Его борода спадала вниз, под стол и путалась в грязно-сером халате. Стол освещала простая свеча, рядом валялись несколько сгоревших.
Гостей он не заметил, в пылу вдохновения узник что-то писал на отсыревшей бумаге. Он занес перо и капля чернил капнула на бумагу. Узник недовольно встрепенулся, а потом увидел нас.
Саламандровы горы, расследования, подсказки… Разговоры о гонораре среди подставных монахов наконец обрели ясность.
– Югр Ставский? – чуть дыша, спросила я.
Узник метнулся к прутьям, не веря собственным глазам.
Свет факела брызнул ему на лицо. Бледное, осунувшееся, но отчего-то очень знакомое. Если сбрить бороду и волосы, наложить флер очарования, то…
– Даниэль? – неверяще произнес Рик.
Узник зашевелил сухими губами, будто забыл, как говорить. В его глазах отразилась боль, надежда, удивление и небывалое счастье.
Он постарел, осунулся, исхудал, борода отросла, но все равно в нем угадывались черты Даниэля Элварса.
– Не может быть… – прошептала я.
Рик уже подбежал к клетке в поисках замка. В этот раз он не стал задумываться о механизме, просто взял металлический штырь и снес дверь с железных петель.
По очереди опираясь на прутья, Даниэль вышел к свободе и кинулся обнимать нас. Я задержала дыхание, пахло от узника просто ужасно, но от объятий не отвернулась. Он много лет провел в заточении, имеет он право порадоваться.
– Ричард, – голос Даниэля прорезался, он плакал и вглядывался в наши лица, чтобы запомнить своих спасителей. – Ты нашел мои подсказки?
– Их нашла она, – Рик представил меня. – Это леди Николетта Феррано.
– Просто Ника…
Во все глаза я рассматривала камеру главного узника монастыря, лорда Даниэля Элварса. Всё вокруг было в исписанных листах.
– Вы Югр Ставский? Как же? Вам разрешали писать?
Посыпались вопросы один за другим, но Даниэль спокойно воспринял мое любопытство. Кажется, он сейчас был готов ответить на любой вопрос, лишь бы с ним говорили.
– Ох, – вздохнул он, и мы с Риком тут же его подхватили и поволокли на волю.
Стены и коридоры сменялись, а Даниэль всё говорил.
– Монахи.. Самозванцы.. Те, кого Филипп назначил управлять здесь – любители наживы. Когда они увидели, чем я занимаюсь в камере, они сразу смекнули, как на этом заработать. Филипп-то им почти ничего не платил. Каждую рукопись они прочитывали прежде, чем отправлять в город. Но я не глуп, чтобы писать о своем местонахождении в открытую. Все же я очень надеялся, что один из моих читателей увидит послание. Я.. Я поверить не могу, что этот день настал.
– Мы тоже, друг… – подбодрил его Рик. – Рад, что ты с нами.
– Не представляешь, как рад этому я!
Настоящий Даниэль Элварс оказался очень открытым и разговорчивым. Совсем не таким, каким его изображал Филипп. Была бы у него семья, они бы давно разоблачили самозванца. Но.. Семьи у него не было, лорд был одинок. Хотя, быть может, не насколько одинок.
В стихийном лазарете нового пациента встретили тревожным молчанием. Во все глаза они рассматривали узника с бородой, но даже не пытались поздороваться. Никто не знал, чего от него ожидать.
Положение спасла Луиза.
Как ни в чем не бывало, она подошла к пациенту и приложила руку на лоб.
– Сияющий, да у вас жар! – воскликнула она, а потом закусила губу.
Наверное, не стоит упоминать Сияющего при сияющих… К этому еще привыкнуть надо. Смущение Луизы выглядело настолько искренне, что напряжение в рядах спало.
Даниэля приветствовали, как своего.
Выглянув из-за колонны, командир Гард подал мне знак. Оставив мужчин, я поспешила на разговор.
Глава 20. Дары монахов
Гард смотрел так пристально, что я даже смутилась.
– Мориш говорил, что у тебя тут дело, но я и представить не мог, что все настолько серьезно.
Кивнула, к чему отрицать очевидное?
– Сегодня мы спасли много людей, и все благодаря вам. Одна бы я не справилась.
