая гора жира и мышц.
— Чего?
— Да вот хотел тебя спросить.
— Ну давай, спрашивай. Я не занят, дров нарубил уже.
— Хочешь другой сорт пшеницы выращивать? Он больше урожая приносит.
— Не.
— Но ведь…
— Не. Это разбираться надо, это я понимаю, я ж не дурак. Папаша нас учил выращивать именно такую пшеницу. Я время знаю, когда сеять, знаю сколько сеять, знаю, как она себя поведет при заморозках или дождях. А никакой новой херни мне не надо, я и так нормально живу.
— Скажи, а если наша новая хозяйка через пару лет построит у нас школу, ты рад будешь?
— Не…
— Спасибо, все. Я все-все поняла. Школа отвлечет его детей от более важных дел. От непрерывного сеяния дрянного средневекового сорта пшеницы и от эпидемий чумы. Это было очень глупо с моей стороны что-то менять в вашей замечательной деревне. Пойду-ка я нафиг отсюда. Не мое это.
— Чумы? Кто вам сказал, что у нас чума? — попятился великан с озадаченно-испуганным видом.
— Я не говорила, что у вас чума прямо сейчас. Но с таким подходом к жизни она будет.
— А может, и не чума у нее. — на своей волне продолжил мужик.
— У кого — у нее? — переспросил староста.
— У дочки нашей.
— Это у которой?
— У той, безымянной.
— Это у которой вы свидетельство о рождении не стали оформлять?
— Да, у нее. Беркур наша умерла, но ее свидетельство-то о рождении осталось. Так пусть будет теперь она так зваться. Ну мы-то знаем, что эт не Беркур, но по документам пусть будет Беркур. Влом мне новые документы оформлять. Влом.
— Не разоритесь-то на днях рождения?
— Чего?
— Ну на подарках. У нее теперь два дня рождения — по документам и настоящее.
— Не разоримся. Помрет она.
— А, да. А вас не заразит?
— Не, мы к ней не ходим. Мы ее на чердак отнесли, как помрет — похороним.
— Не кормите, что-ли? Совсем озверели?
— Ее еще грудью кормить надо. Кто ж будет кормить грудью ребенка, у которого лицо все в язвах? Ну все, надоел мне этот разговор. — сказал великан и громко захлопнул дверь перед носом «начальства».
— Такие дела. — сказал староста, разведя руками — Ваш план, я конечно, зря берусь судить со своей колокольни, но он идеален. Как будто его делала машина, а не человек. Но работать он не будет…
Атамора молча побрела из деревни в сторону ближайшего города — пропивать оставшиеся деньги. Последние слова старосты никак не выходили из головы. Пройдя несколько километров, она остановилась. Потопталась на месте, но пошла дальше. Лишь найдя таверну и обнаружив, что пиво не лезет в глотку, она устало вздохнула и потопала назад в наступившей полной темноте. На выходе из городских ворот она была остановлена стражниками.
— Стойте, фрейлейн. Нужен очень веский повод, чтобы открыть эти ворота ночью.
— Машины… не имею ничего против машин. А вы?
— Да… нет вроде.
— Но я, наверное, уже не машина. Наверное. Раз уж мне не все равно, что где-то рядом мучительной смертью умирает ребенок.