– Это точно, – хмыкнул Гард и орлиным взглядом осмотрел помещение храма.
– А что это за парень, Рик, кажется? Ты его знаешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Он.. симпатичный, – уклончиво ответила я.
– Ох… Ясно. Женщины, что с них взять.
Махнул рукой и по-отечески улыбнулся.
Уже к вечеру состоялась свадьба. На вершине холма под священным древом Луиза и ее суженый Марк поклялись друг другу в верности.
Это невозможно объяснить рационально, но, по верованиям народа солнца, каждый человек имеет свою половинку. Когда они встречаются, появляется нерушимая связь, которая безо всякой магии скрепляет умы и сердца. Луиза и Марк встретились во сне, каким-то образом он смог ментально позвать свою половинку. Не общаться, не видеться, в темноте пещеры, сидя на мокром полу, он мог только звать.
И Луиза услышала.
Мы долго умилялись, поздравляли молодых. Хотя в этот момент на сердце лежала грусть. И я, и Рик, мы оба понимали, что Луиза не вернется из путешествия. Теперь она жена сияющего монаха и останется здесь, будет доброй женой и ласковой матерью. Быть может, когда-то мы увидим ее детей с сияющей кожей или не очень сияющей. Будет у них дефект, как у Луизы, или они пойдут в отца… Все это наполняло сердце трепетом и грустью.
Жизнь не стоит на месте, пора двигаться и нам.
Рассвет в горах – невероятное зрелище. Пока мы спали, монахи успели навести порядок в своем доме, храме надежд, вечном пристанище солнечного народа.
Филиппа заперли в пещере, в камере, где раньше сидел Даниэль. Пережившие многолетнее заточение, монахи сумели выдержать испытание человечности. Ни один из них не предложил запереть Филиппа в клетке, где сидели они. Ни один не предложил отомстить.
Они повели себя милосердно, даже слишком. На мой взгляд, Филипп заслужил заточение в самой строгой тюрьме с самыми ужасными условиями. Но.. Сияющие монахи посчитали, что уже достаточно его наказали и были готовы передать его властям, как только поступит запрос.
Подставные монахи, что варили сияющий крем и выдавали себя за сияющий народ, сбежали, как только поняли, что Филипп их больше не защитит. Бросив все свои лаборатории, разработки, личные вещи, забитые сундуки с камнями силы. Жизнь оказалась дороже.
Когда мы вышли на площадь попрощаться, на горизонте появился первый луч солнца. Небо окрасилось в нежный оттенок оранжевого, а облака распушились розовым. Свет становился ярче, а на площади постепенно начали собираться люди. В походной одежде, с рюкзаками. Сытые и выспавшиеся, мы стояли в ожидании приказа командира отправляться в путь. Рик и Даниэль были с нами, мне даже показалось, что среди повстанцев оба чувствовали себя комфортно. Даниэль нормально помылся впервые за много лет, выспался, щеки приобрели румянец. В отличие от всех нас он с нетерпением ждал возможности покинуть это место.
Монахи столпились у железных ворот. Солнечные лучи били им в спину, но вместо тени они отбрасывали лишь свет. Вперед вышел Ноэль.
– Нет таких слов, чтобы отблагодарить вас. Войны, спасители, храбрые мужи.
При каждом слове мужчины выпрямлялись, поднимали головы, взгляды становились серьезнее.
– Этот рассвет запомнится нам всем, – продолжал Ноэль. – Пусть он станет началом новой жизни, нового, справедливого мира. Будет наполнен надеждой, верой в будущее, которое вы строите для себя и своих потомков. Сияющий народ чтит выбор людей. Мы окажем любую помощь в благодарность за наше спасение.
– Нам ничего не нужно, – ответил Гард, и в рядах монахов послышались облегченные выдохи.
– И всё же одного из вас одарить нужно, от этого зависит судьба мира.
Я прищурилась, ожидая подвоха.
– Леди Николетта, – монах обратился ко мне. – Прими в знак благодарности этот манускрипт об истории мира. Веками он хранился в нашем монастыре, ожидая своего чтеца.
Книга? Это мы любим. Толстая, старинная, в кожаной обложке, без каких-либо надписей. Интересно, она поместится в мою рюкзак?
Пока я пребывала под впечатлением от подарка, монах добавил:
